Наталия Кузнецова - Дело о лесной царице
— То это будет не воровство, а дележка, — докончил Ромка.
— Вот-вот. Уж не знаю, как ему это удалось, мать моя — а вы, разумеется, уже поняли, о ком я веду речь, — была человеком честным, порядочным, а тут ее словно бес попутал, и она согласилась. Драгоценности и ценные вещи Геннадий в ту же ночь увез в Москву и спрятал в каком-то тайном месте.
Груня в жутком страхе ждала возвращения хозяйки, придумывала одну небылицу за другой, и вдруг сама судьба преподнесла ей подарок: именно в ту ночь близ Медовки высадился немецкий десант, кто-то из жителей поселка заметил в лесу парашютистов.
— На этот десант она все и свалила, — медленно произнес Ромка.
— Вот именно, — ответил Дмитрий Геннадиевич и провел рукой по седым волосам.
— А потом что? — нетерпеливо заерзала на диване Катька.
— Отец мой вернулся с войны инвалидом и через несколько лет умер, не дожив до моего рождения. Мы так и жили здесь, в маленьком флигеле, и мать продолжала прислуживать Марье Антиповне. Все это время она порывалась сознаться в краже, но от этого ее удерживали не только страх и позор. Во-первых, ее бы посадили в тюрьму, а с кем бы тогда остался ее немощный муж, а потом младенец, то есть я? Во-вторых, эти ценности помогли ее украинским родственникам преодолеть послевоенный голод. Так и несла она в себе этот грех и только перед своей смертью обо всем мне рассказала. Вот я и приехал сюда в надежде хоть как-то загладить вину своей матери и взглянуть на жизнь Марьи Антиповны с позиции взрослого человека: маленьким я мало что понимал. О том, что Марья Антиповна давно умерла, я и раньше знал, а теперь выяснилось, что пропажа драгоценностей, к счастью, никак на ее благосостоянии не отразилась, она была очень обеспеченным человеком. Но родственников у Марьи Антиповны, как я узнал, нет, и каяться за мать мне не перед кем. А это — единственная вещь, которая осталась от тех сокровищ, — Дмитрий Геннадиевич достал из кармана круглые старинные часы и щелкнул крышечкой. — Теперь они будут со мной всегда и станут уже нашей семейной реликвией. А маму мою пусть судит бог, может, и простит. Вот и вся моя тайна.
— Мы, честное слово, никому о ней не расскажем, — поспешила заверить Дмитрия Геннадиевича Лешка. А ее брат обвел всех несчастными глазами и удрученно спросил:
— Значит, никакого клада нет и никогда не было?
На Ромку было жалко смотреть. Из всего услышанного он вынес только то, что все его мечты найти зарытые сокровища, посмотреть, что они собой представляют, были напрасны.
— Значит, не было, — сказала Катька.
Ромка отвернулся от всех и замолчал. Но молчал недолго. Он вдруг вскочил, и глаза его запылали.
— Нетушки, погодите! А что же тогда отрыл преступник? За что же тогда пострадал лесник? Что я слышал в яме? Там же были сокровища! Были!
Дмитрий Геннадиевич привстал со своего кресла и всем телом подался к Ромке.
— В какой такой яме? Что ты такое слышал?
Ничего не утаивая, Ромка рассказал, как пищал его металлоискатель у куста шиповника, как он чуть было не выкопал давно искомый клад и что сделать это ему помешали стоны раненого лесника.
Седой слушал его очень внимательно.
— Это было после семи утра? — спросил он и, получив утвердительный ответ, снова вынул свои часы, щелкнул крышечкой и, подумав, сказал: — А ведь я встретил этого парня, Руслана, ненамного раньше семи. И слушайте! Я-то двигался к озеру, то есть удалялся от вашей поляны, а он направлялся прямо к ней. Очень странно, что он не слышал никаких выстрелов. Что их девушка не услышала, это понятно — она быстро бежала, но он-то из-за тяжелого рюкзака шел медленно. Хотелось бы знать, почему он сказал неправду. Что он там вообще делал?
— Просто гулял, травки, ягодки всякие собирал, — махнул рукой Ромка. — Вам показалось, что он тяжелое нес. Рюкзак у него был хоть и большой, но совсем легонький, прямо как пушинка. Можете мне поверить, я его по всякому проверил, в нем ничего металлического не было. Вот и Катька скажет, она со мной была.
— Точно, — кивнула Катька.
— Нет, этот парень нес отнюдь не траву, — покачал головой Дмитрий Геннадиевич. — Рюкзак у него был словно кирпичами набит, он сильно сгибался под его тяжестью. Я потому и вспоминал так долго его лицо, что, пока он ко мне не приблизился, оно у него было опущено вниз. Потому и он меня не сразу заметил, я по старой привычке хожу тихо, стараюсь не шуршать. А как лицо поднял, ни слова мне не сказал, свернул в сторону. Я за ним немного проследил, он лоб салфеткой вытер и в карман ее спрятал. В общем, он мне показался каким-то странным. Люди, встречаясь в лесу, обычно вступают в беседу, а он не захотел.
Дмитрий Геннадиевич снова покачал головой, но тут в комнату вбежал Игорек, за ним вошла бабушка, и разговор пришлось прекратить.
Друзья вышли на улицу.
— Так я и не понял, что было в той яме. И что нес Руслан в своем рюкзаке? Причем не с поляны, а на поляну? Ох, теперь, что ли, еще и за Русланом следить придется? — подойдя к знакомой груше, воскликнул Ромка.
— Я тебе сказала, что никаких слежек больше не будет! — металлическим голосом произнесла Лешка. — Хватит ходить вокруг да около. Вот мы пришли к Дмитрию Геннадиевичу и все у него сразу выяснили. Точно так же можно поступить и с Русланом.
— А что, если это он стрелял в лесника? — округлила глаза Катька.
— Вот и спросим у него об этом прямо и сразу по его лицу поймем, преступник он или нет. Всем сразу нам он ничего не сделает.
Через пять минут четверо друзей вновь стояли у зеленого домика, в котором жила Алла. Прежде чем открыть калитку, Ромка незаметно заглянул на веранду, но там никого не было.
— Эй, есть кто-нибудь? — негромко крикнул он.
Девушка выглянула из кухонного окошка.
— Опять вы? Заходите.
Приподнявшись на цыпочках, Ромка перегнулся через низкий подоконник.
— А что вы делаете?
— Мы с Олегом чай пьем. Хотите?
— Нет. А Руслан где?
— А он давно ушел, сразу за тобой.
— Подскажи, пожалуйста, где он живет.
— За Сосновой, в Ореховом переулке, в самом крайнем доме слева. Там на калитке голубой почтовый ящик висит, а домик тоже зеленый, как и наш, только светлее.
— Спасибо, — крикнул Ромка.
— А Руслан уехал, — сказала дородная хозяйка светло-зеленого домика, когда друзья, запыхавшись, влетели в скрипучую калитку с прибитым на ней почтовым ящиком отчего-то ярко-голубого цвета. — Ему откуда-то вроде позвонили, он вещички собрал — и будь здоров.
— А куда он пошел, в какую сторону? — спросил Артем.
Приподняв толстые плечи, женщина утопила в них короткую шею.
— К электричке, должно.
— А вы не подскажете, как ему позвонить?
— Откуда ж мне это знать?
— А где он в Москве живет?
Тетка развела толстыми руками.
— Спрашиваете тоже! Я к нему в гости не собираюсь.
— Вы разве не видели его паспорт? — удивилась Катька.
— А зачем мне его паспорт? Он вперед заплатил, а прожил меньше, чем собирался. С виду человек приличный, а если даже какой вор или бандит, так у меня брать нечего. А зачем он вам понадобился?
— Да так, спросить у него хотели кое о чем, — пояснила Лешка, а теткина шея вновь нырнула в необъятные плечи, что означало: «Ничем не могу помочь».
Ромка помедлил, думая, что бы еще такое спросить, но хозяйка дома выглянула в окно, нахмурилась, подтолкнула их к выходу и закрыла за ними дверь.
На улице стоял потрепанный милицейский «уазик». Два мента вышли из дома напротив и открыли калитку с голубым ящиком.
Четверо сыщиков не замедлили подбежать к открытому окну.
На вопрос стражей порядка, кто из посторонних проживает у нее в доме, женщина противно заныла:
— Нет у меня никаких квартирантов. Не держу я их сроду, от них одни неприятности.
Затем друзья услышали, как, покинув дом, один мент сказал другому:
— Ты ей веришь?
— Да ни на грош, — ответил его коллега. — Здесь многие своих жильцов не регистрируют, чтобы не платить налогов, и ни за что не сознаются, если кто у них и жил. Дохлый номер кого-то найти в этом поселке.
Не взглянув на ребят, менты загрузились в свой видавший виды автомобиль, и вскоре от него осталась только дорожная пыль.
А Ромка в это время вспоминал расписание электричек. Память у него была редкостной, он знал его наизусть.
— Люди, Руслан еще не уехал! Сейчас между поездами самый большой промежуток, а ближайшая электричка будет через десять минут.
Если бы какой-нибудь спортивный судья засек время, за которое друзья умудрились покрыть расстояние до железнодорожной станции, то наверняка бы оказалось, что они побили все рекорды по бегу на длинные дистанции. Когда все четверо влетели на платформу, поезд еще не пришел.
— И ментов больше нет, не дежурят, — отметила Катька и, вытащив из кармашка зеркальце, охнула. Тушь на ее ресницах расплылась и растеклась вокруг глаз, и она стала похожа на звезду немого кино.
