Елена Нестерина - Пудель бродит по Европе
– Его зовут Бима, Галиночка, – морщась и делая вид, что просто тщательно вытирается, произнес Петр Брониславович.
– Бима, Бима! – как девчонка, взвизгнула Галина Гавриловна. – Ах, какое хорошее имя! А почему он розовый, кстати? И он с родословной?
Петр Брониславович как-то успел забыть, почему Бима розовый, но то, что ему сказали ребята про родословную, помнил четко.
– Ух, еще с какой родословной! – тут же сообщил он. – Как мне сказали, пудель самой что ни на есть королевской породы! Родители – потомственные медалисты, а родословная аж с этого… Карла Великого начинается!
– Это с короля, что ли? – удивилась Галина Гавриловна.
– Ну… – Петр Брониславович понял, что где-то ошибся. – Видимо, так еще и какого-то знаменитого собачьего короля звали. Ну, короля всех пуделиных выставок.
– А! Ага, – тут же охотно согласилась Галина Гавриловна, начесывая своей расческой густую, всклокоченную во время последних событий челку Бимы, которую Арине удалось только чуть взбить.
– Да, кажется, из Европы этого пуделька вывезли… – почесав затылок, попытался припомнить Петр Брониславович. – Что-то ребята мои говорили. В общем, пудель из Европы, отличного качества собачка.
– Очень хорошо, просто прекрасно, Петя! – улыбаясь до ушей, проговорила счастливая Галиночка Гавриловна.
– Да, вот он какой…
Поводок выскользнул из руки Петра Брониславовича, как-то он за ним не уследил. И напрасно.
Бима принялся осваиваться на новом месте – подпрыгивать, хватать зубами полы одежды, висящей на вешалке, неудачно вывернувшись в прыжке, лапой ухитрился зацепить и оторвать полкармана домашнего халата Галины Гавриловны. Она восприняла это как милую шутку…
– Ай, малыш! – умилялась она. – Ух, как ловко прыгает! Бима, ай молодец! Петя, а где же ты его взял, такого чудесного?
– Ученики привели, – ответил Петр Брониславович, снимая куртку и ботинки. – Висело, говорят, объявление: «Отдам пуделя с родословной в хорошие руки. Сам срочно уезжаю за границу, визы, типа того, на собаку не имею». Вот…
– Да! – воскликнула Галина Гавриловна уверенно. – Это мы – хорошие руки. Петя, мы Биму берем. Да еще и в кофточке, то есть в попонке! Ах, какие милые люди – отдали его вместе с попонкой! Чуточку рваненькая она, пуговки отлетели. Но ничего, я все исправлю. В общем, решено окончательно! Бима, ты – наш!
Бима, видимо, тут же почувствовал себя как дома, запрыгнул на тумбочку, свалил на пол вазочку, которая моментально разбилась. Он продолжал крутиться и что-то вынюхивать. На самом деле Петр Брониславович и его жена не догадывались, как голоден был бедный пудель и что он перенес за этот день. Да и вообще они и знать не могли, как собаки себя обычно ведут. А уж собаки с неустойчивой психикой тем более…
И тут Бима совершил странный поступок – прямо с тумбочки из коридора он сиганул в гостиную и рухнул на портрет дедушки Галины Гавриловны, что стоял, прислоненный к спинке дивана. Портрет великого изобретателя колбасы, вставленный в новую рамку, еще не успели повесить на его законное место. И теперь на портрете, прямо по центру, была прорвана в туго натянутом холсте большая дырка…
– Ты зачем это, Бима, на дедушку прыгнул? – недовольно воскликнула Галина Гавриловна, которая и любила своего дедушку, и дорожила его портретом, ее же собственными руками вставленным в новую рамку.
– Галиночка, по-моему, на портрете муха сидела, – неуверенно произнес Петр Брониславович.
– Скажешь тоже, Петр, – строго одернула его Галина Гавриловна. – Откуда у нас в доме мухи, да еще зимой. И что же это, он так за каждой мухой будет на вещи прыгать?
Тем временем Бима добрался до стойки с цветами и принялся жевать гордость молодого цветовода Галины Гавриловны – ее бегонии и аспарагусы.
– Не смей, Бима! Не смей жевать, я сказала! – закричала она, бросаясь к озорнику.
Бима поднял голову и, блеснув голодными глазенками, принялся лаять на Галину Гавриловну.
– Ты что ж это, а? – удивилась она. – Я тебя любить собралась, в хорошие руки беру, а ты на меня лаешь? Прекрати немедленно.
Но Бима не прекращал. Он требовал или оставить его в покое, чтобы он смог продолжить поедать цветы, или дать ему пожрать. Чего-то мясного.
– Нельзя, Бима! Фу! – присоединился к воспитательному процессу Петр Брониславович.
– Дикий он какой-то… – негромко и неуверенно проговорила Галина Гавриловна, прощаясь с цветами и радуясь новому счастью своей жизни – розовому пуделю. Желание оставить у себя дома эту радость не покидало ее. Надо просто пообвыкнуться. Животное все-таки, не человек, понимает не все и не сразу, надо с этим считаться…
– Может, оттащить его от цветов? – предложил Галине Гавриловне муж. – Ведь все сожрет.
– Не надо, Петя, не трогай, – остановила его Галина. – Это он так с обстановкой знакомится. Акклиматизируется. К нашей квартире привыкает. Тяжело ему, маленькому…
– Не такой уж он и маленький, – пробубнил себе под нос Петр Брониславович. – Мне сказали, что ему уже пять лет.
Но Галина Гавриловна не услышала его.
– Ох, Бимочка, бедный! – всплеснула руками Галина Гавриловна. – Да как же я раньше-то не сообразила? Мурзик мой, ты цветочки жуешь, потому что просто голодненький! Петя, он же голодный! Накормить его надо!
– Точно! – всплеснул руками Петр Брониславович.
– Бима, Бима, пойдем, голубчик, я тебя накормлю! – позвала Галина Гавриловна и направилась на кухню. – Я люблю кормить собачек вкусным мяском!
Розовый пудель оказался не таким уж глупым. Слово «накормить» он понимал очень даже хорошо. А потому, бросив несколько недоеденных веточек аспарагуса, он, поскользнувшись на повороте, со всех ног ринулся на кухню. Ведь его черный нос уловил вкуснейшие запахи из открытого Галиной Гавриловной холодильника…
Тем временем в подъезде сидели голодные, замученные и замерзшие дети – Арина Балованцева, Витя Рындин и Антон Мыльченко. Прижавшись спинами к батарее, они ждали, когда, намучившись и убедившись в том, что не способна к пуделеводству, Галина Гавриловна передумает – и тогда Петр Брониславович вернет прекрасного пуделька Бимочку. Кроме того, ребята решили сделать ставки на то, сколько времени продержится Бима в доме супругов Грженержевских. А точнее – сколько времени выдержит его Галина Гавриловна.
Арина, держа Витю за руку, смотрела за движением стрелок циферблата его часов. Она засекала время. Шла пятая минута пребывания Бимы в «хороших руках». Ребята поспорили: Антоша давал Биме полчаса на то, чтобы показаться Галине Гавриловне во всей своей красе, Витя предполагал, что уже через пятнадцать минут жена Петра Брониславовича откажется от владения такой замечательной и шустрой собачкой. А Арина, видимо, от усталости, почему-то решила, что Бима будет мучить молодую семью в течение суток. Если вообще на более долгий срок не останется.
– Она будет держать марку, – так объяснила Арина предполагаемую ею логику поведения Галины Гавриловны. – Чтобы Петр Брониславович не обвинил ее в том, что женщины непоследовательны. Так что я даю Биме сутки. Не меньше.
– Ну, посмотрим, – кивнул Витя.
– А на что будем спорить? – поинтересовался Антоша.
– Странный вопрос, – подражая Антошиной интонации, сказала Арина. – Конечно, на еду!
– На какую конкретно? – спросил Антоша, и перед глазами у него поплыли красочные картинки – тортики, курочки жареные, сладкая кукуруза россыпью, апельсины, клубника, колбаска… В животе у Антоши сразу заурчало, да так сильно, что он тихонечко заскулил.
– А давайте просто: те, кто проиграет, скидываются и ведут выигравшего в «Колокольчик»! – предложила Арина.
Кафе «Колокольчик» было ее любимым, она бы там каждый день ела. И от школы оно было совсем недалеко.
– Отлично! Договорились! – обрадовался Антоша. Он был уверен, что его прогноз относительно Биминого пребывания в хороших руках окажется самым верным. Он-то бабы-Лизиного пуделечка лучше всех из них троих знал как-никак…
– Арина, скажи, а ты действительно на этого гнусного нэпмана дядю Валеру отчиму нажалуешься? – спросил Витя Рындин.
Арина оторвала взгляд от циферблата, посмотрела на Витю и покачала головой, ответив:
– Я не ябеда. Но тут просто придется нажаловаться. И ключи у меня от его сараев остались, целая связка, мало ли они еще от чего, нужные. Надо будет Константину Александровичу их отдать, пусть уж он их бизнесмену Валерочке передаст. И рассказать о том, как он собак на шкуры отлавливает, придется. А так Константин Александрович, если не будет знать истинного положения вещей, даст ему денег, Валерик развернет свое производство – и всех собак в городе переловит, всех на этих «лемуров» и «снежных баранов» пустит. Если дядя Валера так сильно хочет мехом торговать, пусть где-нибудь на специальных заводах закупки делает и шьет себе из этого меха. А так вот, как он, живодерствовать… Мне нравится честный бизнес. Вот я когда вырасту…
