Александр Преображенский - Рыбалка на живца
Я вздохнул, допил чай и подумал, что, в общем-то, все нормально. Могло бы быть и хуже. Главное, спать лечь поскорее, чтобы больше не придирались. Телевизор уже толком не посмотришь…
Хороший все-таки у меня батя: когда я проходил мимо родительской комнаты, то услышал, как он там смеется, прямо давится от смеха и через это еле говорит:
— Как кот, х-хх, как кот дорвался, хх-х-х… Как кот нагулялся, подрался, небось и по девкам бегал.
— А ты и рад, — уже добрее вступила мама.
Я дальше не стал слушать, а поскорее пошел к себе спать ложиться.
Глава II
ТУПИК
Штанов я, конечно, не стирал. Надел просто другие джинсы, черные, а те мама сама в стирку кинула. Утром, умываясь перед зеркалом, я изучил свою рожу. Ничего. Мама явно преувеличивала. Слева на челюсти ссадина — это точно есть, но не очень-то и заметно. И гулька на правой скуле возле виска вскочила, но тоже не очень в глаза бросается. Когда меня побили в прошлый раз, я выглядел хуже. А вот ребра… Ребра я вообще родителям постарался не показывать, скрывал. Как я и думал, ребра были покрыты синими пятнами с желтыми кровоподтеками по краям. Даже самому смотреть жалко. И болели изрядно. Наклоняться было трудновато.
Конечно, из дому с самого утра я не выбрался, вернее, на участок вышел, но за забор ни-ни. Полол и прореживал морковку, посеянную мамой под зиму и проклюнувшуюся ныне на черных влажных грядках длинными зелеными полосками. А было досадно, погода-то установилась. Тучи куда-то делись, светило солнце, грело даже, а я майку снять и то не могу — бока все в пятнах, ягуар да и только. И полоть на корточках больно, особенно когда садишься или встаешь.
Да еще зверье бесчинствовало. Тамерлан лез всюду своим длинным рылом, дул носом, разбрызгивая в стороны землю, топтал грядки и совал под руки свою бестолковую голову. А Тимофей, тот вообще ложился на солнце и обязательно на прогретой грядке, прямо на нежные всходы морковки. Так я с ними до полудня и проколупался. Однако после обеда надо мной сжалились и отпустили к Женьке.
Конечно, я отправился на велосипеде. Женьку встретил по дороге, он ехал ко мне. Фонарь, и правда, у него был красивый, аж черный. Мы слезли с велосипедов и присели у обочины дороги. Я не заговаривал о вчерашнем, пока он сам не начал. Женька рассказал, что ему дома было и как моя мать к ним приходила, меня искала, но это я уже знал. Я поделился своими переживаниями, умолчав о Светке. А долгое отсутствие объяснил плохим настроением и просто прогулкой, сказал, что далеко на велосипеде заехал.
— Лыку-то искать будем? — спросил я в заключение, — Ведь надо.
— А чего я к тебе еду-то? — согласился Женька. — На твою помощь рассчитываю.
И мы опять поехали искать Лыку по Узорову.
На сей раз нам повезло больше. Едва мы доехали до поворота на улицу, ведущую к Лыкиному дому, как он сам вырулил оттуда на своем «Спутнике». Он-то явно не искал с нами встречи и проскочил мимо, прибавив ходу. Мы развернулись и бросились за ним, вовсю нажимая на педали. Однако догнать по асфальту ведомый Лыкой «Спутник» даже мне было трудновато, что уж говорить о Женьке с его «Десной», он скоро остался далеко позади.
Лыка выехал из поселка и, не оборачиваясь на нас, свернул в сторону Сметанина. Как из Узорова выезжаешь, в Митяево — направо, а в Сметанино, соответственно, налево. Не медля ни секунды, я увязался за ним. На Сметанинском шоссе Лыка получал еще большее преимущество за счет хорошей дороги, но я рассчитывал на горку перед самым Сметанином. А за Сметанино гора и того выше и тянется с километр, там мы могли и поквитаться.
Лыка знал, что я сзади, не зря же он навалился на руль и крутил педали так, что разрыв между нами постоянно возрастал. Мы на ходу проскочили лесок, стоявший перед Сметанином по обеим сторонам дороги, и выскочили на первую гору. Мимо проносились автомобили, но мы не обращали на них никакого внимания, я видел только спину Лыки с темным пятном пота на рубашке, и сейчас на горке спина эта стала неумолимо приближаться. На первом подъеме я отыграл метров десять, однако отрыв был еще очень велик. Но ничего, ничего, я достану его за Сметанином. В сторону от дороги ему не уйти, там опять лес, а куда он на лесных дорожках от меня денется со своим-то «Спутником». И я жал, как мог. Он опять немного оторвался на прямой в Сметанино. Но вот и второй подъем, главный…
Спина все приближалась, тут Лыка себя и выдал. Он обернулся и глянул через плечо. Окончательно стало ясно, что мое присутствие у него «на хвосте» ему вовсе не безразлично.
— Стой, Лыка, — хрипло крикнул я, — все равно достанем!
Но он больше даже не оборачивался.
Гора длинная. Велосипед мой — горный. Я ногами работаю. И вот между нами уже не более пятнадцати метров, а до конца подъема еще метров пятьсот. Куда он денется. Куда он…
Как я остался жив, сам удивляюсь. Просто повезло. Я даже ничего и не заметил сразу, все было полной неожиданностью. Вернее, мне уже давно кто-то гудел сзади, но я не собирался сворачивать к обочине. Не трамвай — объедет. Я был занят погоней и за машинами давно уже не следил. Резкий скрип тормозов автомобиля заставил и меня нажать на тормоз. В метре перед моим носом вырос борт «уазика», ставшего поперек дороги. А сзади раздраженно загудел мощным мотором огромный старый «КрАЗ», остановившийся на своем нелегком пути в горку. Он-то, медленно объезжая меня, и преградил путь «уазику», летевшему с горы и выскочившему из-за поворота, скрытого густой листвой придорожного орешника. Водитель «УАЗа» дал по тормозам, машину развернуло и занесло так, что она встала как раз у меня перед носом, начисто отрезав от Лыки, оставшегося по другой борт автомобиля. Гонка была окончена.
Машины разъехались, Лыка укатил, а я слез с велосипеда и уселся у обочины, поджидая Женьку. Вскоре появился и он.
— Не догнал? — спросил Женька, слезая с «Десны».
— Я чуть под машину не попал, — ответил я.
Женька уселся рядом на землю, покрытую пыльной травой вперемешку с мелкими белыми звездочками каких-то лесных цветочков.
— На фиг ты за ним так гнался? — помолчав, опять спросил он.
— То есть как? — чуть не вскочил я. — Сам же просил помочь.
— Да куда он денется, все равно ведь в Узорово вернется. Подождем его там и поймаем, — спокойно окончил мой друг свою простую мысль. — Я тебе хотел это сразу сказать, да разве угонишься…
И ведь он был прав. Зря я гонялся за Лыкой, рискуя быть задавленным колесами автомобиля. Подождали бы его в Узорове, и все. Поспешишь — людей насмешишь, что я и сделал. Короче, мы поехали обратно.
В Узорове я заскочил домой и наскоро пообедал. Дорога, по которой должен был вернуться Лыка, главная улица села, шла как раз под окнами нашей столовой. Так что я его все равно бы заметил. Но Лыка не спешил возвращаться. Не было его до самого вечера, и мы с Женькой терпеливо торчали на повороте к его дому, жуя жвачку и болтая о всякой ерунде. Но вот на дальнем конце Узорова появился очередной велосипедист, и этот велосипедист был Лыка. Мы завернули за угол, так чтобы скрыться за забором крайнего участка, и насколько смогли перекрыли велосипедами дорогу.
Вскоре задребезжал на выбоине звонок Лыкиного велосипеда, и он выскочил прямо к нам. Такой встречи Лыка не ожидал, однако все сообразил очень быстро: тормознул, развернулся и, прежде чем мы опомнились, рванул прочь. Но не назад по той дороге, которой приехал, а прямо от нас в другой конец Узорова, за церковь. Мы опять погнались за ним.
На что Лыка рассчитывал, мне поначалу было не понятно. Эта дорога вела в тупик. Но вот впереди показался врытый в землю дощатый стол у кустов акации подле Семиного дома. Там сидел сам Сема и с ним несколько ребят. Лыка свернул к ним и быстро соскочил с велосипеда. Потом он спокойно прислонил свой «Спутник» к Семиному забору и подошел к столу, поглядывая на нас. Мы тоже уже подъехали.
За столом, кроме Семы, сидели на таких же врытых скамейках Игорек, Леха и Витька. Пили пиво в бутылках. Сема быстро оценил ситуацию, но молчал.
— Чо надо? — начал Лыка. — С утра, блин, за мной гоняются, все хотят чего-то, — обернулся он к Семе.
— А ты спроси, — посоветовал тот.
— А я и спрашиваю, чо надо? — Лыка опять повернул голову в нашу сторону.
— Ты сам знаешь, — зло выдавил Женька.
— Не-а, не знаю, — мотнул головой Лыка.
— Тогда я могу напомнить, — вмешался я.
Лыка зло посмотрел на меня, но промолчал, мы с ним в прошлом году уже дрались, и я набил ему морду. Вместо Лыки заговорил Сема:
— Ребята, если между вами проблемы, их надо решать. Чтобы все стало ясно. Вон за кусты зайдите, а мы посмотрим, чтобы все по-честному.
Оснований не доверять Семе у меня не было. Лыка вдруг согласился, и отступиться теперь — значило струсить. Мне пришлось готовиться к драке. Женька попытался было сунуться, — мол, это его дело. Но я отвел его в сторону и объяснил, что Лыка его сильнее, а меня слабее и что мы свои люди — сочтемся. Женька посопел, посопел и тоже согласился.
