Ариэль. Другая история русалочки - Лиз Брасвелл
Возможно, это поможет ей собрать больше информации.
«Наблюдения хороши и полезны, но только в том случае, если их результатом становится продуманный план действий!»
Аппетитный запах привёл её к небольшому прилавку с выпечкой. Стоявший возле него юноша с рыжими волосами – и вполовину не такими яркими, как у Ариэль, – выкладывал на него ароматные пироги.
Девушка достала из кармана небольшой мешочек. Пошарив внутри его рукой, она нащупала самоцветы, жемчужины, монетки и обломки не сочетавшихся между собой украшений, бесповоротно изменившихся в результате воздействия на них солёной морской воды. Все эти вещи могли пригодиться ей в путешествии. Две монетки походили на те, которыми, как она видела, расплачивались люди. Сжав их в ладони, она осторожно подошла к булочнику. Ариэль чувствовала, что начала двигаться медленнее, чем в тот раз, когда впервые оказалась в городе, как если бы Мир Суши затопило густой вязкой жидкостью.
– Извините, – произнесла она. Ей всё ещё было странно слышать свой голос. Мужчина оторвал взгляд от пирогов, чтобы показать девушке, что он весь внимание. Волосы его были перепачканы мукой, а глаза устало, но приветливо улыбались посетительнице. И близко не такой видный жених, как Эрик... и всё же в миллион раз более интересный, чем любой из русалов!
– Сколько стоит... – она пыталась найти подходящее слово, эквивалента которому под водой не было, – это? – Она указала на выпечку.
– Пирог с сыром и луком, один реал, – ответил мужчина.
Ариэль протянула ему монетки.
Продавец посмотрел на неё, приподняв бровь, затем осторожно взял с её ладони одну зелёную монетку.
Ариэль постаралась запомнить, что она из себя представляет: её размер, цвет, запах. Один реал. Отчеканенный из металла, который пахнет, как кровь.
Пекарь, которого поведение девушки сбило с толку, был слишком вежлив, чтобы как-то это прокомментировать. Он взял с прилавка аппетитный на вид пирог и вручил его покупательнице.
– Спасибо, – поблагодарила его Ариэль, стараясь звучать естественно.
Затем она откусила кусок пирога. В нём будто слились все те оттенки вкуса, с которыми она познакомилась в своё первое путешествие на сушу. Хрустящая румяная корочка. Сыр. Пряности и приправы, привезённые из дальних уголков Мира Суши. А преобладающая вкусовая нота, как она предполагала, была разыграна луком. Зелёным и не так уж сильно отличающимся от некоторых видов водорослей. Но всё же более пикантным. Пекарь молча наблюдал за тем, как она уплетает пирог за обе щёки. Ариэль остановилась. Разве люди не едят то, что покупают? Оглядевшись по сторонам, девушка увидела, что никто не вгрызается в лакомства сразу после оплаты. Она повела себя как прежняя Ариэль. Необдуманно.
– Ах, вкус просто чудесен, – русалка поспешила исправить ситуацию, притворившись заинтересованной. Как если бы она принялась есть пирог только для того, чтобы сравнить его с мучными изделиями, которые она ела прежде. – Очень оригинален.
– Это всё мои маринованные кальсоты, – с победоносным видом произнёс пекарь. – В это время года они не растут, поэтому я делаю из них заготовки ранней весной, после сбора урожая. Особое лакомство для... необычной девушки. Я прежде не видел вас на нашей площади. Должно быть, вы не из этих мест?
– Да, мой дом находится... несколько южнее.
– Океания, значит? – Ариэль закашляла, подавившись, вероятно, луком. Или кальсотом. Но прежде чем она смогла подобрать подходящий ответ, пекарь продолжил: – Один из островов или материк Алькабуа, верно?
– О, но я уже бывала в этих краях прежде, – продолжила она как ни в чём не бывало, словно его догадка оказалась верна и потому не требовала дальнейших обсуждений. – Тирулия несколько изменилась со времени моего последнего визита. Кажется, теперь здесь гораздо больше солдат.
– О, так и есть. – Мужчина помрачнел. – Принц Эрик – или, наверное, следует сказать, принцесса Ванесса – жаждет войны с такой силой, будто решила нас всех пустить в расход. Конечно, и раньше бывали споры о прибрежных водах, или горных хребтах, или самых солнечных холмах, подходящих под виноградники... Но то, что творится сейчас, похоже на совершенное безумие, и ни к чему хорошему это не приведёт, скажу я вам.
– Почему вы столь категорически не согласны с проводимой принцессой политикой? Если говорить более конкретно.
Пекарь посмотрел на неё как на сумасшедшую. На миг Ариэль испугалась, что он не понял её сложных речей: так она привыкла изъясняться, выполняя обязанности правительницы. Однако он всё понял.
– Война есть война. Сражения и смерть, больше еды для солдат и меньше для всех остальных. Двадцать три юных тирулийца уже мертвы, и их тела преданы земле. И всё новые мальчишки выпархивают из гнезда, чтобы присоединиться к этому безумию, прельщённые красивой формой и обещаниями озолотить их семьи. Приходили ли они сюда, чтобы потратить новые деньжата на пироги для своих возлюбленных? Конечно! Тут я в выигрыше! Но уж кто точно не в выигрыше, так это их погибшие товарищи.
– О... – произнесла Ариэль, не зная, что на это сказать.
– Но на этом кошмар не закончится, ставлю свои сахарные рогалики против твоих реалов, сестрёнка. Мы уже страдаем от нехватки товаров из-за того, что торговые пути перекрыты. И Тирулия потеряет немало своих солдат, семей, матерей, отцов и детей, когда другие страны решат нанести нам ответный удар.
Ариэль внимательно изучала лицо пекаря: серьёзно, сколько ему лет? Он выглядел молодо, но его умозаключения странным образом звучали авторитетно. Будто слова русалки, которую внезапно поставили во главе государства.
– Кажется, вы многое знаете о войне, – осмелилась спросить девушка.
– Мои родители переехали сюда с севера, страны в тех краях постоянно ведут между собой кровопролитные войны. Для королей и королев, принцев и принцесс это словно игра в огромные шахматы, где никого не волнует судьба пешек. Я смог спастись. Мне было девять. А вот мои старшие братья – нет. Наслаждайтесь вкусом вашего пирога и цените мирную жизнь, пока есть такая возможность. Вы поймёте, что она дорого стоит, только когда её не станет.
С этими словами булочник повернулся к ней спиной.
Ариэль это привело в некоторое замешательство. Она была царицей – никто не поворачивался к ней своей спиной,
