Артем Кораблев - Пошищение на двойку

— Деньги у тебя есть? — ничего не заподозрила мама.

Я говорю:

— Есть.

Тут еще Тамерлан в коридор вылез. Он всегда считает, что, если я одеваюсь, значит, с ним гулять собрался.

— Ма, — говорю, — выведи его вечером на пять минут, если задержусь. Вернусь, мы с ним как следует погуляем.

И ушел.

На вокзал приехал, билет купил, сразу сел в поезд; Еду — скучаю, нетерпение меня гложет. И в то же время думаю: "А найду ли я нужную дачу?* Это хорошо, если там на воротах таблички есть с фамилиями, а если нет? Не погорячился ли я? Но уж не поворачивать же.

Только я глаза поднял, прямо на меня идет Костя и рюкзак за собой тащит. Я уже думал: брежу. А он вдруг остановился, посмотрел на меня, как сумасшедший, и как крикнет на весь вагон:

— Губин!

Я ему рукой махнул: мол, вижу. А он со своим рюкзаком чуть ли не бежит.

— Губин! — кричит. — Я знаю, кто такой Вэ Вэ Ка!

Я ему тихо тогда сказал:

— Успокойся. Садись, — а сам на место рядом с собой показываю. Он плюхнулся, рюкзак под ноги заволок и, не обращая внимания на окружающих, свое продолжает.

— Это мать Глобуса — Вэ Вэ Ка. Ее зовут Ксения Валентиновна Вишнякова. Первые буквы если взять, как раз Вэ Вэ Ка получается, только наоборот. Она специально так подписалась, чтобы никто не догадался, А Глобус, наверное, знал.

Я огляделся вокруг. Все на нас смотрели, как на умалишенных, особенно на Костю. А он знай свое гнет и от волнения, что ли, все меня по фамилии кличет:

— Губин, надо назад ехать. Скорее все рассказать и найти Глобуса.

Я думаю, вот ведь возбудился мужик, даже не удивился, что меня в поезде встретил.

— Остынь, — говорю, — Костя. Успокойся. Меня послушай. То письмо Глобусу написал мужчина, а не женщина. Он о себе говорит в мужском роде.

Но Костя не унимался:

— Это она тоже специально сделала. Чтобы всех запутать!

Тут я тряхнул его маленько.

— Заткнись и слушай. Есть вариант получше. Я тебе его сейчас расскажу. Только пошли в тамбур выйдем, а то тебе сейчас вызовут психиатрическую помощь.

Он немного успокоился. Я взял его рюкзак, чтобы он больше не надрывался, и пошел в тамбур. Там и рассказал ему, кого я считаю автором злополучного письма. Вижу, он со мной согласен. Задумался, соображать начал и спрашивает:

— А куда мы едем?

— Туда и едем. Искать обитель этого Вэ Вэ Ка. Ты мне лучше скажи, как ты тут оказался. К деду, что ль, ехал?

Он кивнул и говорит поспешно:

— Только теперь я с тобой. Где он живет?

— А тебя, — спрашиваю, — дома потом не убьют?

— Какая разница, — ответил Костя.

— Тогда нам сходить.

Следующая остановка была в Перхушкове. Надо же такому случиться, что академик Вишняков поселился на той же линии, что и Костин дед. Просто мистика.

От Перхушкова до Новокузина ходит автобус. Мы с Костей быстро нашли его остановку, на ней сидели на скамейке люди, всего человек пять-шесть. Мы стали рядом. Тут одна бабка говорит другой:

— Когда, вы говорите, следующий будет?

— Должен быть в семь, а может и вообще не прийти. Автобус-то сломался, в парк уехал.

Мы с Костей переглянулись. Я тогда сразу решил взять машину. Две или три стояли рядом. И водители в них явно поджидали пассажиров. Но когда я спросил цену, то понял, что обратно мы можем и не вернуться, потому что всех моих денег едва хватало на один конец.

Я вернулся к Косте, объяснил ему суть дела и спрашиваю:

— Ну что, домой поедем или пойдем пешком? До Новокузина километров восемь.

— Надо идти, — сказал Костя.

Я достал из кармана карту. Посмотрел еще раз, как добираться, и отправились мы пехом. Шли, наверное, больше часа, хорошо, что хоть все по асфальту, да еще вокруг настоящая золотая осень.

День выдался не дождливый. Правда, и солнца не было, но все равно красиво. Почти всю дорогу по обеим ее сторонам возвышался смешанный русский лес. Высокие ели и сосны почти терялись среди сплошного огня осенней листвы подлеска. Тихо было вокруг, и было бы еще тише, если бы не редкие машины, проносящиеся мимо. Костя развлекался тем, что угадывал по звуку марки тех, что обгоняли нас сзади. Делал он это бесподобно. За всю дорогу ошибся только два раза. А когда стихал вдали рев моторов, я слушал шум листопада.

Лишь перед самым Новокузино кончился лес, и мы увидели за поворотом вытянувшийся в поле поселок из больших старых дачных домов под покатыми крышами. Были и новостройки. Увы, оправдалось худшее из моих предположений. На воротах дач висели таблички с номерами, но почти все без фамилий.

— Как теперь будем искать? — спросил я Костю, хотя знал, что ему нечего будет ответить.

Он и не ответил. Еще часа полтора мы безрезультатно бродили среди домов и заборов, рассчитывая только на удачу. Я давно уже таскал на спине Костин рюкзак, но он и без него еле ноги передвигал. Чего мы хотели найти таким способом, мне и самому было непонятно. Некоторые дачи стояли пустыми, но у многих в окнах уже зажигались вечерние огни. Их-то хозяева сидели в тепле, у печей, и, наверное, ужинали и смотрели телевизор.

— Все, — сказал я, — сдаюсь, — и сбросил Костин рюкзак на землю. — Тебе мама никакой туда еды не положила?

— Давай посмотрим, — ответил Костя. Еды Костина мама положила с избытком, ее хватило бы еще на двое суток таких блужданий.

Мы расположились закусывать там, где я остановился, на какой-то линии этого поселка, прямо под забором пустующей в данный момент дачи. О том, что в доме никого нет, можно было судить по закрытым ставням. И свет через них не пробивался. Слепой дом.

А вот напротив, за деревянным глухим забором, кто-то жил. В большом деревянном двухэтажном доме светилось окно на втором этаже- Может быть, светились окна и на первом, но их не было видно за высокими воротами. Мы сидели и закусывали как раз перед ними.

Стемнело очень быстро, и хотя по этой причине я не мог рассмотреть стрелок на своих механических часах, было и так ясно, что уже поздно и пора нам с Костей возвращаться. У меня-то дома еще ничего, а у него родители наверняка на ушах ходят. Дедок-то небось переполошился, когда Костя к нему не приехал. Сообщил уж, наверное, об этом в Москву-то. Я представил, что нас там теперь ожидает, и в сердцах даже плюнул. Самое обидное, что все зря.

Пока я обо всем этом думал, в доме напротив скрипнула дверь, слабый луч света пробежал над нашими головами, и вдруг мы с Костей разом ослепли. Яркое белое сияние залило все видимое перед нами пространство, одновременно погрузив в кромешную тьму окружающие нас дачи. Однако наши глаза быстро привыкли к перемене освещения, и мы поняли, что случилось.

На верхушках столбов, державших ворота, внезапно вспыхнули две мощные галогеновые лампы, накрытые стеклянными колпаками, и мы услышали рокот заводящегося мотора. Ворота грустно заскрипели, их половинки распахнулись, и на залитом светом пространстве перед нами появилось настоящее чудо. В воротах стояла машина, под галогеновыми лучами она блестела и переливалась, словно елочная игрушка. Это была темно-зеленая "Победа", Бог знает как дожившая до наших дней в почти первозданном виде. "Победа" выехала из ворот. Сидевший за рулем человек, остановив машину, вышел и затворил створки. Погремев ключами, запер замок. Снова сел за руль и укатил по асфальтированной дороге. На нас он не обратил ни малейшего внимания, хотя, конечно же, видел. Фонари на воротах все так же сияли.

Только тут я посмотрел на Костю. Он сидел в застывшей позе с бутербродом в руке, словно окаменел.

— Ты чего это, Кость? — спросил его я. Он очнулся.

— Саня, — сказал он, кажется, впервые назвав меня так, — мы нашли, что искали.

— С чего, ты взял?

— Я эту машину знаю. Я видел ее три раза у нас в Ясеневе. Недалеко от дома Глобуса.

— С чего ты взял, — опять спросил я, — что это именно та машина?

Костя продолжал меня удивлять, но просто так я ему верить не собирался, сегодня он уже ошибся в поезде, когда говорил про Вэ Вэ Ка.

— А разве ее можно спутать с какой-нибудь еще?

И я понял, что тут Костя положил меня на обе лопатки. Действительно, я такой прекрасной "Победы" не видел никогда в жизни. Но я все-таки извернулся и упрямо продолжил борьбу в партере.

— Даже если это и та машина, то вовсе не значит, что она принадлежит Вишнякову.

— Ты что, дурак? — вдруг забыв всю свою вежливость, спросил Костя.

Я понял, что он опять прав. Слишком уж много получается совпадений.

— Тогда Глобус должен быть в этом доме.

Я указал на дачу. На втором этаже по-прежнему светилось окошко.

— А давай проверим, — азартно предложил

Костя.

Да-а, не ожидал я от него такой прыти. Ведь он игроком оказался. Впрочем, что я про Костю, в тот момент и я уже готов был лезть через забор искать Ежова. Так мы и сделали.