Мария Грипе - Навозный жук летает в сумерках…
— Интересно, что это за дерево? — спросил Давид. — Краевед сказал, что это может быть сикомор, акация или завезенный кедр.
— Мне кажется, акация — это название звучит красивее всего. А ты как думаешь?
— Не знаю… Спрошу сегодня у папы. Он в этом разбирается.
Несколько часов спустя, когда они с отцом пили послеобеденный кофе, Давид показал отцу деревяшку. Он не сказал, откуда она и что на самом деле это щепка от трехтысячелетней статуи, а просто спросил, что это за порода дерева.
Папе достаточно было только взглянуть на нее.
— Это? Это дуб, — сказал он.
— Нет, не дуб, — возразил Давид. — Этого не может быть.
— Дай-ка! — Сванте рассмотрел деревяшку повнимательнее. — Конечно, дуб! — повторил он. — А что? Почему тебе это кажется странным?
— Ты уверен?
— Да-а. Ты что, думаешь, я не узнаю дуб?
Не может быть! Давид вскочил со стула. Он не мог усидеть на месте. Если статуя сделана из дуба, то это значит… Значит, она…
Давид помчался звонить Аннике.
Анника была в ванной, и Давиду пришлось говорить с Юнасом. Он рассказал о щепке, о том, что это не сикомор, не акация и не кедр, как говорил Ульсон, а обыкновенный дуб.
Впервые в жизни Юнас не нашел, что ответить.
— Алло! Ты где? Э-эй! — крикнул Давид.
Нет, Юнас не повесил трубку, он едва мог говорить. Какая неприятность! Ведь он уже… Что же ему делать?
— Да, вот так, — сказал Давид. — А значит…
— Что? — прошептал Юнас.
— Что статуя, скорее всего, поддельная, — ответил Давид.
Что тут еще скажешь? Они повесили трубки.
Юнас так и остался сидеть… Он понимал: сейчас у него нет выбора. Сделать это, безусловно, непросто, но это вопрос чести. Тут потребуется мужество! А вдруг есть еще какой-то выход?
Он взял «салмиак» и задумался.
Нет, другого выхода нет. Нужно немедленно звонить Йерпе!
Было около десяти. В «Смоландском курьере» материалы готовили к печати. Самое горячее время! Линку пришлось задержаться на работе. В его контракте это никак не оговаривалось, поэтому Линк злился, но, понимая всю важность дела, остался в редакции.
Эмильсон отлично справился с заданием. В течение всего вечера он звонил и докладывал Йерпе обстановку, так что тот мог шаг за шагом следить за развитием событий. Это был великолепный материал, и Йерпе только что закончил статью. Получился отличный репортаж!
Эмильсону удалось найти торговца антиквариатом в Гётеборге и взять его с поличным. Судя по тому, как он растерялся, ему и в голову не приходило, что его могут обнаружить.
И самое невероятное — полиция нашла не только одну половину статуи, но и вторую, которая тоже оказалась у торговца антиквариатом! Первую он купил в этом году за ничтожную сумму. Ее продали наследники одного старого офицера из Гётеборга. Они решили, что половина статуи не может представлять никакой ценности.
Но торговец сразу понял, что это большая редкость, и стал немедленно разыскивать вторую половину. После долгих поисков он, наконец, нашел ее. Через своего агента, бывшего жителя Траноса, который знал фру Йорансон, он разнюхал о странной колонне в Селандерском поместье в Рингарюде. Увидев снимок, он понял, что именно это и искал. Уговорить фру Йорансон расстаться со статуей было проще простого. Она нуждалась в деньгах, пансион был на грани краха, и ей хотелось хоть что-нибудь выжать из поместья. Ведь в доме столько вещей, которые могли бы заинтересовать торговцев антиквариатом. Правда, продавать можно только что-то неброское. Снять старый барельеф с колонны на лестнице — что может быть лучше. К тому же он только собирает пыль.
Никто из замешанных в этом деле — кроме бедняги Натте — даже не предполагал, что их могут разоблачить.
Торговец из Гётеборга, например, когда приехал Эмильсон, вообще не сразу понял, о чем речь. Статуя лежала в сарае за магазином, где он реставрировал старую мебель. Он уже соединил обе половины. Эмильсон сразу нашел ее, и у торговца не оставалось ни единого шанса.
Все шло как по маслу. Эмильсон отвез статую в Гётеборгский музей на экспертизу.
Как ни странно, все сработало. Эмильсон был доволен — отличная находка для полиции Экшё! Был доволен и Йерпе — какой репортаж для «Смоландского курьера»!
Йерпе только что сдал материал. Типографские станки заработали. В редакции воцарилось спокойствие, и Йерпе мог, наконец, свободно вздохнуть. Он сидел, с наслаждением потягивая свою трубку, и радуясь звуку работающих станков. И тут позвонил Юнас.
— Простите за поздний звонок. Это Юнас.
Йерпе откинулся на спинку стула.
— О, это ты, Юнас, здорово! Как раз вовремя. Мы только что сдали все в типографию…
— Уже?..
— Да, Юнас! А завтра вы снова герои! Крупные заголовки! Огромные тиражи!
Йерпе довольно засмеялся. Но Юнас слушал его безо всякой радости. У него были невеселые новости. А когда Йерпе рассказал о фантастической находке в Гётеборге, о суперудаче полиции, Юнас совсем приуныл.
— Ну, Юнас, что ты теперь скажешь? Каково, а?
Юнас сглотнул.
— Да-а… дело только в том, что мы… ну, мой приятель выяснил, из какого дерева сделана эта статуя, и… ну…
Йерпе рассеянно его слушал.
— Ну и что же это за дерево?
— Понимаете, папа моего приятеля только что изучил щепки от статуи… он специалист по древесине и…
— Да, понимаю.
Судя по голосу, Йерпе не очень понимал, в чем дело, и не особенно старался вникнуть. Юнас начал заикаться.
— Ну… и са-са-самое ужасное, что э-э-это, похоже, са-са-самый обыкновенный шведский дуб…
— Вот как?
— Да-да… и те-теперь мы не-немного боимся… что…
— Что?
— Ну… что… с-с-статуя, во-возможно, фальшивая… то-то есть… это копия, — произнес Юнас.
На другом конце провода раздалось громкое фырканье. А потом сумасшедший хохот.
— Юнас, это гениально. Просто гениально! Ты серьезно?
— Да, к сожалению…
— Ну и везет же нам! Вот это да! Значит, у нас всю неделю будут отличные продажи! Спасибо, Юнас!
ПОДЛИННИК ИЛИ ПОДДЕЛКА?
Той ночью Юнас почти не спал. Наутро у него были красные глаза, и выглядел он очень несчастным. Он плохо себя чувствовал. Рядом с постелью, склонившись над ним, стояла Анника:
— Юнас, как это понимать? Как это могло попасть в газету? — помахав «Смоландским курьером», Анника пристально посмотрела на него.
Она подняла жалюзи. На стекле жужжал рой злых ос.
Юнас медленно поднял голову с подушки и пошарил рукой на столике у кровати.
— Хочешь «салмиак»? — слабым голосом предложил он, но Анника отказалась.
Ему и самому не хотелось. Ну и утро! Что можно ожидать от такого дня? Юнас даже боялся подумать.
Он исподтишка взглянул на газету. Под черными заголовками он различил идиотскую фотографию: его снимок втиснут между снимками двух статуй: одной из Британского музея и второй — которая сейчас проходила экспертизу в Гётеборгском музее. Приговор еще не вынесли, но заключение, фальшивая она или настоящая, могло прийти в любую минуту.
При мысли об этом Юнас вздохнул. Йерпе, конечно, будет в восторге, если выяснится, что статуя фальшивая, но в глубине души Юнас мечтал, чтобы она оказалась настоящей. Наверное, нехорошо и не очень профессионально с его стороны так рассуждать, но он ничего не мог с собой поделать. Что касается Йерпе — он на своей работе собаку съел. Он мог позволить себе широко смотреть на вещи, но Рингарюд — всего лишь маленькая деревенька на земном шаре, и жаль понапрасну огорчать ее жителей. К тому же во второй раз!
Все уже прочитали утреннюю газету, и воздух был наполнен ожиданием. Утро для всех началось рано. Был солнечный день, в садах цвели душистый горошек и розы, газоны блистали свежей зеленью. Тут и там можно было увидеть людей, которые, отмахиваясь от ос, радостно обсуждали новость.
Рингарюд снова был в центре событий. Повсюду, куда ни глянь, стояли машины. Туристы, случайно проезжавшие мимо, заворачивали сюда, прочитав о замечательных подростках, подсказавших полиции, как найти египетскую статую возрастом в три тысячи лет, о которой так много писали.
В магазине Берглундов сегодня все гудело. Отчасти благодаря осам, забравшимся в витрину, отчасти толпившимся в магазине людям. Родители сбились с ног. Туристы непременно хотели привезти что-нибудь на память из знаменитого магазина. Разошлись все открытки, в первую очередь фотография Рингарюда и Селандерского поместья, сделанная с самолета. Остались только открытки с пожарной станцией, но в конце концов исчезли с прилавков и они.
Люди приходили с фотоаппаратами и хотели сфотографировать детей, особенно, конечно, Юнаса, но он еще не показывался. Вместо детей пришлось фотографировать родителей.
Телефон не замолкал ни на минуту. Подходила мама. Звонили из разных газет, с радио и телевидения. Юнас отказался с ними разговаривать, равно как и Анника. Маме пришлось врать, что детей нет дома. Все это ей, вообще говоря, уже начинало надоедать. Прекрасно, конечно, что их магазин пользуется такой популярностью, но это утомительно. К тому же теперь, когда помощь Анники и Юнаса нужнее всего, рассчитывать на них не приходилось. Анника просто сбежала. А Юнас, похоже, даже не продрал глаза. А их родители тем временем работают не покладая рук. Мама вздохнула — она начинала злиться, ноги ломило от усталости.
