Дмитрий Щеглов - Прикольная история
– Что за прическа у тебя? По краям уши, посередине чубчик.
Уши и правда у меня торчали не как у всех, как-то по ослиному, вызывающе длинно, а тут еще эта короткая стрижка.
Испортил всю обедню Насте и выручил меня Данила:
– Ты чего так вырядилась, дура? – напал он на нее. – День рождения у тебя, что ли?
– Не твое дело, дурак!
– Это она для тебя так старается, – засмеялся Данила и попытался схватить Настю за подол. – О… о… Платье-то моль побила.
– В глаз сейчас получишь, жиртрест ненасытный.
Настя покраснела и перестала улыбаться. Данила вконец испортил ей настроение.
– Ладно, пока. Увидимся позже, – помахал я ей рукой. Не мог же при Даниле я ей рассказать, что целый год ждал от нее письма, но так и не дождался.
Мы пошли дальше. Настя оглядывала со всех сторон платье и, ничего не найдя, прокричала нам вслед:
– Врун несчастный!
Бабушка с дедом встречали меня во дворе. Бабушка обняла и поцеловала, а дед гудел:
– Подрос. Подрос. Возмужал!
– Пригожий стал, как ангелочек, – подпевала бабка, – вот только подкормить надо, – и сразу, как только я скинул рюкзак, повела меня в беседку, где был накрыт стол.
– Приглашай приятеля, – сказал дед.
Данила не стал ломаться и занял место за столом.
– А руки мыть?
Мы с Данилой сполоснули руки и принялись за еду.
– А мы начали беспокоиться, автобус должен был давно прийти, еще полчаса назад. Мы с дедом думаем, может, он сломался по дороге или что случилось. А тут и вы подошли. Как доехали, без происшествий? – тараторила бабушка, никому не давая вставить слово.
– Ага, – буркнул я в ответ.
– Борща подлить? – спросил дед.
Я отказался, а Данила протянул за добавкой тарелку. Дед налил ее до краев.
– Сейчас подам второе, а вы пока на салатик налегайте, налегайте. Все свое, без нитратов, на навозе взращенное, – от души потчевала нас бабушка.
– Учись Максим, как надо есть. Молодец, Данила, – похвалил приятеля дед.
Данила действительно за столом выглядел добрым молодцем. Он съел и вторую тарелку борща. Благодаря его богатырским усилиям опустела и большая салатница. Бабушка подала картошку с мясом. Я нехотя ковырялся в ней, а Данила растягивал удовольствие, смакуя каждый кусок.
– Ешьте, ешьте, еще вареники будут, – крутилась осой вокруг стола бабушка.
Когда Данила услышал про вареники, он тут же моментально доел мясо и, как верный пес на хозяина, любовно глядел на бабушку. Бабушка снова убежала на кухню.
– Как школу закончил? – спросил дед. – На второй год не оставили?
– Всего с одной тройкой, – ответил я.
– Мать не болеет?
– Нет.
– Ну, и слава богу, лишь бы войны не было, – подошла с большой миской вареников бабушка.
– Берите сметану, вареники без сметаны – не вареники, – нахваливал поданное блюдо дед.
Данилу не надо было уговаривать. Он, казалось, опаздывал на поезд, вареники у него во рту исчезали с невероятной скоростью. Я думаю, они просто соскальзывали в желудок, как рыба у пеликана. Если бы Данила встал и еще утряс съеденное, интересно, сколько бы в него влезло?
– Есть еще свежий творожок? Будете? – предлагала бабушка.
– Куда ты со своим творогом лезешь, пусть едят, что есть на столе, – остудил ее рвение дед.
– Может, кашки еще с изюмом? – бабка стояла у меня над головой.
– Нет! Все! Больше не лезет, – отвалился я от стола.
Данила с сожалением вздохнул.
– А может, Данила будет?
Данила благодарно посмотрел на бабушку.
– Сидите, сидите, отдыхайте, сейчас принесу.
Наконец Данила доел принесенную пшенную кашу с изюмом и сказал:
– Спасибо.
– А чаек, чайку с медком выпейте, мед свой, натуральный, цветочный. Куда спешите, посидите, поговорим, – частила бабушка.
– Нужна была ты им, старая, со своими разговорами, у них свои дела, – дед принял нашу сторону.
Мы вылезли из-за стола.
– А вот вчера приходила Настя, спрашивала, когда ты приедешь, так пять стаканов чая выпила, – не унималась бабушка.
– И не лопнула? – засмеялся дед.
Я скорей потащил Данилу из-за стола, пока бабка со своим языком не ляпнула еще что-нибудь. Данила выглядел довольным и умиротворенным.
– Мы пойдем погуляем, – сказал я деду с бабушкой, и мы вышли на улицу.
– Только недолго.
– Хорошо.
Мы вышли за калитку.
– Хорошая у тебя бабка, вкусно кормит, так можно все лето жить, – погладил себя по богатырскому животу Данила. – Сильный обед дала.
Издалека помахала нам рукой Настя.
– Давай и ее захватим, – предложил я Даниле.
– Да ну ее, в школе надоела, сроду не даст списать, а теперь в друзья набивается.
Но Настя и без нашего приглашения уже приближалась к нам. Она успела переодеться. На ней была майка и лосины в обтяжку, последний писк моды. Сейчас так пол-Москвы ходило.
– Ты что, на панталоны платье сверху забыла одеть? – ехидно спросил ее Данила.
– Дурак, много ты в моде понимаешь?
– Не меньше тебя. Так девицы в Париже на Пиккадилли одеваются.
– А ты что, был в Париже? – не унималась Настя.
– Был – не был, но знаю. На панталоны надо надевать платье. Учителя так ведь не ходят?
– Во-первых, Пиккадилли не в Париже, а в Риме.
– Скажи еще, что Бродвей в Стамбуле, – перебил ее Данила.
– Пиккадилли не в Риме, а в Лондоне, – наконец и я показал свои знания по географии и тем положил конец никчемному спору.
Проулком мы вышли на берег озера. Дворы заборами нависали над водой. Между заборами и озером, по обрыву, вилась неприметная тропинка, протоптанная рыбаками да нами, мальчишками. Почти за каждым двором у берега были устроены мостки. Кое у кого к ним были примкнуты лодки-плоскодонки. Но рыбаки здесь, на мостках, не сидели. Сидели дальше, справа, на плотине. Выше и левее был пляж. Какое-то время мы шли молча, Настя впереди, мы сзади. Тропинка вилась по берегу, повторяя изгибы озера.
– Что мы ходим тут, как придурки, озера не видели что ли? Пошли в бинокль смотреть, – предложил Данила.
– У тебя есть бинокль? – спросила Настя. – И молчишь?
– Он его специально привез, за тобой подглядывать, – съязвил Данила и, довольный своей шуткой, расхохотался.
– Свинья! Ты все хочешь испоганить, – возмутилась Настя.
– Чем же я бинокль испоганил? – и снова захохотал. – Пиккадилли в Риме. Отличница туфтовая.
Данила все-таки допек Настю и, только получив хорошего тумака, наконец успокоился.
Глава III. Вид с чердака
Мы вошли к нам во двор. Дед возился с пчелами. Бабушка же, увидев Настю, расцвела.
Бабушке всегда нравилась Настя: за независимый характер, за мальчишескую прямоту, за то, что та всегда здоровалась первая, – нравилась, и все. Поэтому, когда мы втроем появились в нашем дворе, бабушка ласковым взглядом проводила Настю, прошептав:
– Невеста.
А Данила, услышав такое сравнение, тут же перевел его на дворовый язык:
– Коза!
– Где? – спросила Настя.
– Где, где? – передразнил Данила, – вон в огороде.
Бабушка, приняв последнюю реплику за чистую монету, обеспокоенно посмотрела в огород.
– Ой, выгнать надо.
– Настя, тебя сейчас хворостиной попрут, – засмеялся Данила.
– Дурак ты, Данила, и не лечишься! – взорвалась Настя.
– Заткнись, мисс Панталоне. Кто тебя сюда звал? Катись в свой Рим на Пиккадилли.
Они готовы были снова сцепиться, но я вынес им бинокль и подал Насте.
– Десятикратный, – похвастался я.
Пока они его рассматривали, я переоделся в потертые шорты, сменил кроссовки на сандалии, оставив только фирменную кепку.
– Дай на джинсы глянуть, я такую фирму еще не видел, – заглядывая на веранду, где я переодевался, попросил Данила, – лейбл какой-то новый.
– Держи.
Данила ловко поймал штаны, и вдвоем с Настей они стали их рассматривать.
– В Турции шили, – авторитетно заявила Настя.
– Тоже мне, таможня, – съязвил ехидный Данила, – гляди, шов какой, с двойной стежкой, – и он наизнанку вывернул одну штанину. – Так шьют в Испании, а в Турции шьют в один шов и гнилыми нитками.
– Ты откуда знаешь, что гнилыми? – удивилась Настя.
– Климат у них морской, влажный, нитки и гниют.
– А в Испании что, не морской?
– Морской, но Испанию Гольфстрим омывает.
– Ты это серьезно?
– Вполне. Всю жизнь там Гольфстрим протекал.
– Я про нитки, – Настя начала злиться.
– Нет, про нитки в Гольфстриме я не читал, может, и плавают какие.
В очередной потасовке верх взяла Настя. Она от всей души наградила Данилу тумаком.
– Вот тебе Гольфстрим, а вот гнилые нитки.
На время между ними установилось перемирие. Они потеряли интерес к джинсам и разглядывали в бинокль наш огород.
Кроссовки я предусмотрительно задвинул подальше под тахту, чтобы в руках моих друзей, доморощенных экспертов, они не оказались елецкого пошива.
– Смотри! Пчелы-то какие большие! Как капустницы, даже страшно! – удивлялась Настя, протягивая мне бинокль.
