Елена Чапаева - Близнецы и Робин Гуд
Ну чего ты? — Ольга тронула его за плечо. — Если б с твоим братом...
У меня нет брата.
А у меня есть! — страшно хотелось поскорее увидеть Олежку. — Ну... У тебя телефон есть?
Ты же не позвонишь!
Да ты рискни уж, дай на всякий случай! Записала номер Жеребцовых, и тут же они
расстались. Но свидания с Олежкой пришлось ждать до вечера. Да и то это было не свидание, а просто... она его увидела на репетиции, причем явившегося с опозданием!
Стыдно! — сказала мама.
А разве вас Олька не предупредила?
Ой, — закричала она сразу. — Совсем забыла сказать. Его же в школе оставили, чтобы это... помочь одному мальчику, Зализняку Толе, по физкультуре: у него никак кувырки назад не получаются.
Это Ольга выпалила в отличном темпе, без ноты замешательства.
Просто чудесно, — сказала бабушка. — Как наши дети профессионально умеют выдумывать!
На том и закончили, потому что репетировать надо было, это во-первых. А во-вторых, у Сильверов не принято было заниматься «лесопилкой». И как ни странно, лишь одна Ольга продолжала приглядываться к родному двойняшке, хотя ведь это именно она сочинила такое ловкое спасительное вранье. Теперь вот приглядывалась.
Олег наконец не выдержал:
—Ты чего, Оль?.. Странная какая-то сегодня! Будешь тут странной... Ольга выразительно
посмотрела на брата, что было бы очень кстати, если б он ей все рассказал. Но Олежка в ответ лишь пожал плечами. Словно ему и сказать нечего.
Начался спектакль. «Театр зверей Джона Сильвера» занимал в нем третье отделение. Близнецы были заняты в четырех номерах — как помощники, подыгрывающие в основном маме Марине. Но, собственно, все они помогали Марине Романовне, потому что она была несомненной звездой их труппы. Так уж сложилось. Они все были талантливые люди, иначе публика не принимала бы их так хорошо. А все же «укротительница Марина Сильвер», как -объявлял ее дед, сверкала по-особому.
Но при этом у каждого из них был в представлении свой ударный момент. У деда, например, когда он выходил бороться с медведем Дядей Федей. А близнецы всегда выступали со своим фокусом. А фокус заключался в том, что зрители не знали, что их — двое.
Сегодня, а вернее сказать, на гастролях в этом Городе они представляли такой номер. На арену под соответствующую музыку выходил Иванушка-дурачок. Он закладывал два пальца в рот, раздавался пронзительный свист, после чего выскакивал Конек-Горбунок, роль которого исполнял пони Левка. Иванушка на него садился и выделывал всякие штуки по вольтижировке. Ну, конечно, они были не совсем настоящие, потому что пони — это все-таки не скакун.
Потом появлялся шатер Великой Колдуньи (ее роль исполняла баба Тома). Иван туда заскакивал прямо на Коньке, вылетал через секунду, проезжал пол-арены, и тут сверху из-под купола опускалась золоченая Луна. Иван хватался за нее и сейчас же улетал в Космос, то есть под купол цирка. Там он проделывал несколько акробатических трюков и под конец исчезал в сверкающем красном шаре из шелка — в Солнце.
Потом Солнце раскрывалось, Ивана там не было. Печальный голос на весь цирк объявлял, что Иван, наверное, сгорел... На самом деле Ольга, которая в этот момент исполняла роль Иванушки, пряталась в одной из алых шелковых полос, на которые распадалось великое светило.
Но тут Великая Колдунья выкатывала из своего шатра чан с кипящим молоком (при помощи вентиляторов «бурлили» кусочки белой материи), делала волшебные пассы, и тут из чана появлялся Иван — живой и невредимый.
Публика понимала, конечно, что это фокус какой-то. Но все же как из-под купола мальчик в одно мгновение оказался в чане, который все время находился на сцене, — это, конечно, было уму непостижимо... Если не знать, что роль Ивана играли оба близнеца.
Олег выделывал всякие штуки на Левке. Потом «нырял» в чан, из которого выскакивала уже Ольга, но точно так же одетая. А поскольку они были исключительно похожи, никто подмены не замечал.
Ольга же была как раз специалистом по акробатике, была неплохой гимнасткой под куполом цирка. Там она проделывала свои трюки, а зрители думали, «какой удивительно разносторонний мальчик».
Кончалось же все тем, что из чана вылезал Олежка. А Ольгу по-тихому утаскивали за кулисы, когда после окончания номера начинался антракт.
Сидя в чане и ожидая, когда Олежка к ней нырнет, Ольга могла осматривать зал в специальные крохотные отверстия, сделанные для того, чтобы смотреть, когда ее выход.
И вот теперь она ряд за рядом изучала зрителей, чтобы увидеть ту девочку. В конце концов это ей удалось. И Ольга буквально обомлела: рядом с той девочкой сидел... Бригадир! Да-да, именно тот самый мафиози, который вместе с еще одним таким же «шкафом», своим телохранителем и дядей Петей выколачивал из братьев Жеребцовых эти ужасные золотые зубы!
А дядя Петя орал ему вслед проклятья, скрежетал зубами и божился, что обязательно отомстит!
Так теперь, значит, Олежка и занимается этим делом... Влюбил в себя бедную девчонку...
А как же эти разговоры про шарф — то есть что она якобы наркоманка? Ольга, насколько позволяла ей дырочка в чаше, старалась рассмотреть девочкино лицо.
Трудно тут было что-либо сказать определенно. Оно казалось каким-то странно каменным. Хотя Олег работал всякие отличные штуки. А девочка сидит, словно ей через минуту к зубному врачу, — буквально никакого веселья, а скорее даже наоборот.
Вот папаша ее — другое дело. Он веселился и гундел во всю свою огромную глотку: хохотал, орал и все прочее. Он был, можно сказать, образцовый зритель. Но ведь Ольга отлично знала, что это за человек!
Дальше она быстро переоделась и пошла в зал, стала пробираться поближе к той парочке. Представление еще шло полным ходом, и на Ольгу шикали, что она тут ходит, всем мешает! В ней никто не узнавал артистку, потому что она выступала «в маске» своего брата — была Одежкой. Так у них всегда случается. В одном городе все ее знают, а в другом — Олежку. Все зависит, на кого сделан номер.
Отец, который придумывает все номера для «Цирка Джона Сильвера», старается, чтоб им доставалось славы поровну.
Словом, сейчас Ольга, никому не известная как артистка, была детективом и пробиралась-пробиралась по залу. И наконец пробралась! Села почти что за спиной у «сладкой парочки».
Могла даже слышать их разговор!
Помнишь мальчика, который на пони скакал, а после улетел на солнце?
Конечно, помню! — живо отозвался Бригадир. — Прикольный кент!
Ты можешь здесь без кентов?
Аче такое?
Да ничего! Я тебя прошу, и все... В общем, это мой знакомый. Он меня за кулисы приглашает.
Ну, кайф! А меня он позвал? — Бригадир хохотнул, — Я бы тоже не отказался — глянуть, чего они там делают в своих... уборных! — и Бригадир громко рассмеялся.
В это время воздушная балерина с китайским зонтиком в руке прыгала на канате, и все смотрели на нее, буквально не дыша.
А тут это ржание ослиное. Как говорится, смех без причины... Ну и. так далее.
Кончай ты! — сердито прошипела девочка.
Чего? Пошутить нельзя, что ли?
Но чувствовалось, у отца какой-то страх перед дочерью. Хотя трудно себе представить, чтобы такой громила боялся. Однако от девочки этой исходили такие... «лучи» — они буквально прожигали все вокруг невидимым горячим светом.
В общем, ты меня в вестибюле подожди, понял?
Бригадир кивнул. Чувствовалось, что он очень любит свою дочь. И в то же время тяготится ею.
Едва представление кончилось, девочка быстро поднялась:
В вестибюле, значит.
И пошла, а Ольга за ней, стараясь издали приметить цирковых, чтобы те не останавливали ее, не привлекли внимания бригадирской дочки. Это ей удалось кое-как. А потом она увидела Олежку, на которого пялились штук двадцать девчонок — и сильно младше его и сильно старше.
Подойти пока они не решались. Но чувствовалось, что сейчас это случится — через минуты две-три. Им уже будет не до смущения, лишь бы дотронуться до такого «классного мальчика».
Бригадирская дочка, как видно, тоже почувствовала этот момент. Она подошла к Олегу и, совершенно неожиданно для него, чмокнула Олежку в щеку. Оглянулась на толпу воздыхательниц, которые сейчас готовы были ее в порошок растереть1
Привет, куклы! — бросила бригадирская дочка.
Взяла Олежку под руку, и они ушли за кулисы. А Ольга подождала минутку и за ними — бледно-желтой шпионской тенью.
Олежка и бригадирская дочка прошли в ту часть огромного помещения «закулис», где находились их звери. Увидев Олежку, они все стали его приветствовать на свой лад. Макака Ариша весело бесновалась, Федя-медведь стал тереться о прутья клетки так, что эти прутья, казалось, заходили ходуном, Левка стал бить копытом о цементный пол. Козел Вильям разбежался, сколько ему позволяли габариты клетки, и сделал вид, что сейчас стукнет мощными своими рогами в одну из стенок.
