Энола Холмс и маркиз в мышеловке - Нэнси Спрингер
За два дня, проведенных в Лондоне, я тоже узнала много такого, о чем раньше не подозревала.
И теперь мои невзгоды и несчастья казались мне ерундой.
Я встала со скамьи и окликнула одного из кебменов. Экипаж я выбрала открытый, двухколесный; мне хотелось проехаться в шикарном кебе. Тьюки подал мне руку как настоящий джентльмен и помог забраться на сиденье, а я крикнула извозчику:
— В Скотленд-Ярд!
Глава пятнадцатая
Помимо сопровождания Тьюки у меня была в Скотленд-Ярде и другая задача.
— Какая красота! — воскликнул Тьюксбери, любуясь городом с сиденья двухколесного экипажа, который мы наняли. Лошадь бежала рысью, и упряжь весело позвякивала.
Я же углубилась в свои мысли, посвященные Резаку и мадам Лелии Сивилле де Мак. Доказательств у меня не было, но чем дольше я анализировала факты, тем яснее становилось, что они оба замешаны в деле о похищении. Отсюда предположение: астральная искательница рассказала обо мне Резаку. Кто бы еще это мог быть? Сторож, герцогиня, горничные? Вряд ли. Из всех, кто встретился мне в Бэйзилвезер-холле, мои рассуждения о том, куда сбежал Тьюксбери, слышали только инспектор Лестрейд и мадам Лелия. Кто-то из них связался с Резаком, чтобы тот отправил телеграмму Писклявому. И это точно был не Лестрейд. Вывод: остается лишь мадам Лелия.
— Раньше я не понимал, почему возница сидит так высоко и далеко от лошади, а теперь понимаю. Это чтобы ему ничего не загораживало вид на дорогу, — сказал Тьюки.
— М-м, — промычала я в ответ, с мрачным видом размышляя о мадам Лелии. Медиум делала вид, будто она на стороне ангелов, а сама помогала демонам: Резаку и Писклявому. У них была своя схема: головорезы похищали жертву, мадам Лелия приезжала «поддержать» родных и уговаривала раскошелиться на выкуп, и в результате и Резак с Писклявым получали прибыль, и мадам Лелии щедро платили за то, что она «связывалась с духами и выясняла, где находится пропавший». Все трое мерзавцев промышляли похищениями и получали от этого выгоду. В случае с Тьюки вышло иначе: он сам сбежал, и преступники этим воспользовались, чтобы его похитить.
Я не знала, как рассказать об этом полиции, не поставив свое инкогнито подугрозу, но не сомневалась, что обязана остановить злодеев.
— Так приятно, когда в жаркий день тебя обдувает ветерок! — заметил Тьюки.
Несносный мальчишка, сколько можно трещать, как сорока! Я поджала губы и выудила из кармана юбки карандаш и сложенный листочек бумаги. Лист я поспешно и даже сердито положила на колени и набросала шаржированный портрет. Тьюки заметил, кого я рисую, и притих.
— Это Резак, — прошептал он.
Я молча завершила эскиз.
— Точно Резак, и волосы, и уши его. Ничего себе! Где ты научилась так рисовать?
Ничего не отвечая, я перевернула сложенный лист и на чистой стороне изобразила другого человека. Из-за того что я была взвинчена и настроена решительно, у меня получалось рисовать свободно, не задумываясь над пропорциями, и карандаш летал по бумаге, воспроизводя образ из глубины сознания.
— Кто это? — спросил Тьюки.
И на этот раз я не ответила. Только дорисовала портрет крупной представительной дамы и развернула листок, чтобы рассмотреть оба эскиза. Карикатура бандита и карикатура медиума оказались бок о бок друг с другом.
Тут-то меня и осенило.
Ну конечно! Чтобы выдать себя за женщину, нужно надеть парик, всевозможные подкладки, подушечки и корсеты и скрыть свою истинную сущность за платьем, шляпкой и перчатками. Кому, как не мне, этого не знать!
Тьюки тоже обо всем догадался.
— Это один и тот же человек, — прошептал он.
Очевидно, ярко-красный парик был призван отвлекать внимание от лица и скрывать волосатые уши. Похожую задачу выполнял макияж на глазах, ресницах и губах. Ни одна достойная леди не стала бы наносить на лицо столько краски, но ничего сложного тут не было. Тем более что «Лелию» нельзя было назвать ни достойной, ни леди.
Тьюки показал пальцем на мои рисунки и спросил:
— Если это Резак, то это кто?
Я ответила, хотя ему это имя ничего не говорило:
— Мадам Лелия Сивилла де Мак.
— Плевал я, хоть ты принц Уэльский, — сказал сержант полиции, даже не поднимая на нас глаз. — Будешь ждать, как и все, своей очереди. Присаживайся.
Не отрываясь от своих бумаг и пресс-папье, он махнул мясистой рукой на коридор за его письменным столом.
Я улыбнулась Тьюки. Он только что представился виконтом Тьюксбери Бэйзилвезерским и теперь не знал, смеяться ему или плакать.
— Я подожду вместе с тобой, — пообещала я шепотом.
«А пока мы здесь, займусь еще и своими делами», — подумала я. Потому что план, разработанный мною по пути от Кайнфорда до Бельвидера, теперь никак не клеился.
Мы с Тьюки опустились на скамейку — их, холодных и твердых, вдоль стены, покрытой темными деревянными панелями, стояло целое множество. Даже в церкви сиденья не были такими неудобными.
— Тебе повезло, у тебя есть мягкие подкладки, — проворчал Тьюки.
Он хоть думает, что говорит?!
— Тише! — прошипела я.
— Не надо меня затыкать. Лучше скажи, кто ты такая.
— Нет.
В коридоре собралась целая очередь желающих обратиться в полицию, и я старалась говорить негромко. Правда, они были так заняты своими разговорами и невзгодами, что никто на нас и не смотрел.
Тьюки тоже понизил голос:
— Но ты, похоже, жизнь мне спасла. Или хотя бы честь. Ты... Ты столько всего для меня сделала. Я хочу тебя отблагодарить. Так кто ты?
Я покачала головой.
— Почему наряжаешься как старая дева?
— Дрянной мальчишка, следи за языком!
— Дрянная девчонка, неужели я никогда не узнаю твоего имени?!
— Тс-с! — Я надеялась, что так оно и будет, но вслух этого не сказала. Вместо этого я снова шикнула на Тьюки и схватила его за предплечье. В конце коридора открылась дверь, и я увидела знакомое лицо.
Два знакомых лица.
На мгновение мне показалось, что я вот- вот упаду в обморок, и корсет здесь был ни при чем.
Господи, спаси!
Инспектора Лестрейда я не испугалась. Было очевидно, что он может нам встретиться в Скотленд-Ярде, и я не сомневалась, что Лестрейд не узнает во мне облаченную в траур вдову, которую видел всего раз в Бэйзилвезер-холле.
Нет, душа у меня ушла в пятки, когда я увидела его собеседника — Шерлока Холмса.
Я приказала себе
