Анна Устинова - Тайна Ведьминого озера
– Ну что мы без тебя бы, Гришенька, делали! – всплеснула руками Маша.
Настя звонко расхохоталась. А Петька спросил:
– Он вообще-то, этот ребенок, какой?
– Что значит какой? – переспросила Маша.
– Ну, он в коляске лежал или сидел?
– Спал, – объяснила Маша. – Так, знаете, полулежа.
– Могли бы сразу у его мамы узнать, сколько ему месяцев, – недовольно пробормотал Петька.
– Так для этого нужно было заводить длинный разговор, – начала оправдываться Настя. – А мы к тебе торопились. Димка предупредил, что ты велел не опаздывать.
– Я велел, если не произойдет ничего важного, – отвечал Петька. – Но ради такого дела могли бы и задержаться. Вдруг это именно тот ребенок, который нам нужен. А пока мы сидим, его могут, например, увезти в город.
– Слушай, Петька, – сильно подействовали слова Командора на Вовку. – Давай мне ножницы. Я на этот участок слетаю и отчикаю на всякий случай прядь волос от ребенка. А чуть позже выясним, сколько ему месяцев.
– Ну да, – иронично сощурилась Маша. – Ты еще Димку с собой возьми.
– А почему нет? – поднялся на ноги Терминатор. – Подумаешь, прядь волос отстричь.
– Ну уж нет! – испуганно замахал на него руками Петька. – Ты этому ребенку наверняка волосы вместе с головой отстрижешь.
– И тогда нашему Димочке, – поцокала языком Маша, – останется лишь податься в ведьмы.
– Не хотите, не надо, – Димка и сам не был уверен, что справится со столь сложным делом.
– В общем, мы пошли за водой, – начал распоряжаться Петька. – А вы в первую очередь сходите на этот участок. Вдруг и впрямь повезет.
Гриша бережно убрал в карман маникюрные ножницы и отправился следом за девчонками на дачу, где они видели ребенка.
– Кто стричь-то будет? – спросил по дороге мальчик.
– Ну уж во всяком случае не ты, – заявила Маша.
– Правильно, – без колебаний уступил Гришка. – А то у меня может выйти неаккуратно.
– И вообще гони сюда ножницы, – протянула руку Маша.
Не успел Гришка передать ей ножницы, как из переулка прямо навстречу ребятам вырулили две мамаши с колясками.
– Нам повезло, – шепнула Настя. – Они еще гуляют.
– И даже второй ребенок появился, – добавил Гришка. – Всегда хорошо, когда есть варианты.
Однако, когда мамаши с колясками приблизились, трое ребят мигом поняли, что вариантов нет. У второго ребенка из-под чепчика выбивались темные волосы.
– Ой, какие хорошенькие! – вполне искренне воскликнули хором Настя и Маша.
– Угу. Отличные парни, – выдавил из себя Гришка.
– Это не парни, а девочки! – мигом сообщили мамаши.
– Еще лучше, – изрек с идиотской улыбкой Гришка. И, решив ковать железо, пока горячо, быстро спросил: – А сколько им лет?
Обе мамаши громко расхохотались.
– Им еще нет ни одного годика, – объяснила мамаша малыша, которого ребята уже про себя называли «нужным ребенком». – Нам, например, позавчера исполнилось десять месяцев.
– Понятно, – не смог скрыть разочарования Гришка. – А я думал, вам только девять.
– Девять месяцев нам, – кокетливо произнесла мама темненькой девочки.
– Вот бы наоборот, – вздохнул Гришка.
– Как это наоборот? – оторопела мама темноволосой девочки.
Маша, наградив Гришку убийственным взглядом, поторопилась вмешаться:
– Он просто хотел сказать, что думал наоборот.
– Наоборот? – окончательно сбили ее слова с толку обеих мамаш.
– Ну, что вашей девочке девять месяцев, – указала Маша на белокурого ребенка, – а вашей, – перевела она взгляд на другую коляску, – десять.
– Мы даже поспорили, – нашлась Настя. – И Гришка нам проиграл.
Обе мамы вновь засмеялись.
– Не повезло вам, молодой человек. Ну мы пошли. Детям есть пора.
Когда мамы с колясками скрылись из виду, девочки напустились на Гришку.
– В следующий раз, будь любезен, помалкивай, – жестко произнесла Маша.
– Да я хотел как лучше, – оправдывался Гришка. – И вообще мы, по крайней мере, быстро выяснили, что этот ребенок нам не подходит.
– А счастье было так близко, так возможно, – посетовала Настя. – Спохватись мы двумя днями раньше, добыли бы прядь волос именно девятимесячного ребенка.
– Ладно, – вздохнула Маша. – Пошли искать дальше.
– Если эти гуляют, то и другие тоже по идее должны, – отозвался Гришка.
– Молчал бы уж, знаток детей, – фыркнула Маша. – Их сейчас кормят и спать укладывают.
– Вот это мне было всегда непонятно, – пожал плечами Гришка. – Почему они в грудном возрасте столько спят?
– Они! – звонко расхохоталась Настя. – Можно подумать, ты был другим.
– Не помню, – ответил Гришка. – Так куда пойдем?
– Вспоминай, Машка, – обратилась к подруге рыжая девочка. – Где в нашем поселке еще могут быть дети?
Маша задумалась. Затем со словами: «Пошли, пошли» – решительно повернула направо. Вскоре ребята поняли, что она не ошиблась. Из дачи, к воротам которой их подвела Маша, доносился истошный рев.
– Шумный ребенок, – отметил Гришка.
– Во всяком случае, он, по-моему, беленький, – сказала Маша и отворила калитку.
– А ты хоть знаешь, кто тут живет? – спросила Настя.
– Примерно знаю, – последовал не слишком определенный ответ подруги. – Его бабушка общается с нашей бабушкой.
– Чья бабушка? – хотелось на всякий случай выяснить Гришке.
– Ребенка, – сказала Маша, но тут же поправилась: – Нет, пожалуй, этому ребенку она все же приходится прабабкой.
– А как ее зовут? – поинтересовалась Настя.
– Аглая Михайловна, – сказала Маша. По мере приближения ребят к дому рев все усиливался. Когда же они свернули за угол, им предстала такая сцена. На лужайке перед верандой стоял высокий детский стульчик, в котором сидел багровый от крика ребенок. Впрочем, он не совсем сидел, ибо руки, ноги и голова у него пребывали в постоянном движении. Вокруг ребенка суетилась сухонькая старушка в очках. Держа в одной руке мисочку, а в другой ложку, она тщетно пыталась накормить своего то ли внука, то ли правнука кашей.
Внук уворачивался и очень активно сопротивлялся.
– Данечка! Данечка! Тю-тю-тю! – засюсюкала старушка. – Погляди на свою бабулю. Что у нас бабуленька делает?
И, к немалому изумлению вновь прибывших, Аглая Михайловна принялась исполнять нечто среднее между лезгинкой и гопаком. Ребенок было умолк и замер. Однако стоило Аглае Михайловне набрать в ложку каши и поднести ее к Данечкиному рту, как тот резко изогнулся и заорал с утроенной силой. Ложка с кашей, скользнув по щеке, попала ребенку в ухо.
– Аи! Аи! Аи! – запричитала то ли бабушка, то ли прабабушка. – Вот беда-то! Испачкались!
Поставив на зеленую лужайку мисочку с кашей, она принялась вытирать Данечке ухо. Именно в этот момент Гришка спросил у девочек:
– А вы уверены, что его можно считать белокурым? По-моему, он скорее рыжий.
– Не очень рыжий, – возразила Маша.
– Во всяком случае, я рыжее, – тряхнула копной собственных ярко-рыжих волос Настя. – А этот скорее блондин.
– Вам виднее, – уступил мнению большинства Гришка. – Тогда давайте выясним, сколько ему лет, то есть, тьфу, месяцев.
– Ты только бабушку не спроси, сколько ему лет, – предупредила Настя.
– Этой бабушке, по-моему, уже все равно, – скорбно покачала головой Маша. – Она в полном ауте.
– Ой, ребятки! – наконец-то заметила посетителей Аглая Михайловна. – Как хорошо, что вы пришли! Сейчас мне поможете. А то отец с матерью в Москву уехали, а я с этим бандитом никак не справлюсь.
Данечка, завидев ребят, умолк. Они явно заинтересовали его.
– Что, не ест? – посочувствовала бабушке Настя.
– Может, ему сперва нужно сменить подгузники? – проявил неожиданную осведомленность Гришка. – Вы какими пользуетесь? «Хаггисами» или «Памперсами»? – очень кстати вспомнилась ему навязшая в зубах телереклама.
– Пес его знает, какими! – воскликнула доведенная до отчаяния Аглая Михайловна. – Но я только что проверяла. Данечка совершенно сухой.
– Тогда будем кормить, – деловито направился к ребенку Гришка. – Вернее, – посмотрел он на девочек, – я подержу его, а вы впихивайте кашу.
– Нет. Так нельзя, – воспротивилась бабушка.
– Можно и по-другому, – мигом сменил тактику Гришка.
Не успели еще девочки ничего сообразить, как он, подхватив с лужайки миску и ложку, приблизился к Данечке.
– За папу есть будешь?
Данечка, завороженно глядя на Гришку, разинул рот. Мальчик стремительно засунул туда ложку, полную каши. Ребенок задумчиво пожевал, затем сморщился и выплюнул кашу прямиком в улыбающееся Гришкино лицо. После чего вновь зашелся в свирепом реве.
– Ну и парень, – даже с некоторым уважением произнес Гришка.
– Ай-ай-ай! Как нехорошо! – подскочила к нему Аглая Михайловна.
Миг – и каша с Тришкиного лица была вытерта тем же передничком, которым чуть раньше вытирали Данечкино ухо.
