Астрид Линдгрен - Суперсыщик Калле Блумквист
Калле потрогал ручку двери. Не заперта… спасибо, милый, славный Блум! Одним прыжком Калле очутился у передатчика и схватился за микрофон. Найдется ли хоть один человек на белом свете, который сможет услышать его? Найдется ли хоть кто-нибудь, до кого дойдет его отчаянный зов?
- На помощь, на помощь! - тихим дрожащим голосом молил он. - На помощь! Говорит Калле Блумквист! Если кто-нибудь слышит меня, позвоните дяде Бьёрку… то есть позвоните в полицию Лильчёпинга и скажите - пусть приедут на остров Кальвён [3] и спасут нас. Название острова - Кальвён, и находится он примерно в пяти милях от Лильчёпинга… Это очень срочно, потому что нас похитили киднэпперы. Спешите приехать сюда, иначе случится непоправимое, название острова - Кальвён и…
Интересно, нашелся ли хоть один человек на белом свете, кто услышал его слова? А если услышал, удивился ли тот человек, почему передатчик внезапно смолк?
Сам Калле удивился лишь тому, откуда взялся паровоз, наехавший на него, и отчего так больно его голове. Но он тут же погрузился в черную тьму, и ему больше не понадобилось удивляться. Теряя сознание, он успел все же услыхать ненавистный ему голос Петерса:
- Я убью тебя, щенок! Никке, иди сюда и отнеси его к остальным.
17
- Теперь нам надо подумать, - сказал Калле, осторожно ощупывая шишку на затылке. - Вернее, вы должны подумать. Потому что, по-моему, мне отшибли мозги.
Ева Лотта снова принесла мокрое полотенце, которым обернула голову Калле.
- Вот так, - сказала она. - А теперь лежи спокойно и не двигайся.
Калле не возражал против того, чтобы полежать. После приключений последних четырех-пяти дней и ночей мягкая постель была бы блаженством. И до чего здорово, хотя и чуточку смешно, было лежать здесь, окруженным заботами Евы Лотты.
- Я думаю. Я вот сижу и думаю, - сказал Андерс, - есть ли на свете хоть один человек, которого бы я ненавидел больше, чем Петерса, но никого не могу припомнить. Даже этот преподаватель труда, который был у нас в прошлом году, если вдуматься, просто симпатяга по сравнению с Петерсом.
- Бедный Расмус, - сказала Ева Лотта.
Взяв подсвечник, она подошла к постели Расмуса и осветила ее. Он спал так спокойно и безмятежно, словно в мире не было никакого зла. И Ева Лотта подумала, что при колеблющемся свете свечи он больше чем когда-либо походил на ангела. Личико его осунулось, щеки, на которые падала тень от длинных темных ресниц, были такими худенькими, а нежный детский ротик, болтавший столько чепухи, был ужасно трогательным, когда мальчик спал. Он казался таким маленьким и беззащитным, что при мысли о самолете, который должен прилететь рано утром, у Евы Лотты заболело сердце.
- Неужто мы и вправду ничего не можем сделать? - спросила она упавшим голосом.
- Я бы хотел запереть Петерса где-нибудь вместе с адской машиной, - заявил, кровожадно стиснув зубы, Андерс. - С маленькой адской машиной, которая бы вдруг щелкнула - «клик» - и покончила бы с этим подлецом!
Калле тихонько засмеялся про себя. Ему что-то пришло в голову.
- Кстати, насчет того, чтобы его запереть! - сказал он. - Мы-то, собственно говоря, вовсе не заперты. У меня ведь есть ключ, понятно? Мы можем убежать, когда захотим.
- Правда, - удивился Андерс. - У тебя ведь есть ключ! Чего же мы ждем? Давайте удерем!
- Не-ет, Калле должен лежать спокойно, - сказала Ева Лотта. - После такого сотрясения мозга голову и с подушки-то нельзя поднять.
- Подождем несколько часов, - решил Калле. - Если мы попытаемся увести Расмуса в лес сейчас, он поднимет вой на весь остров. А здесь нам спать лучше, чем где-нибудь под кустом в лесу.
- Ты рассуждаешь вполне разумно! Можно подумать, что мозг твой начал функционировать, - согласился Андерс. - Я знаю, что нам делать. Поспим сначала, а часов в пять удерем. И надо молиться, чтобы ветер хоть немножко стих и кто-нибудь из нас смог бы переплыть залив и позвать на помощь.
- Да, иначе мы пропали, - сказала Ева Лотта. - Мы не сможем долго прятаться на этом острове. Я-то знаю, каково бродить с Расмусом в лесу, да еще без еды.
Андерс залез в спальный мешок, который Никке любезно предоставил ему.
- Подайте мне кофе в кровать в пять часов, - приказал он. - Теперь я буду спать.
- Спокойной ночи, - сказал Калле. - Чувствую, что утром предстоят большие события.
Ева Лотта легла на свой диван. Положив руки под голову, она смотрела вверх, где жужжала глупая муха и, натыкаясь на потолок, падала всякий раз вниз.
- Вообще-то Никке мне очень нравится, - заявила Ева Лотта.
И, повернувшись на бок, задула свечу.
Кальвён, лежавший в пятидесяти трех километрах к юго-востоку от Лильчёпинга, - большой и обширный остров только для тех, кто бродит в поисках шалаша в лесу. Но для того, кто приближается на самолете, остров не что иное, как маленькая-премаленькая зеленая точка в синем море, усеянном множеством таких же мелких зеленых точек. И вот теперь откуда-то издалека стартовал самолет и взял курс на маленький остров, лежавший среди тысяч других таких же островов. У самолета мощные моторы, и ему нужно всего несколько часов, чтобы достигнуть цели. Эти моторы беспрерывно монотонно гудят, и вскоре их однообразный гул слышится уже на острове Кальвён. Гул понемногу набирает силу и превращается в устрашающий рев, когда машина начинает приводняться в заливе. После бури море покрыто тяжелой зыбью, но в глубине залива ветер слабее, и самолет с последним оглушительным грохотом касается водной глади и застывает у причала.
Тут Калле наконец просыпается. В тот же миг до него доходит, что это вовсе не рев Ниагарского водопада, как ему приснилось, а гул самолета, который должен увезти Расмуса и профессора.
- Андерс! Ева Лотта! Проснитесь!
Крик его звучит словно зов о помощи, и напуганные Андерс и Ева Лотта мгновенно поднимаются. Они понимают всю глубину постигшего их несчастья. Теперь только чудо поможет им скрыться. Вытаскивая Расмуса из постели, Калле бросает взгляд на часы. Еще только пять часов утра. Что за мода прилетать на два часа раньше назначенного срока!
Расмус совсем сонный и вовсе не желает вставать, но они не обращают внимания на его протесты. Ева Лотта неумолимо напяливает на мальчика комбинезончик, а Расмус фырчит, словно рассерженный котенок. Андерс и Калле стоят рядом, подпрыгивая от нетерпения. Расмус только и делает, что упирается, и в конце концов Андерс, схватив его за шиворот, рычит:
- И не мечтай, что такой плакса, как ты, станет когда-нибудь Белой Розой.
Это помогло. Мальчик замолкает, а Ева Лотта быстро и ловко надевает на него кеды. Калле склоняется над ним и умоляюще говорит:
- Расмус, нам опять нужно удирать! Может, нам придется жить в отличном шалаше, где ты уже ночевал! Тебе надо бежать изо всех сил!
- Ничего подобного! И не собираюсь, - говорит Расмус, потому что так иногда говорит папа. - Ничего подобного! И не собираюсь. Чего придумали!
Наконец-то они готовы. Калле подбегает к двери и напряженно прислушивается. Все тихо. Похоже, путь свободен. Он ищет в кармане ключ. Ищет, ищет…
- Ой, ой, ой, - стонет Ева Лотта. - Только не говори, что ты потерял ключ!
- Он должен быть здесь, - отвечает Калле. От волнения у него дрожат руки. - Он должен быть здесь!
Но как ни ищи, а в карманах брюк пусто. Никогда еще в карманах его брюк не было так ужасающе пусто. Андерс и Ева Лотта молчат. Беспомощно кусают пальцы и молчат.
- Подумать только, неужели ключ выпал, когда они вчера вечером вносили меня сюда?!
- Да, почему бы ему не выпасть, когда все и так висит на волоске, - горько говорит Ева Лотта. - Этого и следовало ожидать.
Секунды бегут. Драгоценные секунды. Дети лихорадочно ищут на полу. Все, кроме Расмуса. Он тем временем принимается играть со своими лодочками, и они плывут по скамейке, на которой спал Калле. Скамейка - это бескрайний Тихий океан. Там, в бескрайнем Тихом океане, лежит ключ; Расмус поднимает его и превращает в капитана корабля, который называется «Хильда из Гётеборга». Это Никке так красиво окрестил корабль. Так назывался корабль, на котором Никке давным-давно плавал юнгой.
Секунды бегут. Калле, Андерс и Ева Лотта судорожно ищут ключ и чуть не кричат от волнения. Но Расмус и капитан «Хильды из Гётеборга» ничуть не переживают, ну просто ни капельки. Они переплывают бескрайний Тихий океан, и им так хорошо! До тех пор, пока Ева Лотта не срывает с криком капитана с его мостика и не оставляет «Хильду из Гётеборга» без хозяина посреди бурного моря.
- Быстрее, быстрее! - кричит Ева Лотта и отдает Калле ключ.
Он берет ключ и только собирается вставить его в замочную скважину… Но тут он что-то слышит и бросает отчаянный взгляд на Андерса и Еву Лотту.
- Слишком поздно, они уже идут, - говорит он.
Собственно говоря, сообщение это излишне, потому что на бледных лицах Андерса и Евы Лотты можно видеть: они слышали все не хуже его самого.
