Антон Иванов - Загадка бордового портфеля

— Что ж, начнем классный час, — уселась за стол Ольга Борисовна. — К этому учебному году каждый из вас должен отнестись с особенной ответственностью.

— По-моему, к прошлому мы должны были отнестись точно так же, — снова вырвалось у Варвары.

— Панова! — воскликнула учительница. — Может, ты за меня классный час проведешь?

— Нет, Ольга Борисовна, что вы. Я не смогу, — с подчеркнутой вежливостью отвечала та.

— В таком случае помолчи и послушай, — повысила голос учительница. — Восьмой класс — это своеобразный этап. У вас появится много новых предметов…

— О господи! — раздался стон того самого Вовы Яковлева, перед которым Иван стоял в очереди за учебниками. — И прежних-то предметов было больше чем достаточно.

Остальные засмеялись. Ольга Борисовна, будто не слыша Яковлева, продолжала:

— К прежним дисциплинам у вас прибавятся химия, экономика, экология и мировая художественная культура.

— Я что-то не понял, — вновь подал голос Яковлев. — Экология и мировая художественная культура вместе или раздельно?

По классу вновь пронеслись смешки.

— Ты, Яковлев, сегодня крайне остроумен, — сухо произнесла Ольга Борисовна.

— Он наступил ей на больную мозоль, — склонился Луна к самому уху Ивана. — Мировая художественная культура — конек нашей Ольги.

— Я не острю, а спрашиваю совершенно серьезно, — продолжал

тем временем Вова Яковлев.

— Ну, если серьезно, тогда отдельно, — решила пресечь дискуссию классная. — Экологию у вас будет вести новая учительница биологии.

— А где Нина Федоровна? — поинтересовалась одна из девочек.

— Она летом вышла замуж, — внесла ясность классная руководительница. — И переехала к мужу в Петербург.

— Жалко, — с тоской протянула та же девочка.

— Ничего не поделаешь, — развела руками Ольга Борисовна. — Жизнь есть жизнь.

— У человека семейное счастье, а Наташке жалко, — вмешалась Варвара. — Странная позиция.

— Мне не Нину Федоровну жалко, а себя, — огрызнулась Наташка. — Вечно ты, Варька, мои слова передергиваешь.

Судя по виду Варвары, она была не прочь продолжить спор. Но Ольга Борисовна опередила ее:

— Что касается мировой художественной культуры, то этот предмет поручено вести мне. Но я буду не одна. Нашей школе удалось договориться с несколькими известными литераторами, художниками и архитекторами. Они прочтут вам спецкурсы.

— Кто именно? — поинтересовалась Варвара.

— Спецкурс по мировой литературе вызвался провести наш известный поэт Владимир Дионисович Гриппов.

Вид у Ольги Борисовны сделался столь торжественным, будто она произнесла фамилию Пушкина или, по крайней мере, Бенедиктова.

— Гри-и-и-пов? — безо всякого воодушевления протянул Вова Яковлев. — Я чегой-то такого не знаю.

— Ты, Яковлев, много чего не знаешь, — вступилась за классную руководительницу Варвара. Однако тут же скороговоркой добавила: — Но Гриппова, между прочим, и я не знаю.

— Ничего! — расхохотался почти наголо бритый широкоплечий мальчик, сидящий в противоположной части подковы. — Вот теперь и познакомишься!

— Кажется, нам сказали, что это известный поэт, — заявила Варвара.

— Для тех, кто читает, известный! — многозначительно произнесла Ольга Борисовна.

— А почему вы считаете, что я не читаю? — вспыхнула Варвара. — Я как раз всех читаю, кроме этого Гриппова.

— Вот как? — улыбнулась Ольга Борисовна. — В таком случае, назови других известных современных поэтов.

Варвара на мгновение задумалась. Затем медленно произнесла:

— Ну, например, Вознесенский, Евтушенко…

— Разве они ещё живы? — с искренним изумлением воскликнул Вова Яковлев.

— Живы, — заверила Маргарита. — Я точно знаю. Вчера по телевизору показывали похороны. И они там оба читали свои стихи, написанные специально по этому поводу.

— Ну, тогда молчу, — успокоился Яковлев.

Варвара тоже молчала. Список современных российских поэтов в её голове иссяк. Ольга Борисовна выдержала многозначительную паузу. Затем с убийственной иронией изрекла:

— И это, Панова, все?

Ангельское лицо Варвары вдруг просияло. И она с очаровательной улыбкой ответила:

— Нет, не все. Еще есть Сергей Михалков. Он тоже жив.

— Ну, это скорей уже классика, — отмахнулась учительница. — Я имела в виду более молодое поколение. Тех, кто сейчас в расцвете творческих сил.

— Откуда ей знать, — вступился Луна за Варьку. — Сейчас стихов почти не печатают. Потому что это некоммерческая литература.

— Точно! — подтвердил Каменное Муму. — Вот у меня дядька пишет большие серьезные поэмы. Захотел напечататься. Так пришлось за свой счет.

— Тем более вам будет полезно познакомиться с замечательным современным поэтом Грипповым, — сказала Ольга Борисовна.

— Пусть приходит, — проявил великодушие все тот же наголо бритый белобрысый мальчик.

— За это тебе, Сеня Баскаков, большое персональное спасибо и от меня, и от Владимира Дионисовича Гриппова.

Про архитектора и художника она ничего определенного классу сказать не могла. По её словам, возникло сразу несколько достойных кандидатур и окончательный состав ведущих спецкурса сейчас уточняется. Однако Ольга Борисовна заверила, что в любом случае ребят ждут «интересные и захватывающие лекции», а также «живой подход к истории мировой культуры».

— Жизнь покажет, — философски отнесся к её уверениям Луна.

На этом первая часть классного часа закончилась. Ребята высыпали на перемену.

На следующем уроке Ольга Борисовна вдохновенно рассказывала о какой-то сногсшибательной эффективной новой методике преподавания литературы, которую почерпнула со страниц одного «очень серьезного американского научного журнала» и теперь собирается опробовать её на своем родном классе.

— Как интересно, — тут же отреагировала Наташка, так искренне сокрушавшаяся по поводу ухода прежней биологички. — А в чем, Ольга Борисовна, суть?

Глаза классной заблестели. И она начала объяснять.

— Ну, поехали, — прошептала друзьям Варвара. — Теперь это всерьез и надолго.

— Тише ты, — призвал её к порядку Герасим.

Однако предосторожности были в данном случае излишни. Ольга Борисовна сейчас никого не слышала, кроме себя.

Как поняли ребята, её пространные объяснения сводились к тому, что новая методика позволит им воспринять великие произведения литературы как бы изнутри.

— Изну-утри? — в ошеломлении почесал затылок Вова Яковлев. — А это как?

Ольга Борисовна хотела объяснить, но тут, на счастье успевшего впасть в полусонное состояние класса, раздался звонок.

— Потом поймешь, Яковлев, — сказала учительница и покинула кабинет.

На перемене Иван хотел спуститься вместе с четырьмя новыми знакомыми во двор, однако его остановила в вестибюле Екатерина Дмитриевна Рогалева-Кривицкая.

— Ванюша! — громко просюсюкала она. — Значит, как говорится, первый раз в новый класс! Ну, расскажи, расскажи. Тебе у нас понравилось?

Слова её достигли ушей выходящей на улицу Варвары.

— А у нашего Ванюши большие связи, — словно бы мысля вслух, сказала она и исчезла за дверью.

Иван покраснел.

— Да ты не стесняйся, — по-своему истолковала его смущение Рогалева-Кривицкая. — Говори как есть. Даже если и не понравилось. У нас — демократия.

Иван, буравя носком ботинка пол, пробормотал, что ему все нравится. Директрисе ответ понравился. И она сочла своим долгом прочесть ему краткую лекцию, посвященную передовым методам преподавания, на которых и стоит их школа. К тому времени, как Екатерина Дмитриевна передала привет Ваниной матери (они были уже много лет знакомы), перемена успешно кончилась. Четверо ребят возвратились с улицы. Иван отправился вместе с ними на следующий урок.

Завершался учебный день зоологией. Биологический кабинет имел куда более обычный вид, нежели классная комната восьмого «А». Парты здесь были расставлены традиционными тремя рядами. Вдоль стен тянулись застекленные шкафы с муляжами различных человеческих органов. Над доской висел портрет академика Павлова.

Не успели ребята рассесться, как дверь резко распахнулась. В класс вошли Рогалева-Кривицкая и очень худая женщина лет пятидесяти, сильно смахивающая на мумию. Класс поднялся в приветствии.

— Садитесь, ребятки, — просюсюкала директриса. — Позвольте представить вам новую учительницу, которая в этом году будет вести экологию. Ее зовут Мона Семеновна Травкина.

— Здравствуйте! — неожиданно грубым низким голосом рявкнула женщина-мумия.

— И ангельский, должно быть, голосок, — едва слышно прошептала Варвара.