Александр Кулешов - Как же быть?
— Нет, — уверенно ответил Лори. — Если…
Но Руго не дал ему договорить. Он стукнул своей костлявой рукой по столу и закричал — вернее, думал, что кричит, в действительности это было скорее шипение.
— Врёшь, парень, врёшь! Так бы было, если б все в честных ходили. А то один всю жизнь правду любит, потому и бедствует, а то и хуже… хуже… — Руго теперь говорил почти шёпотом. — Хуже… на кладбище себе место зарабатывает, как Ритон…
— Какой Ритон? — спросила Кенни.
— Он знает, — устало кивнул в сторону Лори Руго. — Ритон, налоговый инспектор, всё хотел, чтоб миллионеры раскошеливались, налог с награбленного платили… — Он хрипло рассмеялся. — Вот они с ним и расплатились, сполна расплатились, со всеми процентами. А теперь моя очередь, моя…
— О чём вы? О чём? — Кенни трясла его за рукав, но он продолжал бормотать:
— Да, да, моя. Но хоть и нравишься ты мне, парень, я тебе задам вопросик, вопросик. Посмотрим, как ты на него ответишь… Посмотрим… Да, скоро моя очередь. Но ты меня не жалей. Я тебе наследство приготовил. Не великое, конечно, наследство, — Руго усмехнулся, — но ничего, захочешь — кое-что извлечёшь, уж на машину-то хватит и на колечко вот ей. — Он похлопал Кенни по руке. — А не захочешь — ну что ж, тебе видней. Не захочешь — может, ещё больше извлечёшь, это тебе видней, видней… — И Руго зашептал уже нечто совсем нечленораздельное.
Кенни и Лори свели его вниз и с трудом запихнули в такси. Играть больше не хотелось, настроение испортилось.
— Чего он всё каркает? — раздражённо ворчал Лори, провожая взглядом исчезавшую за углом машину. — Повесился этот Ритон, ну, пусть не повесился, пусть убили его, а при чём тут Руго? «Теперь моя очередь, теперь моя очередь…» — нудит. Кому он нужен? Наследство какое-то сулит. Да у него гроша ломаного нет за душой. Тоже мне, богатый родственник!
— Ну зачем ты так, Лори? Может, его действительно что-нибудь мучает, он ведь старый, несчастный…
«Несчастный»! Все мы несчастные. Вон смотри, один из нас счастливый стоит. Вон, гляди!
Действительно, около дверей «Зодиака» остановилась маленькая группа: две женщины в возрасте «от 30 до 60» и двое мужчин, из которых один был Арк. В руках у них были колокольчики и Библии. Чёрные широкие одежды, застёгнутые на все пуговицы, воротниками упирались в подбородки. Нечто вроде знамени, которое одна из женщин держала в руках, свидетельствовало, что это отряд Армии спасения.
Женщина зазвонила в колокольчик, и все четверо хором что-то пропели, потом вторая женщина скороговоркой забормотала:
— Азартные игры — зло, зло, зло. Не в картах, не в рулетке, не в костях, не в лотерее — в молитвах и добрых делах счастье и спасение! Молитесь, братья…
Входившие в «Зодиак» не обращали на них никакого внимания. Штатный нищий и швейцар обменивались ироническими замечаниями.
Арк громко пел, страшно пуча глаза. Неожиданно он подмигнул Лори, но тут же напел ещё громче. Лори подмигнул в ответ и указал глазами на мотороллер. Арк, продолжая петь, пожал плечами и отрицательно покачал головой.
— А ну его! — Лори махнул рукой. — Поехали, Кенни, поехали в кино. А?
— Ой, — Кенни обрадовалась, — поехали! Пойдём в «Плазу». Там мороженое дешёвое.
— А что там идёт? — спросил Лори, нажимая на педаль.
Мотороллер затрещал. Вообще-то он был не шумным, но, сняв выхлопную трубу, Лори, согласно моде, сумел добиться, чтобы его экипаж грохотал, как реактивный самолёт, Кенни, приложив руки ко рту, кричала ответ, но Лори, разумеется, ничего не слышал.
Какая разница, тот фильм или другой? Важно, что в уюте и полумраке зала он будет сидеть с ней два часа, держать за тёплую, крепкую руку, А может, и поцелует украдкой…
Кино «Плаза» помещалось в боковой улочке и соединяло в себе преимущества кондиционированного воздуха, мягких кресел, дешёвого мороженого и недорогих билетов. Главный фильм назывался «Трупы танцуют». Детектив. Но чтоб добраться до главного фильма, пришлось долго посидеть.
Сначала на экране, сопровождаемые приглушённой музыкой запрыгали, забегали цветные человечки, фигурки, пятна, линии. Всё это мелькало, изменяло формы и превращалось в конце концов в пылесосы, пивные бутылки, стиральные порошки, грампластинки и разные другие рекламируемые вещи. Хоры или солисты пели за кадром хвалу товарам.
Потом промелькнули кадры кинохроники — грандиозный пожар, война, спуск на воду корабля, баскетбольный матч, чьи-то похороны…
Затем пришлось посмотреть скучную, тусклую ленту о том, как следует подстригать газон и, наконец, наиболее волнующие эпизоды из фильма, который «Плаза» намерен был демонстрировать на будущей неделе.
Зажёгся свет, наступил антракт.
Билетёрши в узких брючках и маленьких каскетках понесли по рядам тяжёлые лотки с орехами, лимонадом, мороженым. Кенни тут же купила три порции и сразу успокоилась.
— Теперь пусть показывают что хотят и сколько хотят, — заявила она, поудобнее устраиваясь в мягком кресле.
Свет снова погас, и начался «главный фильм».
«Трупы танцуют» был не просто детектив, а детектив душеспасительный. Содержание его было не сложным и ничем не отличались от содержания десятков, подобных ему. Конечно, было много стрельбы, трупов, хотя они не столько танцевали, сколько неожиданно вываливались из шкафов, всплывали в ваннах, обнаруживались на задних сиденьях пустых машин, заставляя Кенни тихо вскрикивать и впиваться Лори в плечо, которое он тут же напрягал, давая почувствовать подруге всю мощь своей в общем-то не очень мощной мускулатуры.
Кончился фильм трагически: главный герой, красавец-супермен, убивший добрую дюжину старых лавочников, злых миллионеров, никому не нужных старух и вызвавший всеобщую симпатию зала, вдруг под конец осознавал, что ведёт себя нехорошо, раскаивался и стрелял себе в висок. Это было обидно, а главное, глупо, поскольку к этому времени он составил себе на грабежах не маленький капиталец.
Если авторы фильма рассчитывали, что их произведение окажет благотворное влияние на сидевших в зале, то они ошибались.
После окончания сеанса, расходясь, зрители обменивались
репликами:
— Вот болван!
— Дурак!
— Я б на его месте жил да поживал!
— Надо быть кретином, чтоб, наворовав такие деньги, кончать самоубийством…
— И чего раскаялся? Ведь убивал-то он тоже всяких… Тот ростовщик чем лучше его?..
Лори и Кенни, остановив мотороллер, присели в сквере (наверное, единственном в Сто первом) подышать свежим, а не кондиционированным воздухом и прийти в себя после кошмарных переживаний в кинотеатре.
Вечер был тёплым. На фасадах клубов и ресторанов уже начинали зажигаться рекламы. Вот весёлый гном, метров в десять высотой, с мешком за плечами, из которого льётся россыпь игральных костей — и все падают шестёркой кверху. Вот брюнетка небывалой красоты крутит рулетку величиной с пароходное колесо и подвигает к прохожим горку соблазнительно сверкающих монет. Брюнетка исчезает, на её месте ту же манипуляцию повторяет блондинка, но та подвигает уже целую гору монет. Снова гаснут лампочки на фасаде игорного дома. На смену блондинке приходит огненно-рыжая красавица, которая дарит проходящим уже целые Гималаи монет… Пауза, и всё начинается сначала.
В воздухе стоял аромат наступившего вечера. Сильнее благоухали цветы в сквере, пахло' остывающим асфальтом, горячим камнем, краской, откуда-то издали еле слышный ветерок приносил запах степей. Запахи смешивались. То слабели, то становились сильнее, порой один какой-нибудь заглушал остальные.
«Деньги… — размышляла Кенни, вспоминая эпизоды просмотренного фильма, — куда от них денешься».
Как ни равнодушна была она к ним, жизнь снова и снова тыкала её носом в денежную проблему.
Вот ещё несколько дней назад, когда она собралась купить себе наконец платье, о котором давно мечтала и на которое копила деньги, выяснилось, что платье подорожало. Кончилась сезонная распродажа, и всё опять поднялось в цене. Хозяйка предупредила её о повышении квартплаты с первого числа. Кенни не жаловалась, она зарабатывала достаточно, но, в общем, всё это было противно.
Хорошо бы не думать о деньгах. Ну, пусть все живут скромно, зато одинаково. А то что делают ради денег — убивают, грабят, предают, кончают самоубийством, как герой фильма…
Как здорово, что они с Лори не такие, что главное для них — любовь, их встречи.
Кенни без конца размышляла об этом. Она не любила, когда Лори восхищался чьим-нибудь богатством или положением. Ей казалось тогда, что он изменяет их маленькому, но прочному мирку, который они выстроили в своих мечтах.
Она строила его любовно и тщательно, обдумывая все детали. Это был необитаемый остров, где они были вдвоём, влюблённые, счастливые, посвятившие себя друг другу целиком.
