Адам Багдай - Тайна шляпы с сюрпризом
Капитан даже как-то зашипел от досады.
— Расскажи подробно, что ты видела. Я направлен сюда как раз по этому делу.
Наконец я смогла спокойно рассказать обо всем понимающему человеку. Когда я закончила, капитан поблагодарил меня и в одно мгновение поднял на ноги все отделение милиции. Одного агента он послал в гостиницу, другого на Пляжную, а сам, взяв меня за руку, объявил:
— Идем к дому огородника! Возможно, второй из двойников еще не уехал.
Сержант стоял, не двигаясь, и лишь растерянно бормотал:
— Если бы я об этом узнал раньше…
То-то и оно! Франта ведь можно было сцапать еще в гостинице. Но кто мог тогда догадаться, что у него есть двойник?
Оставив растерянного сержанта, мы направились к дому огородника. Наконец-то я шла рядом с настоящим, никем не притворявшимся офицером уголовного розыска, который был тем, кто он есть на самом деле.
Калитку открыла сварливая старуха с черным платочком на голове. Она была явно напугана и заявила нам, что огородника нет дома, и овощей нет, как будто их внезапно поели гусеницы. Сначала она вообще не хотела нас впускать, не зная, с кем имеет дело. Потом, состроив покорную мину, все же впустила нас в сад.
Там все было как и прежде, только выглядело еще более таинственно. Правда, всего лишь для меня. Офицер не задумывался над этим, у него были иные заботы, своя работа. Вскоре выяснилось, однако, что работы как раз и нет… Когда мы подходили к сараю, уже издали можно было увидеть, что второй Франт улетучился. Створки дверей были широко распахнуты, а внутри зиявшего пустотой сарая уже не было «мерседеса».
— Удрал, — шепнула я.
— Удрал, — словно эхо, откликнулся офицер.
Мы вошли в сарай и поднялись по ступенькам на чердак. Здесь было тихо и пусто, словно чердак был необитаем. Все стояло на прежних местах. Закрытое бумагой окно, под окном покрытая одеялом раскладушка, сбоку старый шкаф, стул, столик. На столике чистая салфетка, вазочка с цветами. А в воздухе жужжала золотистая мушка и… Может быть, поэтому все казалось здесь еще более таинственным.
Подойдя к шкафу, офицер резким движением открыл его. Дверца жалобно заскрипела, а у меня словно перехватило горло… В самом углу пустого шкафа лежала светло-бежевая поплиновая шляпа! Я допускала, что это просто иллюзия, своего рода фата-моргана. Кто-то дунет, кто-то произнесет опрометчивое слово — и шляпа растает в воздухе.
Подойдя на цыпочках к шкафу, я нагнулась и осторожно подняла шляпу. Нет, она существовала наяву… была настоящей… ее можно было потрогать. Я держала шляпу в ладонях, как птицу, которая вот-вот выпорхнет, потом осторожно перевернула ее тульей вниз… Из-под светлого кожаного отворота выглядывал клочок бумаги, покрытый печатными буквами… Ей-богу, газета, и к тому же «Жиче Варшавы»!
— Есть! Есть! Это уж, наверно, та самая, за сто тысяч!
— Что ты плетешь? — Офицер удивленно смотрел на меня. — Что с тобой?
— Ничего, — торопливо бросила я. — Прошу прощения, я должны бежать к виолончелисту.
Прежде чем офицер успел меня задержать, я уже была внизу, крепко сжимая в руке самую дорогую на свете шляпу.
Шляпа за полмиллиона
Остановилась я только у башни, мне просто не хватило дыхания. Переведя дух, я уже входила в башню, когда из кустов донеслось вдруг тихое уханье серой совы. Обернувшись, я заметила среди листвы шелушившийся нос Мацека.
— Что ты здесь делаешь?
— разве не видишь? Наблюдаю, — прошептал он.
— Ты ведь должен был следить за приезжим иностранцем.
— Уже не нужно. Его схватили в гостинице.
— Тогда за кем ты следишь?
— За пани Моникой. Она спряталась в башне.
— А калека?
— Калеку я не видел.
— А пан Коленка?
— Пан Коленка наверху.
— Замечательно! — обрадовалась я. — Продолжай следить, а я поднимусь к нашему виолончелисту. Если он ошалеет от радости, вызывай «скорую помощь».
— Шляпа! — пробормотал ошеломленный Мацек.
Я помахала перед его носом своей добычей.
— Именно шляпа, и как раз та, которую все ищут! Отгадай, где она была? — Мацек, разумеется, не мог произнести ни слова. И я добавила: — Представь себе, там, где я и говорила!
Оставив удивленного Мацека на его наблюдательном посту, я сыпанула к башне. На мой стук в дверь громко ответил пан Коленка:
— Прошу не стучать! Никого не впускаю!
«Наверно, готовит стручковую фасоль и не хочет, чтобы ему мешали», — подумала я и крикнула:
— Это я, Девятка, у меня важные новости!
Он притащился к двери, отодвинул запор и просунул сквозь щель свою внушительную лысину, отчего на лестнице словно посветлело.
— Это ты, моя дорогая? Отнесла папку? Застала профессора?
Мне стало не по себе. Я совсем забыла о папке, а сейчас предстояло рассказать пану Коленке обо всем, что случилось, пока он готовил фасоль. Решив, что не стоит заставлять его излишне нервничать, сообщение о папке я отложила на самый конец. Пусть бедняга порадуется вначале своей шляпе.
— Все в порядке, — ответила я. Но у меня для вас есть еще одна неожиданность.
— Что случилось, моя дорогая? — забеспокоился виолончелист, протирая очки.
Тогда я присела перед ним в реверансе.
— Закройте, пожалуйста, глаза!
— Что только ты, девочка, со мной не вытворяешь! — воскликнул он удивленно.
Он сомкнул веки, напомнив собой изображаемого на картинках старого китайского мандарина. А я, поднявшись на цыпочки, накрыла шляпой его замечательную лысину.
Через мгновение он открыл глаза и сдернул с головы шляпу. Несколько отстранив ее от себя, виолончелист внимательно ее осмотрел, потом повернул тульей вниз и заглянул внутрь.
— Да! — воскликнул он. — Это наконец-то моя шляпа! Смотри, газета, как я тебе и говорил.
Отбросив сложенную газету, он отогнул кожаный отворот и неожиданно страшно побледнел.
— Да, это моя шляпа, — повторил он, — но теперь все напрасно.
— Что напрасно? — в недоумении спросила я.
— Все, — простонал пан Коленка, опускаясь на стул. Я никогда еще не видела человека в таком безысходном отчаянии. Он весь поник и обвис, словно из него ушла жизнь.
— Но почему? — настаивала я. Его отчаяние поразило меня.
— Лучше не спрашивай, моя дорогая. — Он смотрел каким-то отсутствующим взглядом и печально улыбался.
— Вы обещали все объяснить в среду.
— Разве это имеет какое-то значение?
— Имеет. Я из-за вас заварила такую кашу, что трясет целый Небож.
— Девятка, — вздохнул пан Коленка и печально улыбнулся. — Я самый несчастный человек! имел состояние и потерял его. И все из-за этой проклятой шляпы.
— Мне очень жаль, — посочувствовала я. — Так хотела вам помочь. Откопала вашу шляпу прямо из-под земли, а вы даже не хотите мне ничего объяснить.
— Потому что мне стыдно за самого себя.
— Но почему все пропало? — снова закричала я.
— Потому что нет карточки, которую я спрятал под кожаный отворот.
— Какой карточки?
— Вот именно, какой! — Он покачал головой с угрюмым видом. — Ну, раз обещал, то скажу. Только умоляю, не смейся надо мной. Это был попросту билет спортлото с шестью правильно угаданными числами. Если бы он сохранился, я получил бы около пятисот тысяч.
— Пятьсот тысяч! — прошептала я. Голова у меня пошла кругом. — Пятьсот тысяч, — повторила я, — а вы спрятали билет в шляпу!
— У меня это вошло в привычку. Заполненные карточки спортлото я всегда прятал за кожаный отворот шляпы, так как моя жена сердилась, считая покупку билетов напрасной тратой денег.
— Вот тебе и раз! А откуда вы знаете, что правильно угадали все шесть чисел?
— Знаю, моя дорогая, числа я всегда записывал в блокнот. Если не веришь, то вот, пожалуйста, можешь убедиться. — Он вынул из кармана старый потрепанный блокнот. — Смотри, здесь записаны числа, которые я вписал, а это вырезка из газеты. Все сходится точь-в-точь. Шесть точных попаданий. Пятьсот тысяч. Знаешь ли ты, что это такое для бедного виолончелиста?
— Догадываюсь, — прошептала я.
— А-а, в конце концов, наплевать на эти пятьсот тысяч. Деньги — это еще не все. — Он ударил ладонью по столу так, что зазвенели кастрюльки, а из руки у него выпал блокнот. Блокнот подкатился к моим ногам, а когда остановился, из него высунулся таившийся между страницами лотерейный билет.
Пан Коленка с минуту недоверчиво глядел на него, потом опустился на колени и поднял листок с пола.
— Есть! — завопил он голосом, подобным рыку буйвола. — Он лежал в блокноте, а я, идиот, думал, что он в шляпе. — Сорвавшись с места, пан Коленка станцевал передо мной победный танец. — Есть! — продолжал выкрикивать он. — Сто раз просматривал этот чертов блокнот и не заметил. Девятка, я спасен! Если бы сегодня я его не предъявил, мой выигрыш пропал бы! Девятка, ты принесла мне счастье! И я очень прошу простить меня. Если бы я тщательнее осмотрел блокнот, мы избежали бы всех этих перипетий…