Валерий Гусев - Каникулы с невидимкой
Не успел он сесть за стол, как ему позвонили. Вернулся он сильно озабоченный.
– На работу вызывают? – спросила мама.
– Да нет. Из Службы контрразведки. Говорят: «По нашим сведениям, вы расследуете дело об угоне воздушного шара?» – «Расследую», – говорю. «У нас есть для вас информация: на днях на территорию воинской части проникло неустановленное лицо, что-то там похитило и улетело на воздушном шаре».
– Похитило? – с возмущением вскочила Даша. – Что они врут? Что я похитила?
– Старые валенки, – хихикнул Алешка. – И битые лампочки.
– Так, – протянул папа. – Ну и попал я в компанию. Грабители, угонщики, фальшивомонетчики, диверсанты… Боже мой! – и он схватился за голову. – Я сейчас же вызываю машину и…
И тут опять зазвонил телефон. Папа опять извинился и опять скрылся в кабинете.
А мы стали утешать Дашу. Она ужасно расстроилась. Конечно, для такого безобидного и беспомощного существа с длинными ресницами, да еще невесты ученого, – ужасно обидно, когда его обвиняют в краже.
– Небось этот самый капитан, – предположил Алешка, – сам и скрал эти валенки, а на тебя свалил.
– Это вряд ли, – сказал папа, входя к нам. – Я думаю, это его солдатики проделали дырку в заборе и потихоньку продают валенки окрестным жителям. Немного приврал капитан. Ничего, разберемся. Мои ребята установили местонахождение терема. Я сейчас же вызываю машину, едем на место, а потом завернем к капитану. И сделаем ему небольшое внушение.
– Едем! – заорал, вскочив, Алешка. – На воздушном шаре! И Лорда возьмем.
– Лорда я не пущу, – сказала мама. – Хватит с него отрицательных эмоций.
– А я на шаре не полечу, – сказал папа. – Да и не поднимет он нас всех. – И он вызвал машину.
Глава XIX
КТО В ТЕРЕМЕ ЖИВЕТ?
Доехали мы гораздо быстрее, чем долетели. Правда, тоже с приключениями.
– Пап, а ты пистолет взял? – спросил Алешка, когда мы садились в машину. – У Лаборанта, по-моему, есть. С патронами.
– Взял, – вместо папы ответил водитель и, достав откуда-то из-под сиденья, протянул папе пистолет. – У нас тоже с патронами.
Папа сунул его под мышку.
– А я стрелять научилась, – похвалилась Даша. – По лампочкам. – И тут же вспомнила: – Ой, а мне домой надо заскочить, маму предупредить.
– Мы ей с дороги позвоним, – сказал папа, оборачиваясь.
– Она не поверит. Подумает, что меня опять похитили.
– Это довод, – согласился папа, и я увидел в зеркальце, что он улыбнулся.
А вот когда мы остановились у Дашиного дома и она скрылась в подъезде, папа не улыбался, а стал очень серьезным. Потому что обратил внимание на машину за углом, в которой сидели двое серьезных молодых мужчин.
И водитель с папой обменялись непонятными фразами:
– Ведут?
– Ясно, товарищ полковник, ведут. Выследили. Возьмут – когда она из подъезда выйдет.
– Подхватим ее. На ходу. Двигатель не глуши.
Я даже встревожился немного. И начал понимать, что сотрудники контрразведки все-таки разыскали Дашу. Похитителя валенок.
– Дима, – папа повернулся ко мне. – Когда поравняемся с Дарьей, распахнешь свою дверцу и вдернешь ее в машину.
Я кивнул, хотя ничего не понял: когда и кого вдернуть – Дашу или дверцу?
И тут из подъезда вышла переодевшаяся Даша. Тотчас же из машины за углом выскочили молодые люди и быстрым шагом решительно пошли ей навстречу.
Наш водитель рванул с места, притормозил рядом с Дашей, я распахнул дверцу, схватил ее (Дашу, конечно) за рукав и «вдернул» внутрь.
Взревел двигатель – и мы вылетели на проспект. Я обернулся: молодые люди уже бежали назад, к своей машине.
– Славно сработали, – весело похвалился наш водитель. И спросил папу: – Товарищ полковник, послушаем их? Не помешает.
– Послушаем, – кивнул папа. – Не помешает.
– Ты что, Дим? – возмутилась меж тем Даша. – Рукав оторвал. Опять, что ли, меня похитили?
Но тут водитель чем-то щелкнул, что-то включил, и через треск и шорох послышались слова, которые многое сказали Дашке. И нам тоже.
– Всем участникам операции! Объект изменил внешность и ушел от наблюдения на черном «Мерседесе». Номерной знак – «три семерки». Принять меры к задержанию!
Опять влипли, подумал я, теперь свои за нами гонятся!
Но мы спокойно ехали по проспекту в сторону области, нам все время попадались посты ГАИ, патрульные машины, регулировщики. Однако никто «не принимал мер» к нашему задержанию.
– А чегой-то они, пап? – спросил Алешка. – Номер-то им сообщили.
Водитель усмехнулся:
– А у нас уже другой номер.
Вот так машины в Интерполе! Пистолеты под сиденьями, подслушки всякие, да еще и номера прямо на ходу меняются.
Я, конечно, очень уважаю папу. А сейчас зауважал еще сильнее. И даже немного позавидовал.
– Что притихла, Дарья Петровна? – повернулся папа к Даше.
– Облава какая-то! – возмутилась она.
– Было бы из-за чего! – возмутился Майский.
– Этот капитан, наверное, в нее влюбился, – ляпнул Алешка. – А она от него сбежала.
Мы и так очень тесно сидели, а тут еще Майский заерзал, заволновался.
– Ты его вызови на дуэль, – продолжал подначивать Алешка.
– Он стреляет хорошо, – испугалась Даша за жениха.
– А они старыми валенками будут драться, – сказал Алешка.
– И проломят ими друг другу головы, – подхватил я.
– Ваша мама права, – грустно покачал головой Майский. – Вы ввели меня в заблуждение. Вы – жестокие и коварные. – И повторил ту фразу, которую он недавно сказал Алешке: – С вами лучше дружить, чем ссориться.
Машина уже ровно и быстро шла за городом. Мимо лесов, деревень и полей под снегом. Потом она свернула, проехала небольшим шоссе и опять свернула. Уже на знакомую нам узкую дорогу с высокими сугробами по обочинам.
Мы все притихли и примолкли. У меня даже в сердце что-то екнуло.
Особенно когда впереди показался высокий терем за высоким забором с железными воротами.
Но сейчас у него был совсем другой вид. Какой-то заброшенный. Ворота распахнуты настежь, и одна створка скрипит и качается; а когда мы въехали во двор и вышли из машины, мне даже показалось, что в доме уже давно никто не живет.
– Вася, – сказал папа водителю, – обойди этот хлам, – он показал на грустные остатки ангара, возле которого валялась опрокинутая конура, – там, в мастерской, возьми механика и звони в местную милицию.
А мы поднялись на крыльцо и вошли в дом. В холле, у погасшего камина, сидела в кресле Баба Яга в шубе и все с той же лопатой в руках. Она постарела и стала еще страшнее. Повернула голову в нашу сторону и как-то тускло проговорила, без обычного напора:
– А вас никто не спрашивает… И все куда-то канули… И кто-то все время воет…
И правда! По всему дому разносился какой-то приглушенный, тоскливый и безнадежный вой. Я сначала не обратил на него внимания. Подумал, что ветер шумит в каминной трубе.
– Лаборант воет, – первым догадался Алешка. – Тоскует.
– Ну, веди, – сказал папа. – Куда ты его засунул?
Мы спустились в подвал, и мне даже тошно от него стало.
Отодвинули тумбочку, отперли и отворили заслонку. Вой сразу же стих.
– Эй! – папа наклонился к отверстию. – Вылезай!
– Не могу, – гулко донеслось до нас. – Застрял. Помогите, люди добрые! Поделюсь с вами! Выручайте, родные!
– Надо его вытаскивать, – решил папа. – Не ждать же, когда он похудеет.
– Веревка нужна, – сказал Майский. – Я пролезу к нему, привяжу веревку к ноге, и мы его вытянем. Только надо ли?
– Надо, – отрезал Лешка. – Мне его уже жалко.
Мы разыскали под обломками ангара прочную веревку, сделали на одном ее конце петлю, и Майский, сняв пальто, пополз к Лаборанту. А тот опять выл и жаловался.
Папа осмотрел подвал. Полюбовался на установку для производства «невидимок», на наши жалкие раскладушки. И в глазах его мелькнуло сочувствие. К его детям, наверное. Но тут он увидел на тумбочке комок нарисованных Алешкой долларов, и сочувствие в его глазах сменилось угрозой. Он открыл рот, чтобы сказать что-нибудь «воспитательное».
Но не успел. Из дыры показались ноги Майского, а потом все его остальное. И конец веревки.
Мы дружно за него ухватились.
– Раз, два, взяли! – скомандовал Майский. – Хорошо пошла! Дернули разом!
Мы дернули. И на пол брякнулся несчастный Лаборант.
Он плохо выглядел. Проголодался, осунулся, щурился от непривычного света. Потерял товарный вид.
– Приехали, – сказал он. И вдруг спохватился: – А где багаж?
И не успели мы ничего понять, как его верхняя половина опять исчезла в дыре. И вернулась обратно, вытягивая за собой мешок. Туго набитый. Пачками долларов. Теми самыми, которые хапанул Майский в обменном пункте.
Вот это финиш!
Снегурочка захлопала глазами. Майский открыл рот и схватился за подбородок. Алешка тоже открыл рот и сел мимо раскладушки. А я захохотал, как ночной филин.
Только папа сохранил невозмутимость. Наверное, потому, что ничего еще не понял.
