Роман Грачев - Томка, дочь детектива
– Штурмовать думаешь? – спросил Николаев.
– Нет. С ними дети и Олеська. Я уверен, ничего плохого им не сделают, но нельзя исключать нелепые случайности.
– Ты хорошо знаешь этого упыря?
Я снова отрицательно покачал головой.
– Знавал его брата. Говорят, они разные.
Я посмотрел на часы. Подходило время очередного звонка. Последний раз мы беседовали тридцать семь минут назад. Чебышев не может пропадать надолго, потому что он торопится, и нагнетать атмосферу долгим ожиданием не в его интересах. Он знает, что я настроен решительно. Скорее всего, Чебышев сейчас в растерянности. Он сообразил, что Медальон я ему не отдам (надо быть полным кретином, чтобы не понять), и таскать с собой детей как тяжелый груз смысла нет. Однако и проигрывать тоже ох как не хочется. В шахматах эта ситуация называется «пат».
– Оружие при себе? – спросил Николаев.
Я молча кивнул. Под пиджаком в кобуре покоился Макаров. Огнестрельное оружие по закону разрешается иметь при себе лишь охранникам при исполнении, но не частным детективам, однако сейчас я был сам себе и частный детектив, и охранник, и Господь Бог.
– Только не дури.
– Не переживай. Возьму урода и сразу позвоню своему Лестрейду.
– Ну, тогда флаг тебе в руки, – пробормотал Николаев каким-то странным голосом. Он не сводил глаз с некоего движущегося объекта в парке. Я проследил за его взглядом.
От ближнего угла клуба «Астра» назад пятился бритоголовый шкет в джинсах и красной майке-алкоголичке. Мгновение назад он куда-то спешил, выскочил из-за угла, но засек нас и теперь хотел незаметно исчезнуть. Парень напоминал Винни-пуха, пытавшегося убедить пчел, что он не медведь, а просто маленькая тучка.
– Бери чувака, – процедил Николаев. – Быстрее!
Я уже и сам понял, что от меня удирает мой «язык».
– Стоять! – заорал я. Ментовские интонации так и перли. Обычно их бывало достаточно, чтобы жертва, парализованная ужасом, тут же останавливалась, но парень в красной майке, напротив, развернулся, уже не маскируясь, и дал деру в противоположную сторону, прямиком в березовую рощу позади здания. Он уже не пытался вернуться в клуб, а просто спасался бегством.
Я побежал за ним. Промчался по аллее, потом соскочил на зеленый газон, перепрыгнул через желтую скамейку, к которой был приклеен лист бумаги с надписью «Окрашено». Парень в майке добавил скорости. Я понял, куда он метит. Он собирался добежать до ограды и перемахнуть на другую сторону, чтобы затеряться в лабиринте торговых складов и павильонов. До конечной цели ему оставалось преодолеть всего пару десятков метров. Если он проскочит, то о поимке можно будет забыть.
Я припустил. Запнулся о корягу, чудом удержался на ногах. Подняв голову, с удовлетворением заметил, что преследуемому повезло меньше – он не сумел преодолеть торчащий из березы отломанный сук и полетел вперед головой. Полетел страшно. Я услышал, как что-то треснуло, а потом рощу огласил крик боли.
Добегался, придурок.
Я добежал до Красной Майки в пять секунд, на ходу вынув из-за пазухи ствол. Услышал позади дыхание Димы Картамышева. Бритоголовый лежал на животе, прижавшись щекой к траве. Лицо перекосила гримаса, он стонал. Я оглядел тело, но повреждений не обнаружил. Очевидно, он просто ушиб ногу. У футболистов такие травмы случаются чуть ли не на каждой игре.
– Где они? – процедил я, прижав ствол к щеке и заломив правую руку жертвы за спину. – Не слышу!!
– Клуб… подсобка…
– Сколько человек с ним?
– А-а!!! – Парень взвыл и сразу захныкал. Наверно, от обиды.
– Сколько человек с ним?!
– Один.
– То есть всего двое?
– Да-а… еще один в джипе.
– Оружие?
– Два… ааа!
Наверно, я слишком сильно загнул его руку. Бритый ерзал подо мной, как кот, сопротивляющийся кастрации. Я кивнул Картамышеву:
– Пакуй.
Теперь моя цель – клуб «Астра». Теоретически Чебышев мог увидеть мою погоню, но если Красная Майка не обманул и они действительно прятались в подсобке, то там окон нет. Я пробежал глазами по окрестностям. Ничего не изменилось, все так же пустынно и тихо.
Николаев и Артамонов уже двигались к массивной задней железной двери. Серега на ходу что-то вытаскивал из-под пиджака.
«Соскучился по оперативной работе, – подумал я, – казаки-разбойники, блин».
Вдруг зазвонил мой мобильный телефон. Я чертыхнулся, вспомнив, что забыл отключить звук. Вынул трубку на ходу.
– Слушаю вас, Наталья Игоревна.
– Антон Васильевич Данилов, если не ошибаюсь? – проворковала тренер по гимнастике.
Терпеть не могу, когда женщины обращаются ко мне по имени-отчеству, а уж если добавляют фамилию…
– Да, вроде того.
– Антон Васильевич, ваша дочь Тамара вчера вновь пропустила занятия. Это… – Она решила добавить побольше строгости. – Это недопустимо. Мой курс предполагает обязательное посещение всеми детьми независимо от уровня подготовки. Пропуск хотя бы одного занятия может повлечь…
– Мы обязательно решим этот вопрос! – обрубил я. Не хватало еще, чтобы эта цапля, едва окончившая институт физкультуры, учила меня Родину любить. – У меня к вам встречное предложение, во искупление, так сказать, наших с Тамарой грехов: давайте мы в зал повесим видеокамеры. Что скажете?
Она озадаченно помолчала, потом протянула «ээ». Наконец, выдавила вопрос:
– Зачем камеры?
– Ну как зачем… чтобы, так сказать, наглядно запечатлеть для истории ваш невероятный курс. Вы, кстати, сегодня работаете?
– Ну… да, конечно. По расписанию у меня старшая группа в семь часов.
– Замечательно. Мы с Тамарой… – Я посмотрел на парней, ожидавших команды. Махнул рукой, разрешив приступать. Стадухин, Николаев и Артамонов окружили железную дверь. Сам я обошел здание, возвращаясь к парадному входу. – Мы с Тамарой подъедем сегодня и обо всем с вами поговорим. Хорошо?
– Хорошо, прекрасно.
– Тогда не смею вас больше задерживать.
Я отключил связь, не попрощавшись, и застыл напротив главного входа в клуб. Рука с телефоном безвольно опустилась вниз. Я не ожидал увидеть то, что увидел.
Из небольшого окна справа (очевидно, из гардероба), на меня смотрело бледное лицо, обрамленное черными волнистыми волосами. Знакомое лицо. Именно этот человек разговаривал с моей бывшей женой вчера в летнем кафе, когда я, словно ревнивый старец, следил за ней из-за укрытия. Именно с ним я пикировал сегодня по телефону. Чебышев Игорь Владимирович, старший брат Николая Чебышева, человека, который сыграл в моей судьбе такую странную, но такую важную роль. Ведь если подумать, кабы не эти олухи, семь лет назад угнавшие забавы ради дорогую машину, у меня бы сейчас не было такой замечательной дочери! Чудны дела твои, Господи.
Я показал Чебышеву жест, не предполагавший двоякой трактовки.
«Ты покойник».
Он лишь усмехнулся… и что-то мне в его усмешке не понравилось.
30
У Чебышева действительно не было достаточного опыта для столь сложных многоходовых операций. Он всего лишь мелкий торгаш, шпана, владелец автосервисов, в которых перебиваются номера агрегатов. Похищение человека с целью шантажа – не его жанр. Он понятия не имел, как это делается… и вот, кажется, ему придется поплатиться за эту глупость.
Он не знает, плакать ему или смеяться.
Нужно было довериться профессионалам с самого начала. Чебышев и сам говорил себе, что с профессионалами будет надежнее и быстрее, но он не захотел делиться, не захотел, чтобы кто-то знал о Медальоне. Он и так рисковал, когда решил вынырнуть из небытия и попытаться найти раритет, пойти наперерез самому Валуйскому, этому жирному борову, о котором говорят с каким-то неприятным пиететом. Игорь догадывался, где могла скрываться «безделушка»: если она не исчезла бесследно, то могла храниться только у Марины, школьной подруги Николая. Если Медальон не нашли при задержании и не вернули хозяину, стало быть, он у нее… либо вообще нигде. И Игорь не ошибся. Он не поверил Марине, даже когда она уверяла: Медальон пропал, она понятия не имела о его ценности, поэтому отнеслась так легкомысленно. «Валяется где-то дома, если не выбросили, – сказала она. – У нас этих старых монеток полно».
Тогда он попытался надавить. Убедил ее в том, что она обязана вернуть вещь, оказавшуюся в руках брата. Шантаж – универсальное средство, позволяющее быстро добиться нужных результатов, и бабы ведутся на него очень хорошо, особенно те, кто неплохо устроился: дом, муж, семья, достаток… им есть что терять. Стоит немного припугнуть дамочку чем-нибудь тайным и дурно пахнущим (а добра такого у каждого из нас найдется достаточно – только копни), как тут же дамочка становится податливой и шелковой, вынесет из дома все, да еще и приласкает, если попросишь.
Но с Мариной вышел облом. Она сказала, что при расставании с мужем оставила всё и материальных претензий не имеет, стало быть игрушку найти не сможет. Она предложила денежный эквивалент, сказала, что соберет необходимую сумму, если Игорь предоставит ей достаточно времени. Дура… У нее в жизни не будет таких сумм, а променять бесценное сокровище, способное, по слухам, преобразить твою жизнь, на кучку денежных знаков, которые он пропьет и потратит на баб за несколько месяцев, – верх глупости.
