Леонид Влодавец - Черная книга времен
Андрюшка почувствовал себя одиноким и беспомощным. Да еще слепота проклятая! Он понимал, конечно, что Зуубар опять врет и никакого «великого счастья» в Царстве Зла ему не дождаться, но ведь все равно — так и так впереди муки вечные! Может, произнести эту самую роковую фразу? Ведь через сутки с небольшим расположение звезд все равно позволит Зуубару открыть дорогу Злу… Но ведь есть же Бог! Неужели он не заступится за человечество и заодно — за Андрюшку?!
Ха-ха-ха! — издевательски расхохотался Зуубар. — Бога вспомнил? А ведь ты его заповеди нарушил, между прочим! Ты вспомнил о Боге, когда не сказал маме о том, что Колька с Карасем пиво пьет? Нет! Ты вспомнил о Боге, когда пробрался сюда и украл распятие? Даже при том, что Карась и его приятели сами украли это распятие и повесили его вниз головой, как это делают сата-нисты! Но ты взял его без спросу, а это значит — украл! Ты вспомнил о Боге, когда вместе с идолом Дракона к тебе прилетели чужие доллары? Нет! И ты нарушил заповедь «не укради»! А как ты выманил у Светки несгораемую свечу — обманом! Наврал ей, будто спасаешь ее от беды…
Это не я, это дубль наврал! — возмутился Андрюшка.
Дубль — твоя точная копия, и все, что совершил он, — твои грехи. Но и это еще не все! Дубль был еще жив, когда ты уничтожил его, произнеся заклинание: «Ин номине Тартарус!» — что в переводе с латыни значит: «Во имя ада!» Ты нарушил заповедь «не убий!». И сделал это во имя ада! Станет ли Бог помогать такому, как ты?! Тебе неоткуда ждать помощи, кроме как от меня!
Можно мне подумать? — пролепетал Андрюшка, вконец растерявшись.
Подумать? Нечего думать! Вспомни, кто помогал тебе все это время! Бог от тебя отступился, ты уже наполовину наш, ибо душа твоего дубля уже с нами, в аду! Он счастливее тебя! Произнеси заклинание — и дело с концом! Я стану твоим Наставником в царстве Зла, и ты обретешь невиданную силу. Ты увидишь множество других миров, не похожих на вашу жалкую Землю. Ты сможешь решать судьбы тысяч мыслящих существ, достигших гораздо более высокого уровня цивилизации, чем земная. Ты, который был рожден для жалкой жизни смертного человека, обретешь бессмертие! И ты узнаешь, какое это великое счастье — безнаказанно творить Зло!
Пожалуй, Тимофеев, приведенный в трепет этими громовыми речами, и произнес бы роковое заклинание. Но тут неожиданно у него появилось сомнение.
А чего это Зуубар так настырничает? Почему он Андрюшку торопит, хотя знает, что чуть больше чем через сутки может без него обойтись? Казалось бы, что ему, живущему вечно, какие-то сутки с лишним?! Может, он просто врет в очередной раз?! Может быть, все как раз наоборот, и через сутки с лишним Зуубар уже ничего не сможет сделать?!
Правда, про расположение звезд и планет дракониты тоже говорили. Но, может, и они врали? Ведь они так и не сказали Андрюшке, как правильно составить фигуру из своих реликвий, хотя, казалось бы, должны были в первую очередь об этом рассказать… Конечно! Они были заодно! Именно для того, чтоб Андрюшка помог Зуубару собрать реликвии до истечения трех суток! Потому что тогда, очевидно, расположение светил сделает невозможным осуществление планов демона!
Умный, да?! — прорычал Зуубар, обдав Андрюшку смрадным дыханием. — Ну что ж, посмотрим, вытерпишь ли ты эти сутки с лишним! Ха-ха-ха!
Буквально через секунду после того, как стих гулкий хохот демона, Тимофеев услышал противный комариный писк. Сперва пищал один комар, потом два или три, затем десяток или даже больше. Само собой, Андрюшка не удивился, откуда Зуубар взял комаров ранней весной, — он же наверняка умел творить живое из неживого и мог их прямо из воздуха создать. Да и размышлять об этом ему стало недосуг. Невидимые Тимофееву» мерзкие пискуны-кровопийцы набросились на него со всех сторон, впивались в лицо, в шею, в руки, забирались под одежду… Андрюшка вслепую хлопал себя по рукам и по щекам, пытался раздавить тех, что залетели под куртку, — все тщетно, комаров не убывало, а прибывало! Все тело зудело и чесалось от укусов, терпеть сил не было! Еще чуть-чуть — и Андрюшка уже готов был произнести заклинание, лишь бы прекратить эту муку. Но вместо этого он то ли сам по себе, то ли с чьей-то подсказки вдруг простонал:
Господи, помоги!
И тут же комариная атака прекратилась, а невидимый в темноте демон Зуубар заскрежетал зубами и взвыл от злобы:
Думаешь, Бог помог? Черта с два! Сейчас покруче будет!
Теперь вместо комариного писка послышалось жужжание многочисленных злых мух — они такими в августе-сентябре бывают. Этих и прихлопнуть-то оказалось почти невозможно. Налетали, кусали и уносились куда-то. И в бровь, и в глаз били, не унимаясь, а зуд, оставшийся еще от комаров, увеличился. Андрюшке чисто непроизвольно хотелось вскочить и бежать, но он не мог этого сделать — ноги были словно зацементированы по колено.
Отмахиваясь от мух, Тимофеев вспомнил рассказ отца Помпилиуса: ведь именно так первый Великий магистр ордена драконитов Корнелиус пытал будущего святого Теофила! Тому тоже надо было всего-навсего поставить свечу перед идолом Золотого Дракона — и он избавился бы от мук. Но вера в Христа была настолько сильна, что святой, даже сгорая на медленном огне, от нее не отрекся. Он только говорил: «Верую и уповаю на милость твою, Иисусе!» Андрюшка и не заметил, как его искусанные комарами и мухами губы произнесли эти слова вслух…
Во тьме послышался странный шорох, и на голову Тимофеева свалилось несколько мгновенно сдохших мух. А остальные, должно быть, просто на пол попадали — оттуда и шорох.
— Р-р-ау-а-о-у-у! — Демон исторг из глотки смесь зубовного скрежета и волчьего воя. — Упорствуешь? Ну, упорствуй!
Андрюшка, припоминая рассказ Помпилиуса, ожидал, что теперь осы прилетят, однако, должно быть, демон решил не тратить на них энергию.
Темнота, окружавшая незрячего Тимофеева, мгновенно наполнилась шуршанием и шипением.
Змеи! Сколько их приползло — Андрюшка не видел и не знал, ужи это, гадюки или там кобры. Но вот когда холодное тело обвилось вокруг ноги и маслянистая ледяная чешуя прикоснулась к запястью — предела ужасу не было!
А они ведь и укусить могут… — зловредно проурчал Зуубар.
У Андрюшки зуб на зуб от страха не попадал: змеюка — и не маленькая! — вползла ему в штанину и обвилась вокруг голени, а еще одна — в рукав и медленно подползала к плечу. Но все же он еще раз пробормотал:
— Верую и уповаю на милость твою, Иисусе! И тут внезапно, будто удар грома, в мозгу у него прозвучал строгий, колоколом звенящий голос:
Кайся!
Наверно, если бы Андрюшка вслух произнес все, что завертелось у него в голове, то это выглядело бы совершенно бессвязной околесицей. Но он в течение нескольких секунд мысленно покаялся и в том, что из-за трусости не сказал маме, где находится Колька Нестеров, и в том, что украл распятие у Карася, и в том, что при помощи колдовства похитил из банка золотого идола, а заодно с ним — миллионы долларов, и в том, что дубля уничтожил. Наконец, он и за дубля покаялся в том, что обманом выпросил у Светки Сусликовой несгораемую свечу… А потом, как это ни удивительно, покаялся даже в том, что из-за него не самые лучшие ребята — то есть Карась со товарищи — превратились в каменные статуи…
Едва все это мысленное покаяние завершилось, как змеи, будто по команде, куда-то исчезли и зуд от укусов мух и комаров пропал начисто!
— Бог и слепцов просветляет! — торжественно прозвенел строгий глас. — Отпускаются тебе грехи твои, раб Божий! Во имя Отца, Сына и Святаго Духа, аминь!
И тут темень распахнулась, Андрюшка вновь обрел зрение. Ноги тоже освободились.
Правда, радоваться было еще рано.
Тимофеев все еще находился в круглом красном зале и сидел у конического «стола», расчерченного линиями, в середине которого, на переплете «Великой книги времен» возвышался идол Золотого Дракона, попирающий распятие. В ногах распятия зеленым огнем горела несгораемая свеча. Над столом под куполом зала по-прежнему висели статуи Карася, Лося, Косого и Бомбера. Но на сей раз у них и рты, и глаза были закрыты, ни пламени, ни лучей от них не исходило. А вот демона Зуубара Андрюшка, как ни вертел головой, заметить не сумел. Конечно, он мог уже и смыться куда-нибудь, почуяв, что не сможет справиться с Тимофеевым, однако мог и затаиться, чтоб нанести удар в удобный момент.
Конечно, Андрюшка как-то сразу догадался, что ему нужно как-то переделать ту композицию, которая стояла в центре «стола». Более того, он понимал, что если он этого не сделает, то никогда не выйдет из этого зала, не имеющего ни окон, ни дверей. Но как именно осуществить эту переделку, Тимофеев не знал. Хотя, казалось бы, ничего не стоило дотянуться до «Великой книги времен», придвинуть ее к себе вместе с остальными реликвиями и попробовать разобрать то, что нагородил Зуубар. Однако Андрюшка помнил и о том, как пальцы обжег, и о том, как его ослепили лучи. К тому же даже если удастся разобрать всю эту магическую конструкцию, то неизвестно, как ее потом собрать по-новому. А что может случиться, если он по незнанию допустит ошибку? Андрюшка чувствовал себя сапером, обнаружившим мину незнакомой конструкции. Он такие сценки не раз видел в телебоевиках, когда минеру надо перерезать, допустим, один проводок из четырех. Перережешь тот, который нужно, — обезвредишь мину, перережешь другой — взорвешься…
