Энола Холмс и секрет серой печати - Нэнси Спрингер
И меня привела сюда не благотворительность. Я пришла с пустыми руками. Если не считать спрятанного на груди кинжала, над которым я держала пальцы словно в молитве.
Я и близко не собиралась подходить к роскошному фасаду универмага. Вместо этого я обошла соблазнительное заведение сбоку и через лабиринт стойл, в которых держали лошадей и коров, вышла к голубятне. Оттуда я в очередной раз осмотрела окна, черепичную крышу и водосточные трубы. Никогда прежде я с таким интересом не изучала архитектуру. В данный момент меня занимал вопрос, насколько удобно карабкаться по всем этим выступам. Через какое-то время я определилась с маршрутом, который выбрала бы сама. Предположив, откуда спустится Александр Финч, я шагнула в тень конюшни и затаилась в ожидании.
Он появился до полного наступления темноты, как я и рассчитывала: ему ведь надо было видеть, куда ставить ногу или тянуться рукой. Он выполз на крышу словно огромная гусеница и стал перебираться с выступа на выступ на четвереньках, опустив голову, чтобы не попасться на глаза констеблю, который патрулировал улицу. Иногда он пропадал за дымовыми трубами, но быстро появлялся снова. Было видно, что для него это дело привычное. Он с легкостью перепрыгивал со здания на здание. А в конце ряда подполз к водосточному желобу, развернулся и соскользнул по водопроводной трубе на деревянную крышку бочки, а оттуда — на гравийную дорогу рядом с лавкой торговца свечами.
Он огляделся по сторонам, и я с трудом разобрала во мраке его бледное, похожее на маску лицо, наполовину скрытое очками. Вместо модного наряда на нем была грубая одежда рабочего из фланели и вельвета, а на голове темнела тряпичная кепка. Убедившись, что за ним никто не наблюдает — по крайней мере, он так думал, — Александр Финч пошел дальше по улице.
Я подождала, пока он отойдет подальше, и последовала за ним.
Здесь, на северо-западе Лондона, места были далеко не такие бедные, как в Ист-Энде: на углах не стояли ночные бабочки и водяные колонки, в домах у всех был водопровод, и народ наверняка был не лишен своих пороков, но особо модным и богатым не считался. Я плохо знала этот район, невыразительный, как лицо Александра Финча, с улицами не то чтобы пустынными, но и не кипящими жизнью. Мне редко приходилось сюда приезжать: к доктору Ватсону, в квартиру Шерлока и дважды в универмаг «Эбенезер Финч и сын». Всего четыре раза, не считая нынешнего. Так что неудивительно, что, следуя за Александром Финчем, я заблудилась.
Время от времени я чуть не теряла его из виду. К счастью, ночной туман сегодня был не таким густым, как обычно, но все же вокруг было очень темно. Мне доводилось видеть электрическое освещение на берегу Темзы — изумительное, оно словно превращало ночь в день. Дрожащие огни уличных фонарей, напротив, лишь тревожили ночь, а не прогоняли ее. Большую часть времени Александр Финч казался тенью в театре теней, как и другие прохожие; я отчетливо видела его, только когда он проходил прямо под фонарями.
Чтобы он в свою очередь не увидел меня, я шла посреди улицы, хотя это было очень рискованно. Это и днем опасно, а ночью, всей одетой в черное, — вдвойне. Даже при свете каретных фонарей возницы непременно сбили бы меня, если бы только я сама не увернулась, но под ногами хлюпала грязь, смешанная с подтаявшим льдом и лошадиным навозом, и передвигаться по ней было сложно. Несколько раз я чуть не упала, а один раз все-таки оступилась и перекатилась по холодному булыжнику, спасаясь от обитых железом копыт. Юбка и балахон промокли и испачкались. Я вовремя поднялась, чтобы увернуться от огромной кобылы клейдесдальской породы, которая скакала галопом, запряженная в телегу с древесиной.
Да, на дороге встречалось все больше повозок и телег; Александр Финч завел меня в какой-то район складов, судя по всему неподалеку от громадного рынка Ковент-Гардена. Куда, хотелось бы знать...
Тут он остановился у видавшей виды двери, над которой висела трудночитаемая табличка: тшшшшт шшшъ & жеж жшжжжж’жкя ж.
Судя по всему, это была дешевая ночлежка с рядами коек с блохами и клопами. Как раз в подобном месте бедная лысая дремала лишилась последних своих вещей и монет. И там же она могла заразиться стригущим лишаем.
Я догадывалась — хоть в это и сложно было поверить, — кого Финч-младший собирался там навестить.
Вместо того чтобы постучать в дверь, он зашел за угол и скрылся за дряхлым зданием.
Я закусила губу и застыла подобно черной, заляпанной грязью статуе — потому, признаюсь, что не знала, как быть дальше. Он бы непременно меня заметил, если бы я зашла в этот тесный закоулок. Но если за ним не последовать...
Нет, я должна.
Выругавшись, я неслышно зашагала по улице к ночлежке. Вдруг из-за угла, за которым до этого скрылся Александр Финч, вышел незнакомец с длинными черными волосами и похожей на лопату бородой. Его кожа казалась чересчур бледной, очков на нем не было, и, хоть он на меня и не смотрел, я в полной мере ощутила тяжесть его взгляда. Даже в ночи глаза незнакомца ярко горели почти серебряным пламенем. Я разинула рот, но мне хватило самоконтроля, чтобы не ахнуть от изумления.
Это был замаскированный Александр Финч. Я ни за что бы его не узнала, если бы не одежда: на нем были те же тряпичная кепка, фланелевая рубашка, вельветовая куртка и штаны.
Погруженный в свои мысли, Финч не заметил меня среди других прохожих. Он развернулся ко мне спиной и постучал в дверь ночлежки, а я тем временем отошла в укрытие, которое покинула всего несколько секунд назад.
Финч стучал, пока ему наконец не открыли. Тогда он спросил слащавым голосом:
— Миледи не желает подышать воздухом?
Девочка не ответила, только выскользнула на улицу будто испуганный зверек; да я и собаку не стала бы держать в такой дыре!
— Дай мне фонарь.
У нее был фонарь? Видимо, да. Она протянула его Александру Финчу, и тот чиркнул спичкой.
Достопочтенную Сесилию озарил слабый свет, и я опять чуть не вскрикнула. Если бы Финч не привел меня к ней, сложно было бы догадаться, что это именно
