Валерий Роньшин - ОТДАЙ СВОЕ СЕРДЦЕ
— Скорее рано, мадам, — вмешался майор Гвоздь. — Уже пять часов утра.
— А вы кто? — холодно осведомилась у него Генкина мать.
— Сотрудник госбезопасности. Могу я задать вам несколько вопросов?
— А в чем дело? Мой сын что-то натворил?..
— Пройдемте в квартиру. Я вам там все объясню.
Все прошли в квартиру.
— А где папа? — спросил Генка, не увидев отца.
Мать несколько замялась.
— Я тебе потом скажу. — Она повернулась к майору. — Слушаю вас.
Майор Гвоздь пристально посмотрел в глаза Генкиной матери и раздельно произнес:
— Эни-бени-рики-таки…
— Заткнись, гад! — смертельно побледнев, взвизгнула Генкина мать.
И Самокатова буквально пронзила ужасающая догадка: да это же Рита Курочкина, которая прикидывается его матерью.
А в следующую секунду произошло то, чего Генке не снилось даже в самом кошмарном сне. Лжемать начала раздуваться… раздуваться… раздуваться… А потом ка-а-а-к лопнет!
И Курочкина предстала в своем истинном обличье.
Вид ее был настолько омерзителен, что даже самые отвратительные монстры из фильмов-ужасов выглядели по сравнению с ней милыми симпатяшками. Это была уродина со множеством длинных змееподобных отростков-щупалец, огромной зубастой пастью и крохотным белесым глазом посреди мерзопакостной рожи.
Зрелище, надо признать, было не для слабонервных.
Афонькин — так тот сразу бухнулся в обморок. А всех остальных с головы до ног окатила ледяная волна ужаса.
Всех, кроме Гвоздя. Бравый майор даже бровью не повел.
— А ну-ка, орлы, — бесстрашно закричал он, — давайте хором скажем заклинание!
Стальной голос Гвоздя вернул всем решимость.
— Эни-бени-рики-таки! — начали все, но тут из единственного глаза чудовища полыхнул кроваво-красный свет — и звуки в гостиной исчезли. Майор, капитан и ребята орали что есть мочи, но не слышали ни себя, ни друг друга.
Зато страшилище было слышно прекрасно.
— С-с-сейчас я-а выр-р-ву твое-о с-с-сердце, — разом шипело, рычало и свистело оно, протягивая к Самокатову длинное щупальце с острым крюком на конце.
Ситуация сложилась прямо-таки критическая. Заклинание вслух не произнести, серебряными пулями гадину не убить; и главное — не убежать, потому что чудовище опутало своими склизкими щупальцами окна и двери… Словом, стой и жди, когда тебя монстр сожрет.
И тут Любка — молодец! — нашла выход из положения. Она вытащила изо рта ком жвачки и, бесстрашно подскочив к твари, залепила ей жвачкой глаз. Кроваво-красный свет потух, и в комнате снова зазвучал стальной голос Гвоздя:
— Отлично придумано, Люба!.. Быстро говорим заклинание!..
И все хором отбарабанили:
Эни-бени-рики-такиТай-бары-барыки-смакиЭн-бен-турумбен.Бакс!..
И как только они сказали «бакс», мерзкое существо исторгло истошный вопль и начало таять прямо на глазах. За пару секунд оно полностью растаяло и растеклось по полу серо-буро-малиновой жижей.
— Есть контакт! — подкрутил усы бравый майор.
— Ура-а! — победно закричали остальные.
От этого крика поэт Афонькин очнулся. Он с опаской обвел глазами комнату и спросил:
— Чудовище убежало?
— Убежало, убежало, — успокоила его Любка, сунув в рот новую пластинку жвачки. — Все о'кей.
Но оказалось — не все о'кей. Из серо-буро-малиновой жижи в предсмертной агонии взметнулось щупальце и, нацелившись на Самокатова, выпустило в него струю огня, будто из огнемета. Волосы на Генкиной голове запылали, как факел. Самокатов закрутился юлой, пытаясь сбить с головы пламя. Ему это удалось. Но щупальце схватило Генку за ноги и швырнуло через всю гостиную.
Самокатов, словно ракета, вылетел в прихожую, сшиб зеркало, протаранил дверь своей комнаты, треснулся о шкаф, проехался по столу, свалил торшер и грохнулся на кровать.
В комнату вбежали Гвоздь, Горохов, Афонькин и Крутая (Кипятков, по приказу майора, остался в гостиной наблюдать агонию чудовища).
— Ты в порядке, Самокат? — спросил у друга Макс.
— В порядке, — мужественно ответил Генка и потерял сознание.
Майор Гвоздь позвонил в Большой дом.
— Врача! Быстро! — распорядился он. — Самого лучшего! — И назвал адрес.
Через несколько минут появились врач и медсестра. Они осмотрели Самокатова.
— Что скажете, док? — спросил у врача майор.
— Ну, волосы — не зубы, отрастут, — ответил врач. — А в остальном — дело дрянь. Множественные ушибы во множественных местах. Нужна срочная операция.
В этот момент Генка открыл глаза.
— Тебе сколько лет, парнишка? — наклонился к нему врач.
— Четырнадцать.
— О, уже большой. Поэтому врать не стану. Плохи твои дела.
— Но есть хотя бы один шанс? — с надеждой спросил Самокатов.
— Есть, — кивнул врач. — Один шанс из тысячи. — Он повернулся к медсестре. — Маша, готовь больного к операции.
Медсестра Маша стала раскладывать на столе хирургические инструменты. Воспользовавшись минуткой, каждый сказал Генке пару ласковых слов.
— Будь мужиком, Геша, — промолвил Гвоздь. — Терпи.
— Хорошо, — пообещал Генка.
Горохов поднял руку со сжатым кулаком.
— Мысленно с тобой, Самокат.
— Спасибо, Горох, — поблагодарил его Генка.
— Я напишу про тебя стихотворение, Геннадий, — пообещал Афонькин.
А Любка, склонясь к Самокатову, поцеловала его в обе щеки.
— Может, это тебе, Гена, хоть как-то поможет.
Операция началась…
— Финита ля комедия [1], — наконец сказал врач, отложив скальпель.
— Ну как Гена?! — кинулись все к нему.
— Думаю, выкарабкается.
Глава ХХIII
ИСПОЛНЕНИЕ ЖЕЛАНИЙ
И Генка действительно выкарабкался. И волосы у него отрасли. И с классной девчонкой он на дискотеке познакомился. Так что полнейший хеппи-энд. Вот только непонятно было — кто же такая Рита Курочкина, и зачем она хотела съесть Генкино сердце? На эти вопросы ребятам ответил майор Гвоздь. Как-то раз, уже летом, он пригласил Генку, Макса и Любку в Большой дом.
— Здрасьте, — поздоровались ребята, входя в знакомый кабинет.
— Здравия желаю! — козырнул им Кипятков.
— Здорово, орлы, — подмигнул им Гвоздь. — Проходите, садитесь.
Ребята прошли. Сели.
— Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить наиприятнейшее известие, — шутливо переиначил майор классика.
— Вы закончили дело! — сразу сообразили ребята.
— Так точно. — Гвоздь попыхивал своим неизменным «Беломором».
— И кто же такая Курочкина? — с нетерпением поинтересовался Самокатов.
— Сейчас все узнаете… Жора!
— Я!
— Организуй-ка нам чайку.
— Есть, товарищ майор!
Кипятков притащил чайник, чашки, литровую банку вишневого варенья, бублики, пряники, конфеты… Все уселись за стол. И Гвоздь приступил к рассказу:
— У этой истории два начала. Вернее, даже три. Начну с самого первого. В V веке до нашей эры в Древнем Египте жил жрец по имени Па Ди Ист. Он был хранителем Сосуда Жизни — самой большой жреческой реликвии. Перед смертью Па Ди Ист приказал похоронить Сосуд Жизни вместе с собой. И не просто похоронить, а спрятать внутри своей мумии. Па Ди Ист являлся верховным жрецом Египта, поэтому его приказание было в точности исполнено: Сосуд Жизни вложили в мумию жреца, мумию положили в саркофаг, а саркофаг поставили в гробницу. Казалось бы, на этом история и кончилась. Но на самом деле она только началась…
Ребята внимательно слушали майора, не забывая, впрочем, поочередно лазить ложками в банку с вареньем.
Гвоздь выпустил в потолок колечко дыма и продолжил:
— Незаметно пролетело несколько тысячелетий. Наступил двадцатый век. И вот однажды в небе над Сибирью появился ослепительный белый шар. А через минуту в тайге раздался чудовищной силы взрыв…
— Это вы про Тунгусский метеорит говорите? — спросил Горохов, выплевывая вишневые косточки на блюдце.
— Нет, парень, Тунгусский прилетел позже. В 1908 году. А этот в 1900-м. К месту падения небесного тела Академия наук направила экспедицию под руководством…
— Моего прадедушки, — подхватила Крутая. — Профессора Курочкина.
— Так точно, — подтвердил Гвоздь. — А откуда ты знаешь?
— Мне бабушка рассказывала.
— Почти три недели экспедиция пробиралась через поваленный взрывом лес. И наконец подошла к огромной воронке, на дне которой лежала… девочка.
— Про девочку мне бабушка ничего не говорила, — с удивлением произнесла Любка. — Только про метеорит.
— Метеорита там и в помине не было, — сказал Гвоздь. — А девочка с хвостом была.
— С каким хвостом? — теперь уже удивились и мальчишки.
— Во-от с таким, — развел майор руки на ширину плеч.
