Екатерина Вильмонт - Трудно быть храбрым
— Петька ринулся на кухню. Глеб выскочил на лоджию и вскоре вернулся, держа в руках топор, и с остервенением принялся рубить дверь.
— Подождите! — крикнул Петька, отобрал у Глеба топор, отстранил его и попытался топором отжать дверь. Ему это удалось.
— Господи!
— На полу очень просторной ванной комнаты лежала Марина. Она была без сознания. От ее левой ноги тянулась довольно толстая цепь, прикованная к металлической вешалке для полотенец. Цепь была длинная, так что девушка могла дотянуться до крана и дойти до унитаза.
— Глеб упал на колени и схватил руку девушки, пощупал пульс.
— Жива! — крикнул он.
— Может, «Скорую» вызвать? — пролепетал Петька.
— Нет! Я попробую сам, а ты беги вниз, возьми в машине инструменты в багажнике.
— Когда через несколько минут Петька вернулся, он застал ту же картину — Марина лежала на полу, а Глеб стоял возле нее на коленях. Но теперь девушка лежала не на голом кафельном полу, а на пышном ватном одеяле. Она по-прежнему была без сознания.
— Принес?
— Ага.
— Давай сюда!
— Я сам! Я умею!
— Петька осмотрел браслет на ноге девушки.
— Эх, ключ бы, — вздохнул он и принялся рыться в ящике с инструментами.
— Погоди, а может, тут есть ключ? — Глеб протянул ему связку ключей, полученную от Миши. — Вот этот вроде подойдет!
— Петька попробовал, и ключ действительно подошел. Он с облегчением вздохнул. По крайней мере не придется причинять девушке лишних мучений, хоть она и не приходит в себя.
— Господи, до чего они ее довели, гляди, как отощала… — с болью в голосе говорил Глеб. — Как бы нам ее в чувство привести…
— Нашатырь надо…
— Точно! — Глеб вскочил и подошел к аптечке, висевшей на стене роскошной ванной. — Есть! Нашел! Везет нам, браток, ох везет!
— Он поднес пузырек к носу Марины. Ноздри ее задрожали, она застонала и открыла глаза.
— Слава богу! Маришенька, это я, Глеб! Ты меня не узнаешь?
— Казалось, она его не узнала. Выражение ее глаз было странным, каким-то отсутствующим, словно она уже побывала на том свете.
— Глеб поднял ее, на руках отнес в спальню, положил на кровать и открыл окно.
— Ее надо покормить, но только очень осторожно, иначе она может умереть, — сказал Петька.
— Здесь, сдается мне, ничего нет.
— Петька бросился на кухню. И через минуту вернулся.
— Есть чай и сахар. Может, сладкого чаю?
— Давай, полчашечки ей не повредит! Заварить-то сумеешь?
— Как-нибудь, — оскорбился Петька.
— Глеб, осторожно поддерживая голову девушки, поднес к ее губам чашку горячего чаю.
— Вот, Маришенька, выпей глоточек, так, умница, еще. Пьет! Петька, пьет!
— Однако глаза девушки все еще были бессмысленными. Она никого не узнавала.
— Ей врач нужен, — сказал Петька. — А вдруг она сошла с ума?
— Сошла с ума? — ужаснулся Глеб. — Но ты ж понимаешь, браток, нам лучше обойтись без врача, «Скорая» запросто может вызвать милицию. А это нам со всем ни к чему.
— Я сейчас позвоню Веронике. Она что-нибудь придумает!
— Правильно! — обрадовался Глеб. — Только звони по сотовому, а то вдруг они здешний телефон прослушивают.
— Вероника Леопольдовна по-прежнему была у бабушек.
— Нашли? — выдохнула она.
— Нашли, только она… никого не узнает, и потом, она голодная… Мы дали ей немножко сладкого чаю! Но ей нужен врач, а «Скорую» сюда вызывать…
— Понимаю, нельзя. Вот что, молодые люди, везите-ка вы ее ко мне, а я позову врача, своего друга, он ее осмотрит. И не теряйте времени!
— Через пять минут Марина уже лежала на заднем сиденье машины. Глеб гнал как безумный, и вскоре они уже подкатили к подъезду. Вероника Леопольдовна ждала их внизу.
— Несите ее, врач будет минут через двадцать. Боже, что они с ней сделали!
— Глеб уложил Марину на диван. Она опять была в беспамятстве.
— Сейчас дам ей немножко куриного бульона, — сказала Вероника Леопольдовна.
— А ей можно? — усомнился Глеб.
— Можно, можно! Две-три ложечки, не больше!
— Глеб и Вероника Леопольдовна возились с Мариной и совсем забыли о Петьке, но ему это было только на руку. Он тихонько взял у Глеба ключи и побежал в соседний подъезд, туда, где сидел привязанный к стулу Миша. Увидев Петьку, он замычал. Петька выдернул кляп.
— Нашли? Живую?
— А вам зачем? Вы ж ее угробить хотели?
— Да не хотел я, заставили меня! И в издательство нарочно внедрили…
— Петька ничего не ответил, просто подошел к телефону и позвонил.
— Алло! — раздался голос Бориса Валентиновича.
— Здрасьте, это я, Петр!
— Здравствуй, Петр! — обрадовался тот.
— Борис Валентинович, как у вас дела?
— Представь себе, хорошо, я все уладил… вот только Михаила что-то никак не сыщу, боюсь, как бы с ним чего не случилось. Мог вчера еще попасть под горячую руку… Сегодня-то его уже не тронули бы. А ты с ним не связывался? Я думал, может, он с вами.
— Борис Валентинович! У меня к вам просьба.
— Все, что в моих силах.
— Пожалуйста, приезжайте как можно скорее на Можайское шоссе. Но только без Яны.
— А что случилось? — испугался Борис.
— Понимаете, я не хочу говорить по телефону, но очень, очень нужно!
— Ты в беде?
— Нет! Прошу вас, приезжайте, я не шучу.
— Хорошо, говори адрес. Так, записываю. Скоро буду, я не так далеко.
— Ну, и зачем ты это сделал, пацан? Я весь в дерьме, а ты в белой манишке? А ну, развяжи меня!
— Еще чего!
— И вдруг в дверь позвонили. Звонок был отчаянный.
— У Петьки душа ушла в пятки. Вдруг это кто-то из Мишиных сообщников? Ну ничего, на худой конец он успеет уйти через балкон!
— Петька! Это я, Глеб! — раздалось из-за двери. — Открывай, чертов сын, я же знаю, что ты тут.
— Петька бросился открывать. Глеб ворвался в квартиру.
— Вот горе с тобой, всюду ты поперед батьки лезешь! Что ты тут забыл?
— Я вызвал сюда Бориса Валентиновича!
— Зачем?
— Пусть полюбуется!
— Может, ты и прав, — устало сказал Глеб и вытащил сигарету.
— Что с Мариной?
— Врач приехал, возится с ней, меня прогнал, я гляжу, ты исчез и ключи от этой квартирки прихватил… И как твои родители с тобой справляются? — усмехнулся он.
— Ребята, послушайте, — взмолился вдруг Миша. — Отпустите меня…
— А больше ты ничего не хочешь? Давай рассказывай, как вы с Семенычем все провернули, а? Как девчонку увезли? Кому это в башку залетело? — допытывался Глеб.
— Понимаешь, я этой девкой не занимался, я только краем уха слышал, что у хозяев моих такое дело вышло — девка пропала, которую надо было расколоть, она знала, куда ее хозяева смылили… Но я ни сном, ни духом… А тут приехал к Семенычу, он мой родственник, дальний, правда, но у нас с ним одно дело было… Ну, приехал я к нему, а он чуть не в отключке, перебрал, говорит, водяры вчера, ну и мучается, я ему таблетку алказельцера дал, и вот, пока он отходил, я на террасу вышел, гляжу, телефончик лежит сотовый, и тут он как раз зазвонил. Ну, я подошел. Девчонка какая-то говорит: «Глеб, Глеб!» Я, ради хохмы, сказал, что я Глеб! Ну, она мне все и выкладывает: мол, так и так, ты не волнуйся, я теперь в порядке. Тут я и смекаю — это та самая девка! И ежели я ее хозяевам предоставлю, они могут мне и «спасибо» сказать, и притом большое спасибо! А то уж они думали, девка их заложить может! Семеныч очухался и говорит, надо ему цемент везти, тогда я ему все рассказал про девку, а он и говорит: «Возьмешь машину, скажешь девке, что ты Глебушкин друг…» Ну и вот…
— А кто же ваш хозяин? — спросил вдруг Петька. — Ведь не Борис Валентинович?
— Нет, конечно, к Борису-то Валентиновичу меня специально внедрили… Я и на Дениса наводку дал… Не учел только, что у него телефон был… И вчера я из аэропорта должен был Бориса прямиком к хозяину до ставить, но тут вы подвернулись… Все мне спутали… И мне же еще влетело по первое число!
— А чья это квартира?
— Почем я знаю? Она у нас для разных надобностей…
— В дверь опять позвонили, Петька бросился открывать. На пороге стоял Борис Русанов.
— Ну, Петя, в чем дело?
— Заходите, заходите.
— Борис ступил в комнату и обомлел.
— Михаил? Что все это значит? А вы кто? — обратился он к Глебу.
— Борис Валентинович! Я вам сейчас все сам расскажу!
— Когда Петька окончил свой рассказ, Борис развел руками.
— Невероятно, но факт! И все это ты провернул один?
— Петька взглянул на Глеба.
— Не совсем. Мне Глеб Иванович помог!
— Ну, насколько я понимаю, Глеб Иванович тоже замешан в этой истории!
— Да, но… он хороший! Благодаря ему Денис смог спастись, и Яну он не мучил…
— Борис на мгновение задумался.
— Вот что, друзья, выйдем на кухню, надо поговорить без свидетелей, — он выразительно взглянул на Михаила, который сидел красный как рак. Ему, по-видимому, было стыдно.
— Потом они втроем вышли на кухню, и Борис плотно прикрыл дверь.
