Дмитрий Щеглов - Праздник обжоры
Инспекторша отцепилась от дедка и пристала к нам:
— У вас есть разрешение на торговлю кулинарными изделиями? Вы медосмотр проходили?
Я понял, что она такими методами из покладистых продавцов выбивает взятки.
— Нам оно не нужно.
— Как?
— А так, сегодня телевидение приезжает, программа «Семечко», могли бы и чистый халат надеть. Красавицу Катеньку, секретаршу, будут снимать, может, и вас снимут для контраста.
Прислушивавшиеся к нашему разговору продавцы улыбнулись, а один покупатель, более свободный в своих чувствах, захохотал. Инспекторшу как ветром сдуло. Побежала, наверно, звонить, уточнять. Что красавица Катенька подтвердит ей насчет программы «Семечко», мы ни минуты не сомневались.
Стоять дальше здесь не имело смысла. Только мы с Данилой собрались покинуть это место, как на площадь с двух сторон въехали знакомые «десятка» и «Форд» с прицепом. На хвосте у «Форда» был передвижной белый киоск, из которых обычно рядом с метро продают всякую выпечку и колбасы. Из «десятки» вылезли: Бугай, Хомут и Кузьма, а из «Форда» — Цезарь. Кузьму было не узнать. Невдалеке стоял импозантный мужчина в красном пиджаке, белых брюках, туфлях и капитанской фуражке. Атас! Понятно стало, почему вчера Василек загнал Кузьму в ясли. Красный пиджак всему виною. Четверка начала между собою переговоры.
Глава XX
Данила выигрывает пари
В это время к нам снова подошел наглый молодой человек с золотой цепочкой на шее и безапелляционно заявил:
— Так как вы по-хорошему не понимаете, я у вас конфискую один торт.
И он взял из развязанной упаковки одну коробку «Птичьего молока». Я ему спокойно заявил:
— Не пройдет и пяти минут, как ты его в зубах, ползком, ползком, обратно принесешь, понял? Лучше поставь его на место, пока не поздно.
От такого ответа сборщик дани чуть не поперхнулся:
— Ну, щенки, я сейчас вернусь.
— Только ползком, ползком.
В то время, как от нас уходил наш обидчик вместе с тортом, к нам приближалась шумная компания из четырех человек. Жалко, наглый хмырь не дал мне досмотреть всю процедуру торжественной встречи старых знакомых.
— А вот и мой племянник с друзьями идет, — обрадовался дедок.
Но еще больше была рада компания, когда увидела нас. Она сразу устремилась к нашим тортам и стала их пересчитывать.
— Тринадцать, — сказал Кузьма, самый грамотный среди них. Он раньше всех посчитал торты.
— А сколько должно быть? — в три голоса спросили остальные трое: Бугай, Хомут и Цезарь.
Кузьма для наглядности стал считать на пальцах под носом великолепной тройки:
— С первого дня, когда я сотворил наш божественный триумвират в лице… — Кузьма провел рукой перед Хомутом с Бугаем, но почему-то Цезарь тоже благодарно кивнул головой, причисляя себя к ним, — было двадцать пять тортов. Из них пять принесли Хвату и двадцать купили вот эти гаврики. Но молодые люди не удержались и уменьшили количество до двадцати четырех, слопав один торт вдвоем за три минуты.
— Не может быть! — не поверил Цезарь.
— Еще как может. Сожрали и спрятали в пустую коробку ваш прибор. Внешне снова оказалось двадцать пять коробок. Значит, тортов стало снова двадцать пять. Улавливаете? В каждой упаковке по пять штук. Пять ребята отдали в ресторан Гориллы, у них столько заказывали, я сам вчера уточнил там, и еще пять привез невесте Гориллы Хват. Значит, у них должно остаться…
— Двадцать штук, — сказал племянник дедка, Бугай.
— Пятнадцать штук, — поправил его Кузьма.
— Четырнадцать, — в два голоса перебили Кузьму, — один-то мы съели, значит, четырнадцать.
— А тут вообще тринадцать.
На один торт выручил нас дедок. Он пожаловался племяннику Бугаю, одновременно с надеждой смотря и на Цезаря:
— Тут у них базарный хмырь только что один торт как плату за место унес.
— Кто? — в четыре глотки заревели гости.
— А вон тот парень, — и я указал на возвращающегося молодого наглеца, — я, когда увидел, что вы все вместе подъехали, сказал ему, чтобы он торт не трогал, иначе он его в зубах принесет обратно.
— Было такое? — спросил Кузьма у соседей.
— Было, было, — дружно закивали головами армянин и дедок.
Я продолжал:
— А он сказал, что вы по сравнению с ним щенки и он сейчас вернется обратно.
Головой теперь кивал только один дедок, он помнил произнесенную угрозу со словом «щенки» и думал, что об этом и идет разговор. Раздухаренной четверке только того и надо было. Когда парень подошел к нам снова, его ждали четыре не менее наглые рожи. Парень, видно, знал их, потому что он почтительно с ними поздоровался. Но Кузьму он еще не знал.
— Срочно, ползком, и чтобы торт в зубах был, — и, проверяя правильность отданного приказа, Кузьма обратился за поддержкой к остальным троим: — Я правильно сказал?
— Правильно, правильно, — дружно последовало в ответ.
Он небрежно, как надоедливой мухе, махнул рукой парню и принялся считать дальше:
— Один торт мы нашли, сейчас его обратно в зубах принесут. Тринадцать плюс один — четырнадцать. А где еще один? — задал резонный вопрос Кузьма.
— А один вчера отдали дочке прокурора, можете у Хвата спросить, — сказал я настырному Кузьме. У того после моего ответа пропал интерес к количеству. Количество у него перешло в качество. Умный Кузьма оказался.
— Он тогда один торт сожрал, — сказал я, указывая на Данилу.
— Не может человек съесть торт за три минуты, я тогда засекал время, — сказал с сомнением всезнающий Кузьма. А раз это сказал бомж Кузьма, остальные в знак согласия кивнули головами.
Данила снисходительно улыбнулся:
— Для меня не один — два торта за три минуты — плевое дело. Я один их съем, — и он отодвинул меня в сторону.
Вокруг нас стала собираться толпа заинтересованных болельщиков. Рубщик мяса подошел с огромным ножом, который вытирал о рукав рубахи:
— Давайте я торты порежу.
— Ты не знаешь, как правильно резать, — сказал Данила и отобрал у него нож. Он тщательно, может быть, первый раз в жизни вымыл его под краном.
Я посмотрел на ждущую чего-то четверку. «Ах, да, условия спора», — подумал я.
— Если он один съест два торта за три минуты, вы их у нас покупаете по цене ресторана, по двести рублей, — предложил я Цезарю, зная, что только у него из всей четверки водятся деньги.
— Договорились, дорогой, — согласился Цезарь. Они все еще надеялись увидеть свой уникальный прибор в одной из коробок из-под торта «Птичье молоко», поэтому приняли наши условия. Наивные, как дети.
Данила не спеша порезал торт на длинные полоски, и затем еще поперек и приступил к трапезе:
— Засекайте.
Кто не знает Данилу, тот скажет: парень как парень, ничего особенного ну немножко толстоват для своего возраста. Но это кто не знает. А я-то знаю. Тем более Данила после вечернего пиршества в ресторане у Гориллы с утра ничего не ел. Голодный желудок Данилы к двенадцати часам дня ежеминутно напоминал о себе громовыми раскатами. И вот для желудка наступил праздник. Хороший торт — «Птичье молоко», его почти жевать не надо. Данила, как комбайн на покосе, в заранее заданном темпе, убирал полоску за полоской. Покончив с одним тортом, он накрыл пустую коробку крышкой и принялся за другой. Полторы минуты, засек я по часам. У Данилы в запасе оставалось еще столько же. Но тут он поднажал. Полоски с тортом подавать в рот он стал с двух рук. Приближался финиш. Последний кусок исчез во рту моего приятеля, и толпа, собравшаяся вокруг нас, одобрительно зааплодировала. Второй торт Данила уничтожил за минуту. Он благородно икнул.
— Больше никто спорить не хочет? — Данила с надеждой оглядел толпу. Желающих больше не было.
Молодой парень с золотой цепочкой молча принес и поставил передо мной торт.
— Мог бы и сказать, что у тебя такие знакомые, — с обидой в голосе сказал он мне.
— Ты бы все равно не поверил.
А Цезарь молча достал из кармана деньги, отслюнявил четыре пятисотенные купюры, положил сверху четыре сотенные и передал их мне:
— Две четыреста, как договорились, за двенадцать оставшихся.
— А за два торта, что Данила съел? Так не пойдет. Тогда возвращайте нам два торта. Мы что вам, бесплатно их ели, что ли? — возмутился я. Слово «бесплатно» смутило окружающую толпу. Если сначала она была на стороне Цезаря, то привыкшая за последнее время к тому, что за все надо платить, она тут же возмущенно загудела:
— Парень так старался, может, у него заворот кишок будет.
— Так нагло среди бела дня обманывают.
— Черные, они всегда такие.
Победил глас народа. Цезарь не выдержал ропота толпы и протянул нам два торта, предварительно приподняв крышки и убедившись, что в них нет прибора.
— Забирай, дорогой.
Итого, с прибылью в кармане в две тысячи четыреста рублей и двумя тортами в руках мы покидали рыночную площадь. Базарный день для нас закончился, начинался свадебный. Дедок спешно переносил вместе с рубщиком остатки мяса в холодильник. Его ждали племянник Бугай с Хомутом. Цезарь о чем-то договаривался с Кузьмой. Тот постоянно восклицал:
