Евгений Шерстобитов - Акваланги на дне
Потом уже совсем близко свет четко отделил силуэт скалы, и из-за поворота прямо на Ромку, ослепив фарами, вылетела, дребезжа кузовом, какая-то машина.
Он прижался к камням, пропуская ее, но машина остановилась, и фары потухли. Это оказался знакомый киношный автобус.
Шофер высунулся из кабины.
— Чего стал, садись. За тобой и еду. — И, приоткрыв дверцу, продолжал: — Важная ты, друг, птица. Влетело мне за тебя от директора. Нельзя, говорит, его одного оставлять. Немедленно, говорит, поезжай.
Автобус, спущенный с тормозов, мягко покатился вниз, потом вздрогнул, взревел мотором и на крошечной площадке стал осторожно разворачиваться. Наконец развернулся и снова лихо, снова дребезжа помчался на съемочную площадку.
— Рессора правая села, — сказал раздраженно шофер, — надо стать на ремонт, а когда станешь — каждый день нужен.
На площадке горели прожектора, гудел мощный вентилятор «ветродуй» — так называли его киношники. А рядом пиротехник дядя Паша держал небольшую фанерку, с которой потоки воздуха срывали куски белого дыма, застилали площадку рваными полосами тумана.
— Стоп! — прокричал раздраженно Егор Андреевич, — Так не годится! Дядя Паша, придумывайте что-то другое!
Дядя Паша, озабоченный и злой, побежал к автобусу за новыми банками дыма. И тут-то увидел Ромку.
— Где ты носишься? — обрадовался он. — Бери банки, держи шест и дуй за мной.
Это уже было дело. Ромка поспешно схватил две банки дыма, двухметровый шест с гвоздем на конце и побежал за пиротехником.
— Туман им подавай, — ворчал на ходу дядя Паша, — а как я один туманом такую площадь покрою… Да еще общий план, да ночью, навыдумывают всякое…
Но Ромка знал, что ворчит дядя Паша только для вида, а сам рад-радешенек, что такое придумали, — любил свое искусство показывать. Сам, наверное, и предложил да еще сказал: «Вы только объясните, что надо, а как, это уж я сам додумаю».
— Значит, ты сидишь тут, — сунул пиротехник Ромке в руки спецспички и терку. — Как крикну «слева» — ты и зажигай. Ясно?
— Ясно.
— Только ты не стой на месте, не стой, а ходи, следи, как ветер меняется. Понял?
— Не впервой, дядя Паша.
— Мало что не впервой. А объяснить я тебе задачу обязан. Нам надо весь тот участок дымом, закрыть. Сам-то я у ветродуя буду, а справа Толика попросил. Слева ты, значит. Уяснил задачу?
— Уяснил.
— Жди команды.
Сказал дядя Паша и, подхватив оставшиеся коробки, скрылся в темноте. Теперь темнота особенно ощутима после яркого света на площадке. Приборы там только что потушили, и площадка угадывается лишь по маленькой далекой дежурной лампочке да по монотонному далекому гулу работающего движка.
Ромка торопливо насадил одну из банок на шест, воткнул в отверстие банки кусок пиротехнической спички и стел ждать.
Ждать пришлось недолго. Видно, дядя Паша уже появился на площадке и сказал коротко: «Кого ждем?»
Загрохотал сначала дизель «лихтвагена», вспыхнули и замигали «диги», потом включился в дело ветродуй — зачихал, застучал и взревел, словно собираясь взлететь. «Диги» перестали мигать и налились ослепительно белым, ну просто дневным светом.
На площадке забегали, засуетились, закричали.
Ромка наклонился над банкой с теркой в правой руке — он знал, сейчас будет ему команда.
— Дым! Дым! — закричали сразу несколько голосов с площадки.
— Слева! Марченко, давай! — перекрикивая шум работающих машин, прокричал откуда-то справа дядя Паша.
Ромка чиркнул по выставленной в банке спичке раз, другой, спичка, став на мгновение красной, обуглилась и, шипя, сокращаясь, понесла огонь туда, внутрь банки, в спецсмесь.
— Ромка, — снова донесся крик пиротехника, — давай же, давай!
— Даю! — заорал он, на всякий случай отодвигаясь от банки и поднимая шест.
Вот, наконец, из дырочек появились тоненькие струйки белого дыма, еще маломощные, худосочные. Но они с каждым мгновением становились все мощнее, все насыщеннее, и вдруг, яростно шипя, повалил дым, да с такой могучей силой, что Ромка поспешно отстранил банку в другую сторону, чтобы не задохнуться.
— Отходи! Отходи! — услышал вдруг, как кричали там, на площадке.
Он не сразу понял, что относилось это к нему, ведь вроде ветер нес дым правильно.
— Ну, кто там слева? — кричали в мегафон. — Отходи! Отходи! Нас всех обкурил!
Он схватился за голову — дым-то шел на площадку, но только не в кадр, а прямо на тех, кто стоял у камеры.
Опомнившись, он подхватил шест с банкой, помчался вправо, но ветер снова сыграл с ним злую шутку. Он вдруг рванул прямо на него, и Ромка закашлялся, оказавшись и самом дыму. Еле вывернувшись из молочной пелены и все еще откашливаясь, Ромка побежал теперь уже влево.
— Дядя Паша! — кричали в мегафон на площадке. — Кто там у вас слева? Где же дым? У нас свет горит!
Наткнувшись на неожиданно возникшее на пути дерево, Ромка остановился. Наверное, надо еще чуть оттащить банку вправо. Он так и сделал. Дым пошел на площадку.
Рядом из темноты, как в сказке, возникла фигура дяди Паши.
— Молодец, — сказал он, тяжело дыша, — нашел все-таки точку. Ты на то, что орут, не обращай внимания. В кино наша профессия самая ругательная. Все нас ругают… Всем кажется, что это ерунда, чепуха и каждый может с этим управиться. Ты так и держи, — сказал, поправляя шест, — и отходи, если что… Только не суетись, не паникуй — ничего там не случится… Главное, чтобы до площадки доходил дым ровненький, одной плотности… Ну, я побежал, — сказал торопливо, — я там на первом плане отделкой занимаюсь, ювелирной работой.
И он исчез так же, как появился.
— Внимание! — донеслось с площадки. — Съемка! Ребята, приготовились! Мотор!
И там, метрах в сорока от него, по ночной дороге шли через его туман, торопились к дому рыбака Марко и Люда. Шли Володя и Оксана. Интересно, знает она сейчас, чем он занимается?
— Стоп! — закричали на площадке. — С ходу еще дубль! Все было хорошо! Дядя Паша, как, дыма хватит?
— Перезаряжай! — завопил зычный голос дяди Паши.
Ромка опустил шест, сбил банку.
А где же вторая? Ну да, он оставил ее там, где зажигал первую, но где? Пойди найди в такой темноте, да и сколько он уже накрутил петель, бегая с дымом!
Он оставил шест и помчался сломя голову к площадке. Там нашел около грузовой дядю Пашу, выпросил еще две банки и, подхватив дымы, бросился к своему месту. Но неожиданно столкнулся возле «тонвагена» с Оксаной.
— Ой, Ромка, — сказала она обрадованно, — где это ты пропадаешь?
Он не ответил, просто молча уставился на нее.
— Ты что? — спросила она растерянно и вдруг догадалась, увидев банки: — Помогаешь дяде Паше? Ромка, ты молодец. Ты просто очень хороший человек.
— Почему? — растерянно спросил он. — Почему хороший?
— Ты все можешь, — ответила она, — все-все!
— Оксаночка, — подбежала к девочке Людмила Васильевна, — куда ты делась? Егор Андреевич ругается.
Они кивнули друг другу весело, понимающе и разбежались в разные стороны. Она — на площадку, он — далеко в сторону от площадки.
Потом был второй дубль.
Потом третий.
Потом неоконченный четвертый из-за того, что дым вдруг клубом повалил прямо в камеру. Ромка был здесь ни при чем, просто ветер изменил направление. Но на площадке опять закричали, опять потребовали от дяди Паши: «Будет, наконец, нормальный туман или не будет?»
Прибежал к Ромке и дядя Паша, только ругаться не стал, а сказал торопливо:
— Ты молодец, Марченко, ты умница. Из тебя настоящий пиротехник выйдет… Только ты не увлекайся, ты больше за ветром смотри, чувствуй его, понимаешь? Носом, ухом, глазами, чем хочешь, а чувствуй и сразу банкой поправку делай… Договорились? — спросил весело и тут же убежал.
Потом были еще пятый и шестой дубли. Наконец прозвучала далекая команда:
— Стоп! Снято!
И появившийся дядя Паша, потный, чумазый, усталый, но все равно веселый и довольный, сказал:
— Все в порядке. Молодчина. Давай отдыхай. Теперь пойдет легче — общий план сняли. Сейчас крупные будут снимать.
Один за другим гасли «диги».
— А, Марченко, — протянул оператор, когда усталый Ромка появился возле камеры, — так это ты мне все время кадр портил?…
— Я не портил, — обиделся Ромка.
— Оправдываешься, — улыбнулся оператор. — Ты привыкай, привыкай, пригодится.
Ромка уселся на ящиках с дымами и устало откинул голову. Подошла Оксана, протянула термос и кружку.
— Выпей.
Он с жадностью выпил.
— Еще?
— Нет, — мотнул головой.
— Устал?
Он не ответил, спросил сам:
— А ты?
— Ох, как устала!
— И я тоже, — признался он.
— Пошли в автобус. Там удобней.
Автобус, пустой, темный, стоял в стороне от всех машин и казался совсем заброшенным. Водитель спал, склонившись на баранку.
