Анна Устинова - Шестеро смелых и парад монстров
— В таком случае, спрашивается, почему его не ловят те, кто это делать обязан? — поинтересовалась Лиза. — Почему именно мы должны его обезвреживать? Разве милиция не видит, что по их территории бродит серийный грабитель?
— А его совсем не так просто поймать, — немного успокоившись, ответил Илья. — Это во — первых. Во — вторых, в милиции о размахе его деятельности, возможно, и не знают. Не каждый ведь пострадавший бежит писать заявление. Кому лень, кому стыдно, а кто и просто боится. Вот Марфа ведь не захотела.
— У нее особые обстоятельства, — напомнила Лиза. — Маме нельзя было признаваться.
— У всех особые обстоятельства, — продолжал Илья. — А потом, даже те, кто и заявлял, наверняка его толком не успевали разглядеть. Вот ты, Марфа, если бы просто второй раз увидела его на улице, опознала бы?
— Конечно нет, — уверенно проговорила девочка.
— И фоторобот не смогла бы составить, — подхватил Илья. — И другие почти наверняка не смогли. Вот он и разгуливает на свободе.
— Все равно не представляю, как мы сумеем его найти и поймать, — стояла на своем Лиза.
— Если честно, я пока тоже не очень — то представляю. — Илья шумно и глубоко вздохнул. — И время такое неподходящее, конец полугодия. Совсем не до этого гада.
— А кто нам мешает отделить мух от котлет? — резонно заметил Данила. — От занятий освободимся и продолжим расследование. Я пока пораскину мозгами. Вдруг какой — нибудь хитрый план в голове возникнет. Ну и заодно будем на улице смотреть в оба. Если он орудует в нашем районе, запросто можем где — нибудь с ним столкнуться.
— Кстати, Данила, размножь его фотографию. Чтобы у каждого из нас при себе экземпляр имелся, — попросил Илья.
— Мне не нужно, — заверила Марфа и мрачно добавила: — Я и так никогда не забуду этого гада.
— В благодарность за то, что вернул телефон? — хохотнул Бородин.
— Нет, потому что ненавижу его, — процедила сквозь стиснутые зубы девочка.
Так они и решили: Илья до начала каникул опекает Марфу и Лизу, Данила думает над планом действий. И едва Шестерых смелых, по выражению Елизаветы, «выпускают на свободу», они открывают охоту на живца.
Вечером в доме Соколовых разразился большой скандал. Жанна Егоровна, возвратившись домой с работы, переоделась и немедленно позвала Марфу.
— Один раз я сделала вид, будто ничего не заметила, — строго сказала она, подходя к шкафу. — Но это повторяется уже почти каждый день! Что за манеру ты взяла рыться в моих вещах? А если уж так приспичило, спроси хотя бы сначала разрешения.
— Я не рылась, — стала оправдываться дочь. — А брала только то, что мне было необходимо.
— А все — таки спросить разрешения нельзя было? — сурово повторила Жанна Егоровна.
— Во — первых, тебя в это время не было дома, — начала объяснять Марфа. — А во — вторых, я взяла только два старых парика. Зачем мне ради такой ерунды отрывать тебя от работы? Кстати, я все вернула на место.
— Старые парики? — изумленно воскликнула мама. — Они — то тебе на что?
— Ма, ну, ты помнишь, я же тебе уже говорила. У нас скоро будет бал — маскарад. В школе. В последний день каникул. Чтобы на него попасть, надо обязательно придумать себе костюм. Лучший костюм получит приз. Я пока еще до конца не придумала, во что оденусь. Вот и прикидываю разные варианты, — быстро нашлась девочка.
— Допустим, но при чем тут парики? — не понимала Жанна Егоровна.
— Ма, ну какой же маскарадный костюм без них! — воскликнула Марфа. — Кстати, с твоими париками, хоть ты их давно и не носишь, я очень аккуратно обращалась.
— Да — а?! — вскричала Жанна Егоровна. Резким движением распахнув шкаф, она схватила с полки большую обувную коробку и, скинув крышку, сунула ее под нос дочери. — С этим ты тоже аккуратно обращалась? Или, может, специально их так подготовила для маскарадного костюма?
При одном взгляде на коробку, в которой лежали сапоги, Марфа похолодела. Она помнила, как тщательно их протерла и самым наиаккуратнейшим образом убрала. Даже бумагу в носы не забыла засунуть. Но боже мой! Что с ними произошло! Кожа по бокам над подошвой скукожилась и пошла трещинами, а поверх этого безобразия волнились белые, словно меловые, разводы. Кошмар и ужас!
— Мама, — залепетала девочка, — ты прости меня, пожалуйста, но я всего один разочек в них на улицу вышла. Понимаешь, прежде чем попросить у тебя разрешение их иногда надевать, хотела проверить, удобно ли мне на таких каблуках.
— Ну и как? — ледяным тоном полюбопытствовала Жанна Егоровна. — Удобно? Понравилось?
— В — вообще — то как — то н — не очень, — заикаясь, с трудом выдавила из себя дочь. — Ноги потом болели.
— А совесть случайно не болела? — язвительно поинтересовалась мама. — Ну, я понимаю, захотелось померить. Не удержалась. Вышла на улицу. Испортила. Но можно было хоть честно признаться? Не конец же света! Слава богу, могу позволить себе купить новые. Так нет же: спрятала в коробку — и молчок. Струсила! Марфа, я просто тебя не узнаю!
— Мама, я совсем не струсила, — вполне искренне проговорила дочь. — Они действительно были совершенно нормальные, когда я их убирала, — ни трещин, ни этих жутких разводов.
— Реагент, — скорбно констатировала Жанна Егоровна. — Он, проклятый. Все улицы в Москве им загадили. Надо было дома первым делом его смыть. Потом как следует высушить сапоги. Может, тогда и спасли бы. Но ты ведь, естественно, думала не об этом, а как поскорее скрыть, что их надевала. Теперь им дорога одна. На помойку, — с грустью вздохнула она.
— Ма, ты меня еще раз прости, я не хотела. — Дочь выдержала короткую паузу и продолжила: — Но если ты сапоги все равно собираешься выкидывать… может, лучше мне их отдашь? А я их и впрямь для маскарадного костюма использую. Тогда хоть не зря пропадут. Я их раскрашу или аппликации сделаю. Получится отличное дополнение к костюму!
— Бери, — протянула дочери коробку со злополучными сапогами Жанна Егоровна. — Что уж теперь…
— Спасибо тебе большое, мамочка! — обрадовалась Марфа.
— Только разговор наш с тобой еще не окончен. — Лицо матери снова приняло суровое выражение, и она извлекла на свет шубку из искусственного меха.
— Мама, но ты же сама много раз говорила, что это старье, — торопливо выпалила Марфа. — Ну да. Я ее и впрямь мерила. Она замечательно мне подошла бы для костюма Бабы — яги.
— Мерила? — повторила Жанна Егоровна. — Мне только очень интересно, в каком месте состоялась примерка. Взгляни — ка на рукав. Что мы на нем видим?
— Грязь, — упавшим голосом произнесла дочь.
— Совершенно верно. И ты, даже не удосужившись ее счистить, запихнула шубу в шкаф, где у меня хранятся чистые вещи. А потом мы с бабушкой станем долго удивляться, откуда в нашем доме завелась моль.
— Сейчас почищу, — потянулась к шубе Марфа.
— Да не в этом дело! Почистить не проблема. Проблема в твоем отношении к чужим вещам. Когда ты поймешь, что тебе уже не три года? Мне не вещи жалко. Меня возмущает твое поведение. Твоя безответственность!
Марфа действительно не понимала. Если почистить рукав не проблема и вещи маме тоже не жалко, то чем она недовольна? Где логика? Вопрос вертелся у Марфы на кончике языка, однако она сдержалась и промолчала. Разговор надо было скорее завершать, пока он не принял какое — нибудь опасное направление. И девочка, понурив голову, пролепетала:
— Мама, ну, виновата, признаю. Клянусь, больше никогда в жизни в твой шкаф не полезу. Давай лучше я у тебя прямо сейчас сразу попрошу все, что может для маскарада понадобиться.
— Мы с тобой словно на разных языках разговариваем! — опять вскипела Жанна Егоровна. — Я тебе про твое отношение, а ты мне про то, что тебе от меня надо.
— Да все я уже поняла, — заверила Марфа. — Ты имела в виду прайвеси, личное пространство. Признаю, что я его грубо нарушила. В следующий раз буду умнее.
— Ну вот, — с обреченным видом кивнула мама. — Значит, будет и следующий раз. Ох, что же мне с тобой делать! Ну почему же твой брат все сам понимает и никогда ничего подобного не делает?
— Потому что он мальчик, — ответила Марфа. — Тебе не кажется, что было бы странно, если бы он интересовался твоей одеждой и обувью, не говоря уж о париках?
Жанна Егоровна лишь тяжело вздохнула и вышла из комнаты.
Глава 8
Шкура неубитого медведя
Первое полугодие благополучно закончилось. Новый год ребята встречали каждый у себя. Праздник ведь семейный. Уже второго января Лиза сидела у Марфы и канючила:
— Ну, покажи, покажи, что мама тебе на Новый год подарила.
Марфа, насупившись, буркнула: — Было бы на что смотреть. Ответ ее заинтриговал подругу:
— Шмотку, что ли, какую — нибудь никудышную?
— Хуже, — сердито бросила Марфа. Подарок принес ей полное разочарование, и обсуждать его не хотелось.
