Олег Верещагин - Если в лесу сидеть тихо-тихо, или Секрет двойного дуба
— Ты, щенок?! — изумлённо спросил он. И посмотрел на лежащую на полу кастрюлю, которую Олег никак не мог задеть и опрокинуть НЕЧАЯННО.
Правая рука бандита — с ТТ — развернулась в коридор раньше, чем он туда посмотрел. Маслов понял всё за миг. И всё-таки опоздал.
Олег просто упал на пол, и направленная — не глядя — ему в лоб пуля «парабеллума» с неожиданно тихим звоном высадила окошко. И, лёжа на полу, мальчишка увидел, как бандит вдруг окаменел всем телом и столбом упал в коридор, так и не выстрели в из ТТ. На кухне остались ноги в крепких ботинках.
Олег подобрал упавший «парабеллум» и, держа его обеими руками, выглянул из-за косяка.
— Ты, городской? — добродушно спросил дядя Миша — он стоял около какого-то перекошенного всем телом, лицом и ногами Изота, державшегося за плечо. В руке участкового был пистолет председателя. — Выходи, тут всё… Молодчина, вовремя шумнул!
Олег поднялся и, не глядя на убитого, протиснулся вдоль косяка. Ему было всё равно, что подумает о нём Валентина — да и к тому же она плакала, уткнувшись в грудь матери, которая гладила дочку по волосам и приговаривала:
— Ну уже всё, уже всё… Чего ты, ты так хорошо держалась… Уже всё…
— Пистолет-то отдай, — протянул руку участковый.
— На нож меняю, — быстро ответил Олег.
— На ходу подмётки режешь, — хмыкнул дядя Миша, возвращая «оборотень» Олегу. — Спрячь, чтобы не видел…
Он присел над убитым, покрутил его голову — Олег сразу отвернулся и только услышал голос дяди Миши — удовлетворённый, что самое жуткое:
— Сноровки не потерял… Дрянь пистолетик у тебя, Изот, «музер» (Олег понял, что так дядя Миша называет карманный «маузер»), — шесть-тридцать-пять, зато прямо в лобешник вкатал… Отбе-ега-лся, гадюка… О-от, мой тэтэ…
— Он меня шантажировал… — плачущим голосом заявил Моржик, всё ещё держась за плечо. — У меня жена и ребёнок…
— Он всё врёт! — вскинулась Валентина. — Он тоже предатель! Олег, скажи! Он ещё хуже! Ворюга!
— Это всё правда, Вера Борисовна, — спокойно подтвердил Олег. — Я могу рассказать вам и товарищу участковому… только на суде выступить не смогу. Но Валентина слышала то же всё, что и я, — соврал он. И добавил — понятно лишь для себя: — Надеюсь, что эта история закончена. Я от неё порядком устал…
И ему вдруг показалось, что мир вокруг вспучился радужными пузырями, исказился и потерял чёткость — всего на миг. Но этого мига хватило, чтобы Олег с беспокойством подумал, каких перемен ещё ждать?…
ГЛАВА 21.
Главными врагами социализма были:
а.) топики и лосины у девчонок;
б.) пирсинг у мальчишек;
в.) поцелуи на улицах.
Фирсанов-2001 оказался самым обыкновенным среднерусским городком. Кинотеатр был закрыт и перестраивался, зато в нём работал бар. Появилось много домов аж в пять этажей, а то и выше. Центр расчистили, он больше не напоминал заросший парк, но как раз это Олег не назвал бы плюсом — по его мнению, раньше было лучше. Однако в остальном город вроде бы похорошел и перестал напоминать деревню. Но здорово было и то, что сохранились старинные, обстоятельно-крепкие дома, которыми Олег восхищался в 1964 году, и многое другое. Короче, Олег был доволен, как развивался город последние сорок лет.
А вот для Валентины вид Фирсанова оказался потрясением. Она и в настоящем-то — в смысле, в современном ей Фирсанове — бывала не часто, а тут по улицам носилась масса (опять-таки по понятим 1964 года) неизвестных машин, над мэрией (а не городским комитетом партии!) развевался белогвардейский флаг, но памятник Ленину остался на прежнем месте и указывал поднятой рукой на рынок, где продавалось столько разной разности, что глаза разбегались. Люди были одеты так, что в прежнее время их всех сразу забрали бы в милицию за появление на улицах в неподобающем виде, а кое-кого — особенно из молодёжи — вообще сложно было назвать одетым. Сама милиция формой напоминала фашистских солдат из кино — жуть смотреть! В витринах магазинов пестрели надписи на иностранных языках, а цены были такими, что ум заходил за разум, хотя Олег и объяснил со смехом, что сейчас всё иначе. То и дело слышалась непонятная музыка, часто просто резавшая слух, с быссмысленными или опять-таки иностранными словами. Короче говоря, Валентина вцепилась Олегу в руку. Взять мальчишку за руку — раньше она бы об этом и не подумала, но тут почти все так ходили — парни и девчонки даже в обнимку, даже целовались на улице!!! Сначала Валентина просто отворачивалась и панически думала, что ей делать, если Олег тоже полезет целоваться — он же из этого времени! Как тогда, на дубе… Но тогда они прощались в лесу, а сейчас она просто со стыда сгорит!
Но Олег только шёл рядом, уже почти не хромая. И постепенно Валентина стала думать о другом — как здоров было, когда утром он вдруг появился на речке (там, в 1964-м!) и сказал, смущённо улыбаясь: «Я подумал — ну пусть у нас будет ещё хоть один день! Я же тебе так и не показал город ТАМ… Поехали?!» Валентина уже думала, что он не придёт больше никогда, с трудом удерживалась, чтобы не побежать в лес к дубу, убеждала себя, что Олег его спилил… А он вдруг взял и появился — через четыре дня! Ну и что, что в последний раз?! Он прав — пусть будет ещё один день…
Они поели в кафе «Север», где их обслуживала молодая улыбающаяся официантка, и Олег со смехом рассказал про свои приключения тут в 1964 году. А потом оставили велики на стоянке возле кафе и пошли гулять…
…Олегу было бы совсем хороо. Но его беспокоила, мучила одна мысль. Если всё сошло хорошо — ПОЧЕМУ НЕ ПРОИЗОШЛО НИКАКИХ ИЗМЕНЕНИЙ В МАРФИНКЕ 2001 ГОДА?! Он специально ездил туда — дважды за четыре дня. Это была всё та же вымирающая, ожившая за счёт дачников лишь на лето, деревня… Валентина сказала, что Изота, наверное, посадят. И что её мать практически единогласно, при поддержке райкома партии, прошла на пост председателя… Тогда ПОЧЕМУ?!
А может, всё это чушь и просто не может быть никаких глобальных изменений? При мысли об этом становилось тоскливо. И Князь — Олег завёл разговор позавчера — продолжал утверждать, что Кривощаповы погибли 15-го июня 1964 года… Но сегодня-то — 20-е! И ТАМ — 20-е, и Валентина — вот, она жива!
От этих мыслей шарики закатывались за ролики, клинило башню и срывало крышу. Поэтому Олег охотно отвлёкся на совершенно серьёзно высказанное замечание о врагах социализма, и они вместе похохотали: начал Олег, а там и Валентина подключилась. Олег с удовольствием купил бы ей что-нибудь на память, но сдерживался… а потом с озорством подумал: интересно, а сколько странных археологических находок можно объяснить тем, что какой-нибудь не в меру любопытный Том, Отто, Пьетро или Вовчик не удержался и купил своей подружке из средневековья пластмассовую расчёску или другу из Древней Греции — шариковую ручку? Ну и фик с ним — и купил Валентине с раскладушки у бабульки сущую ерундовину: металлическую заколку для волос с пластмассовыми стразами. Но Валюшка расцвела…
Потом они сходили на речку — Валентина приятно удивилась и обрадовалась, в её время в этой речке, как она слышала, купаться было нельзя, сейчас тут оказался хороший пляж. Именно тут, лёжа носом в песок в своём закрытом купальнике, Валентина заметила:
— Все такие шумные… и бесцеремонные.
— И ещё девчонок лупят, — вздохнул Олег, — и ногами пинают того, кого толпенью повалили… И вообще много такого плохого, чего в ваше время не было. Но и хорошего немало.
— А чего больше? — задумчиво спросила Валентина.
— Везде по-разному, — ответил Олег. И пошутил — но в то же время сказал серьёзно: — Подрастёшь — узнаешь.
— А что же с нашей властью? — тихо и печально спросила девчонка. — За неё моя мама воевала. И папа — я его и не помню уже почти, он уже после войны от ран умер… Как же так, Олег?
— Знаешь, Валюш, — Олег потёр переносицу, — у нас над этим мало задумываются, а те, кому столько лет, сколько нам, совсем почти не думают… Но я так понимаю: твои родители… и мой дед, и все вообще — они даже не за власть воевали. Вот за речку за эту. За небо, за лес. За тот дуб. И за нас с тобой… Так что ты там уж постарайся у себя, пожалуйста, чтобы…
Он не договорил. Но Валентина кивнула:
— Я понимаю.
…До темноты оставалось ещё несколько часов, но вечер уже ощущался во всём — тёплый, тихий, июньский. Мальчишка и девчонка на велосипедах катили по ничуть не изменившейся за последние сорок лет полевой грунтовке.
Вот разве что поля во многих местах позаросли сорняком…
— Жаль, что больше в саду не сыграли, — печально сказала Валентина. Олег кивнул:
— Жаль… Валюш, не надо, хватит. А то ещё тошнее становится.
Давай просто ехать.
— Давай… — вздохнула девчонка. И добавила: — День хороший получился. Спасибо.
— Да ну… Догоняет нас кто-то? — Олег повернулся. Позади в самом деле пылил джип. — О, дачники. Давай-ка в сторону.
