Антон Иванов - Загадка случайного попутчика
— Естественно, не упущу шанса, — не дослушав, заверил Тема.
Двери лифта открылись. Друзья зашли внутрь.
— А вообще погодите, — спохватился Олег. — Мы тоже с Вульфом выйдем.
Вернувшись в квартиру, он быстро оделся и позвал пса. Вскоре они уже всей компанией спускались вниз. Быстро миновав двор, они вышли на Большую Спасскую.
— А я вот все-таки думаю, — начала Таня. — Вдруг это не Василии Николаевичи, а один Василий Николаевич?
— И родинка у него приклеенная, — подхватила Катя.
— И зачем он ее приклеивает? — посмотрел на нее Олег.
— Чтобы быть похожим на того Василия Николаевича, — объяснила Катя. — Который из электрички.
— Зачем? — не унимался Олег.
— А вдруг он по его документам живет? — широко раскрыла глаза Таня. — Ну, да! Да! — повторила она. — Помните, Лешка ведь нам говорил: у этого Василия Николаевича вроде все такое же, как у того, только нос другой.
— Вроде и впрямь другой, — кивнул Пашков. — Хотя сейчас я уже так на этого Василия Николаевича нагляделся, что и не вспомню, каким был тот.
Олег тяжело вздохнул.
— Знаете что, мы так сегодня еще можем долго гадать. Думаю, выход один. Если мы и завтра не сможем проникнуть в эту квартиру, то в субботу поедем в Клин. А дома скажем, будто нас Арсений с директором в поход ведут. Только на этот раз в однодневный.
Остальные с ним согласились, что это единственный выход. Только Темыч боялся, что после прошлого «похода» мать его не отпустит. В таком случае, Темыч должен был остаться в городе и на всякий случай присматривать за квартирой Василия Николаевича.
Погуляв еще с полчасика по округе, ребята разошлись по домам. Моя Длина разрешила Пашкову проводить ее до подъезда, чему тот очень обрадовался. Остальные двинулись вниз по Спасской. А Олег с Вульфом поспешили в Портняжный. Сегодня он не хотел опаздывать к ужину. Отца нельзя было раздражать. Тем более, если они послезавтра собираются беспрепятственно уехать в Клин.
С мыслями о предстоящей поездке Олег открыл ключом дверь собственной квартиры. Отец тут же вышел в переднюю. Выражение его лица ничего хорошего не предвещало.
— Явился — не запылился, — покачал головой Беляев-старший.
— Ну, да. Вот с Вульфом гулял, — ответил сын. «Что случилось? — лихорадочно пытался сообразить он. — Неужели Андрей позвонил, что мы в школе не были? Мы же всем скопом сегодня прогуливали. Вдруг Андрей просек, что мы влезли в новое расследование? Тогда сейчас начнется».
— Ага. Значит, с Вульфом. Значит, гулял, — совсем не ласково произнес отец. — И дома с кем-то гулял! — резко повысил голос Беляев-старший.
— Ребята зашли, — начал уже успокаиваться Олег. — Чаю попили. Чего такого.
Борис Олегович кинулся в комнату и секунду спустя сунул Олегу под нос блюдце с окурками Моей Длины.
— Ребята были! — бушевал Борис Олегович. — И окурки у твоих ребят в помаде!
— Это Моя Длина, — ответил Олег.
— Какая еще длина? — взревел предок.
— Да Машка Школьникова, — совсем успокоился сын. — Она даже дома курит. «Значит, Андрей не звонил», — отметил Олег про себя.
— Вот пускай дома и курит! — топнул ногой Борис Олегович.
— Да я хотел вынести окурки и проветрить, но не успел, — внес полную ясность Олег.
— Он не успел! — покраснел от возмущения Борис Олегович. — Отец бросил курить и бережет здоровье, чтобы вырастить своего оболтуса! И вот благодарность! Сын приводит неизвестно кого домой!
— Боренька! — вылетела из кухни Нина Ивановна. — Пожалуйста, не волнуйся! Маша Школьникова очень хорошая девочка.
— Хорошая? — с надрывом произнес Беляев-старший. — С каких это пор хорошие девочки курят, как паровозы?
— Ты тоже в ее возрасте уже курил, — напомнила мама Олега, которая с будущим мужем училась в одном классе.
— Но я не девочка, — логично возразил муж. — И ты, Нина, в девятом классе губы не красила.
— Это не самое страшное, — ответила Нина Ивановна. — Главное, наш Олежка не курит.
Аргумент на Бориса Олеговича подействовал. Однако его по-прежнему дразнил запах табачного дыма, из-за которого очень хотелось закурить.
— Ладно, Олег, — сказал отец. — Чтобы эта твоя Длина, или как ее там, больше здесь никогда не дымила.
— Идите ужинать! — крикнула Нина Ивановна.
— Это мы с удовольствием, — потер руки Борис Олегович.
Но не успел он усесться за стол, как раздался звонок телефона.
— Никакой жизни! — схватил трубку Беляев-старший. — Да. Это именно квартира Беляевых! Да. Олег Беляев — мой сын… Откуда, откуда?.. Клинское отделение милиции?
Олег вздрогнул. Похоже, случилось именно то, чего он больше всего опасался.
— Что-о? — тем временем продолжал удивляться отец. — Свидетель? Чего свидетель?.. Какой пассажир скончался?.. Я не смеюсь. Наоборот, очень сочувствую, но при чем тут мой сын?
У Олега все внутри сжалось. Он напряженно прислушивался к ответам отца. Судя по репликам последнего, случайный попутчик Женьки, Темыча и Пашкова все-таки по-настоящему умер.
— Нет, — продолжал отец. — Ничего не знаю. Это для меня новость… Да нет. Говорю же вам: сын ничего подобного мне не рассказывал. А когда это произошло?.. Ясно. Надо приехать? Нет, нет, повестки не надо. За кого вы нас принимаете? Сами приедем… В субботу? Хорошо. Записываю.
Борис Олегович схватил карандаш и блокнот, лежавшие на холодильнике, и, периодически награждая сына яростными взглядами, принялся что-то записывать.
— Хорошо, — наконец, произнес он в трубку. — К двум часам будем.
Разговор закончился. Лицо Бориса Олеговича застыло в какой-то странной гримасе. Таким отца Олег еще никогда не видел. Отец раскрыл рот. Сын ожидал жуткого крика. Однако у Беляева-старшего сперва из горла вырвалось тихое клокотание. Затем он прошептал:
— Та-ак.
— Боренька! — тут же взмолилась Нина Ивановна. — Выпей свои капельки.
— Замолчи! Наседка! — наконец, прорвало Бориса Олеговича.
Мама Олега побледнела. За долгие годы счастливой супружеской жизни муж ни разу ее не назвал наседкой. Губы у Нины Ивановны задрожали. На глаза навернулись слезы.
— Вот! Полюбуйся, — драматически простер руку к жене глава семейства Беляевых. — До чего мать довел!
«Я этому паразиту Темычу завтра морду набью», — скрипнув зубами, подумал Олег.
— Папа, — произнес он вслух. — А что случилось? Кто звонил?
Борис Олегович сперва разразился громким и сардоническим хохотом, точь-в-точь как Мефистофель из оперы Гуно «Фауст». Затем громко сказал:
— Ну, да! Он не знает! Он ничего не знает!
И отбросив ногой в сторону табуретку, достойный отец семейства тяжелой поступью Командора удалился в гостиную.
— Олег, что ты натворил? — прошептала Нина Ивановна. — Только, пожалуйста, ничего от меня не скрывай.
— Лично я ничего не творил, — глядя в глаза матери, вполне честно признался Олег.
— Зачем ты мне врешь? — скорбно взглянула на него мать. — Посмотри, в каком состоянии твой отец! Ты что, до могилы его довести хочешь?
— Не хочу, — с ходу отверг такое предположение Олег.
Тут в кухню вернулся Борис Олегович. В руке у него дымилась сигарета.
— Боренька! Зачем? — всплеснула руками Нина Ивановна. — Ты же бросил!
— Ничего, — выпустив подряд несколько густых клубов дыма, отвечал муж. — С таким сыном и закурю, и запью, и наркотики начну принимать.
— Да расскажи же ты, наконец, что случилось! — взмолилась жена.
— Я бы хотел, чтобы мсщ сын сам признался, — кинул в раковину одну сигарету и. тут же закурил другую Борис Олегович.
— Папа! — воскликнул Олег. — Мне признаваться не в чем!
— Ну, — кинул на него отец взгляд, исполненный уничтожающего сарказма, — тогда придется мне рассказать.
И он бесстрастным голосом сообщил следующее: звонил какой-то милиционер из Клина. Слышно было очень плохо. Однако Борису Олеговичу удалось понять, что его дорогой сынок, каким-то образом попав в Клин, умудрился стать свидетелем внезапной смерти некоего мужчины. Олег знал покойного. А вот милиция до сих пор не может установить личность этого мужчины. Поэтому теперь придется тратить субботу на поездку в Клин, где с Олега будут снимать дополнительные показания.
— Но, папа, я никогда в жизни не был в Клину, — вновь вполне искренне возразил Олег.
— А я один раз там был в Доме-музее Чайковского! — взревел отец. — Но больше туда ехать не желаю! А тем более в милицию! Ну-ка, рассказывай честно, что там произошло?
— Папа, когда произошло? — ответил вопросом на вопрос мальчик.
— Сам будто не знаешь! Три недели назад. В воскресенье.
— Боренька! Но в воскресенье Олежка же ведь был дома, — вспомнила Нина Ивановна. — Мы еще на дачу к друзьям уехали, а он остался.
