Р. Стайн - Няня
— Привет! Это я! — запыхавшись, едва выговорила я.
43
Прищурившись, он смотрел на меня, удивленно раскрыв рот и тяжело дыша. Затем парень убрал со лба крупную прядь.
— Боже мой!
Я ловила воздух ртом. Хотелось закричать, но не было сил.
Какое глупое, идиотское положение.
Я сошла с ума!
Это не Уилл!
Хотя он так похож на Уилла. Он мог бы сойти за Уилла…
— Я вас знаю? — Его глаза, такие незнакомые, внимательно меня изучали. Было видно, что он пытается меня вспомнить.
— Нет, простите, — выдавила я и сделала шаг постепенно пробуждаясь от идиотского сна.
— Я видела, как вы бежали по пляжу. Я… Я приняла вас за другого.
Он покачал головой.
— Вы набросились на меня. Я подумал, что с вами что-то не так.
«Со мной много что не так. Прошло семь лет, а я до сих пор гоняюсь за призраками».
Он умер. Уилл умер, Элли!
Ты не видела его ни после той вечеринки на пляже, когда убежала от Джексона, ни выходящим из магазина в Кривой Бухте.
Ты видела других светловолосых парней, потому что Уилл умер.
Может, хоть этот случай окончательно тебя убедит.
— Простите меня, пожалуйста, — тихо сказала я. — Надеюсь, с вами все в порядке? Не следовало хватать вас за плечо. Просто мне показалось, что вы… Короче — другой парень.
— Ничего страшного, — пробормотал он без тени улыбки и продолжал смотреть на меня как на прокаженную.
— Ну… Всего хорошего, — пробормотала я. Черт! Страшно неубедительно.
— Да, всего хорошего. — Парень повернулся и пошел прочь.
— Ты не ешь? — спросил Джексон, посмотрев на мою тарелку. — Омлет стынет.
— Не хочется, — ответила я, отодвигая тарелку. — В животе словно огромный узел образовался. Чувствую себя как резиновый шланг, весь истертый и перекрученный, готовый в любой момент лопнуть.
Подняв вилку, он начал подбирать ломтики жареного картофеля с моей тарелки.
— А вот я проголодался, — признался Джексон. — В магазине сегодня было довольно много работы, — добавил он с усмешкой.
Джексону хотелось меня рассмешить и хоть как-то подбодрить. Что же затея не из легких.
Мы сидели за столиком в «Кабине», популярном ресторанчике Саутхэмптона. Наступил теплый и ясный вечер; большинство посетителей сидели на открытой веранде. Я же затащила Джексона в самый темный угол, чтобы спокойно поговорить.
После обеда я позвонила ему в магазин и со слезами на глазах упросила пойти со мной поужинать. Мне не хотелось оставаться у Харперов ни одной лишней минуты.
Когда Джексон приехал на все том же красном «пассате», я так обрадовалась, что расцеловала его и поблагодарила раз десять. В ответ он криво и довольно кисло улыбнулся.
— Ну, знаешь ли, меня ведь не пришлось долго уговаривать, так что не стоит благодарности.
Но когда я начала рассказывать, почему мне нужно уехать из Хэмптона, он тут же перестал ухмыляться. Я рассказала обо всем, что произошло со дня моего приезда.
— Не может быть, — вполголоса бормотал Джексон, не сводя глаз с дороги и качая головой.
— Я тоже не верила, — дрогнувшим голосом проговорила я. — Только все это — правда. Скорей бы отсюда уехать. Завтра — мой последний день!
Несколько минут мы оба молчали. Я видела, что он напряженно о чем-то думает.
— На чем ты собираешься уехать в Нью-Йорк? — спросил Джексон. — Можно мне тебя подвезти?
— Что?
— У меня там друзья, которых мне давно хотелось навестить. Так что формальный повод у меня есть.
Я смотрела на него во все глаза.
— Ты серьезно? Это было бы просто здорово!
Джексон с аппетитом набросился на мой картофель и съел полпорции омлета, а затем сжал мою руку.
— Все время думаю, через какой кошмар ты прошла. Элли, мне бы хотелось чем-нибудь тебе помочь.
— Ты уже помогаешь, — успокаивала я, — раз предложил отвезти меня в город.
Принесли кофе и творожный пудинг для Джексона.
— Мы ведь сможем видеться в городе, правда? — спросил он. — Дело в том, что сегодня я получил письмом подтверждение о приеме из Кардозо. Это на территории университета, так что я буду жить в Нью-Йорке и…
Я сжала его руку.
— Я так рада! — прошептала я.
Он отвез меня к Харперам. Когда мы остановились у дома, пробило всего десять часов. В окно я увидела Чипа, шагавшего взад и вперед по гостиной.
— Я… Мне еще не хочется возвращаться, — вырвалось у меня.
Мы вышли из машины и, пройдя по подъездной аллее, обошли вокруг дома. Заметил ли нас Чип? Когда мы подъехали, он выглянул в окно, а затем продолжил шагать.
Я завела Джексона в глубокую тень, отбрасываемую домом. Мы миновали двор и стали подниматься вверх по дюне к домику для гостей спрятанному за соснами, а оттуда — к океану.
Луна исчезла за тучами, звезды еще не высыпали. Было довольно сыро и душно. Скинув кроссовки, мы шли по песку босиком, крепко держась за руки, а холодные пенистые волны набегали нам на ноги.
Я остановилась и, чтобы стряхнуть с ноги приставшую водоросль, облокотилась на Джексона. И тут он притянул меня к себе и поцеловал, а мне даже в голову не пришло отстраниться. Он обнял меня еще крепче. Поцелуй казался бесконечным, он длился словно целую вечность. Мои губы, как лепестки роз, раскрывались навстречу Джексону.
Этот простой поцелуй выглядел таким романтичным! Никому из нас не хотелось друг другу что-то доказывать или как-то утверждаться.
Боже, как романтично!
А когда этот чудесный, воздушный и трепетный поцелуй закончился и наши губы наконец разделились, я зашептала ему на ухо:
— Давай займемся любовью, прямо здесь, на пляже… Чистая романтика, ничего, кроме романтики.
— Да, — шепнул он в ответ и снова меня поцеловал.
Джексон прижал меня к севе настолько крепко, что я едва могла дышать. Я хотела его, я так сильно его хотела. Я судорожно обняла его за талию.
Тут на плечо мне упала капля, потом еще одна. Затем холодная капля упала мне прямо на лоб.
— Дождь, — прошептала я, поднимая глаза вверх.
В этот самый момент дождь хлынул как из ведра.
— Вот уже не вовремя! — засмеялся Джексон, держась за руки, мы побежали.
Пока мы неслись вверх по дюне, порывы ветра швыряли мокрые капли нам в спину. И поэтому, когда мы поднялись на вершину, оба уже промокли до нитки.
Я потащила Джексона к домику для гостей.
— Здесь посуше, — закричала я сквозь шум дождя.
— Ты уверена, что стоит туда заходить? — проговорил он, глядя мне прямо в глаза.
Об этом я даже не подумала, так сильно я его хотела. Схватив ручку входной двери, я решительно повернула ее. Выбросив из головы предупреждения миссис Брикер и всех ее призраков, я решительно вошла в дом, втащив за собой Джексона.
Держа его за руку, я растерянно смотрела по сторонам — ведь я никогда раньше здесь не была. А потом, прильнув к Джексону, я целовала его щеки и шею — кожа казалась солоноватой от океанского ветра. Через его плечо я украдкой осматривала комнату, освещенную каким-то призрачным светом. Все казалось черно-серым, как в старом кино.
Одну из стен украшала оленья голова, перед маленьким камином — связка хвороста. И длинный гарпун (гарпун?) стоял у каминной полки.
В тот момент мне было все равно. Меня волновало лишь то, что я обнимаю Джексона, что он так близко. Наши тела рядом, губы сливаются в поцелуе… В еще одном… И еще…
Мы беспорядочно двигаемся по комнате, ударяясь о кресло, потом о спинку дивана.
Вот мы в спальне, у старой кровати, покрытой старым одеялом, у изголовья — несколько подушек. Я снимаю с Джексона толстовку, целую его грудь. Боже, как сильно я его хочу…
Юбка падает на пол, он помогает мне снять блузку. Затаив дыхание, я чувствую его губы на своих обнаженных плечах, на груди… Не выпуская друг друга из объятий, мы ложимся на кровать, я встаю на колени и нежно его целую, а он кричит от наслаждения, и вот мы уже совсем близки, покачиваясь на старой, всеми брошенной кровати, мы так нежны друг с другом, старые пружины скрипят, они скрипят при каждом движении, при каждом поцелуе…
«Боже мой, в первый раз этого хотела я. Не потому, что этого хотел парень. В первый раз… В первый раз…»
Я прижимаюсь губами к его шее, а он двигается во мне… Его кожа такая соленая, но для меня нет вкуса приятнее…
— Да… Пожалуйста… Да! В первый раз…
Я снова тянусь к его губам, к нему…
* * *В этот самый момент кто-то кашлянул. Негромкий, словно приглушенный звук в какой-то до соседних комнат. Я застыла, вырванная из сладкого мира грез и фантазий.
— Боже мой, Джексон! Здесь кто-то есть!
44
Джексон поднялся. Разгоряченные, липкие от пота, наши тела словно не желали разъединяться.
Перевернувшись, я стала всматриваться в серую дымку.
