Серж Брюссоло - День синей собаки
В тот момент, когда она выходила из школы, ей стало страшно, но она очень скоро поняла, что крупные хищники убежали в лес. Впрочем, часть животных валялась без сознания. Некоторые коровы упали в обморок, другие плелись, спотыкаясь и отчаянно мыча, а в это время пепел покрывал их шерсть. «Конечно, – подумала Пегги Сью, – они потеряли телепатический дар. И стали такими, как прежде».
Она ускорила шаг, так как ощущала боль в боку. На улицах Пойнт Блаф жители лежали без сознания там, где их поразил магнитный разряд. Пегги увидела шерифа, валявшегося посреди тротуара. Она послушала его сердце. Оно билось. Устав от долгого пешего хода, она взяла на время чей-то велосипед и покатила на стоянку трейлеров.
На стенках фургона были видны следы когтей, но мама и Джулия не пострадали. Они «спали», как и другие. У кого-то из радиоприемника звучала модная мелодия.
«На этот раз все действительно кончено, – отметила Пегги. – Никакой барьер больше не мешает принимать радиопередачи в Пойнт Блаф».
Она была так счастлива, что нервно засмеялась идиотской шутке ведущего. Девочка вышла из фургона и подняла голову. В небе ветер заканчивал распылять погасшее голубое солнце. Когда жители Пойнт Блаф выйдут из транса, от него уже ничего не останется.
«Я все же выиграла партию», – подумала девочка, проводя рукой по лицу.
Она посмотрела в сторону леса, но не ощутила постороннего присутствия. Призраки удалились. Униженные, они отправились в другое место, где могли бы творить зло.
Пегги замерзла и проголодалась. Она сделала несколько шагов по мокрой траве.
Вдруг из леса выехала длинная колонна машин и направилась в сторону поселка. Это были военные. Солдаты были одеты в защитные комбинезоны и противогазы, как это положено в случае заражения окружающей среды отравляющим веществом.
Увидев Пегги Сью, они пошли ей навстречу.
– Как дела, малышка? – спросил один из мужчин из своего скафандра. – Мы уже несколько дней пытаемся добраться до вас. Ты не знаешь, что здесь произошло?
– Нет, – солгала девочка. – Я ничего не помню.
Вскоре Пегги Сью поняла, что никто, кроме нее, не помнит о событиях последних недель. Магнитная вспышка стерла все из памяти людей. Полностью.
«Только я знаю, что происходило на самом деле, – заметила она с легкой горечью. – Конечно, потому что я веду борьбу с призраками. Никто никогда не узнает, что я спасла Пойнт Блаф, но, может быть, так оно и лучше. В любом случае мне бы не поверили».
Эпидемию амнезии объяснили действием травматического… или токсического шока. Проанализировали пепел, его состав оказался ни на что не похожим. Тогда выдвинули гипотезу, что в воздушное пространство Пойнт Блаф ворвался метеорит, который перемешал магнитные поля и экосистему, вызвав повреждения, не поддающиеся объяснению.
На одном лугу нашли целое «стадо» диванов, покрытых шерстью, причем на их левых подлокотниках красовались рога.
– Похоже на пасущихся коров, – сказал федеральный агент, обнаруживший эту страшную картину. – Не знаю, какой придурок развлекался изготовлением подобных «шедевров», но у меня от них мороз по коже.
Он еще больше растерялся, когда заметил, что у двух банкеток для гостиной имелось вымя, дававшее молоко (прекрасного, между прочим, качества, как показали анализы).
Расследование всем было не по душе. Следователи обнаружили страшные вещи. Голод, видимо, довел жителей поселка до безумия. Когда один из федеральных агентов шепотом произнес слово «каннибализм», было решено поставить точку в расследовании.
Сердце Пегги Сью сжалось, когда она осознала, что ни Соня Левин, ни Дадли не помнят, кем они были. Юноша опять обрел человеческий вид после того, как погасло голубое солнце. Что же касается Сета Бранча, то он полностью забыл и о голодных рысях, и о запуске ракеты. Все жители поселка испытывали страшную усталость, заставляющую их быть молчаливыми.
«Они похожи на выздоравливающих больных, – думала Пегги. – Не хочется говорить с ними, боишься переутомить».
Она попыталась найти контакт с Соней, но девочка избегала общения.
Печально было видеть, что все эти люди, с которыми Пегги разделила столько бед, ведут себя, как чужие.
– Пора уезжать, – объявила мать однажды утром. – Этот поселок внушает мне страх. Я не помню ничего из того, что с нами здесь произошло, но ночью мне снятся кошмары.
– Мне тоже, – призналась Джулия. – Думаю, надо убираться отсюда поскорее.
– Как бы то ни было, я наконец дозвонилась до вашего отца, – сообщила мама. – Он завершил работу на стройке и ждет нас в Магаретвилле, в пятистах километрах отсюда.
Пегги Сью нечего было возразить. Поразмыслив хорошенько, она была вынуждена признать, что не испытывает никакого желания задерживаться в Пойнт Блаф. Что-то подсказывало ей, что жители поселка еще долго будут подвержены кошмарам.
Семья Фэервей отправилась в путь, как только власти сняли заграждения санитарного кордона.
В тот момент, когда машина, замедлив ход, поворачивала на большую дорогу, Пегги Сью заметила маленькую собачонку, бежавшую, прихрамывая, по полю. Голубая собака… Она утратила голубой цвет, была вся искусана и семенила, опустив уши.
Сердце девочки забилось сильнее. Не задумываясь, она приоткрыла дверцу. Ее взгляд встретился со взглядом животного. Через секунду дворняга прыгнула к ней на колени.
Мать повернула голову и нахмурила брови.
– Что ты делаешь? – сердито сказала она. – Ты же не собираешься…
Но она больше ничего не сказала, слова застряли у нее в горле. Она только что перехватила взгляд собаки. И тут же ее гнев таинственным образом улетучился.
Даже Джулия, обычно критически настроенная по отношению к сестре, удержалась от комментариев. Пегги не понимала, что с ней произошло.
– Ничего не бойтесь, – на всякий случай сказала девочка, – я сама позабочусь о ней.
Ни мама, ни Джулия не возразили, как будто обе забыли о присутствии собаки.
Пегги Сью переключила внимание на маленькое существо, свернувшееся у нее на коленях. На шее у пса висел клочок черной ткани, все, что осталось от галстука, который он когда-то носил с такой гордостью. Пегги почесала у него за ушами.
– Значит, ты все-таки выпутался. – Она вздохнула. – Я очень рада.
И вдруг где-то в отдаленном уголке мозга она услышала голос песика, сказавшего:
– Я тоже очень рад.
Notes
