Мария Некрасова - Толстый – спаситель французской короны
Лед был сломан. У всех есть слабости; слабостью Тонкого был верный крыс. Сашка сам не заметил, как всей душой полюбил и Петьку-обманщика, и его дедушку, которого ни разу не видел. Часа полтора Петька играл с Толстым, а Сашка рассказывал ему о крысиных повадках, привычках и особенностях характера. Обезьян спохватился первым:
– Слушай, а как ты в коридор-то выскочил, если тебя заперли?
Пришлось рассказать про балкон и вредного педагога Уайта.
– Здорово, – порадовался Петька. – Я бы не смог. А как твои вернутся – номер заперт, ребенка нет?
Тонкий сглотнул. Да, об этом он не подумал.
– Не дрейфь, – решил Петька, – сейчас горничную разведем, она тебе отопрет.
– Как?
– Элементарно. У нее же ключи от всех номеров. – Он почесал Толстого за ушком, вернул хозяину, и вся компания вышла в коридор. Толстого засунули в рюкзак, чтобы горничная не испугалась.
Петька не зря провел во Франции почти десять лет. Неизвестно, что он там говорил горничной (Тонкий не понял), но говорил он это по-французски, без запинки и очень убедительно. Так убедительно, что горничная мухой полетела открывать Сашкин номер. Петька наблюдал и довольно ухмылялся. На прощание он хлопнул Сашку по спине:
– Бывай! Увидимся.
Глава XXIII
Далеко ли до Парижа?
«Масло – бёр. Омлет – омлет. Сыр – фромаж».
Ленка и Жозефа уже похрапывали в соседней комнате, а Тонкий лежал, укрывшись с головой, и слушал плеер. В плеере успокаивающе бубнило: «Чай – те. Яйцо – оф».
Все-таки Жозефа – не такой уж монстр. Когда они с Ленкой вернулись, она и про здоровье спросила, и газету почитала. Вибре выпустили днем, так что вандалов надо искать в другом месте. Кому это вообще надо, королевские койки резать? Все равно потом отреставрируют… Так, минуточку! Как сперли королевскую печать? Отправили на реставрацию, оттуда и сперли, чтобы подставить реставратора. Может, и с койкой та же история? Ее, кстати, порезали накануне того дня, когда выпустили Вибре. Если бы полицейский не нашел у него подброшенную мсье Переном печать, то реставратор занялся бы койкой. А потом и койка пропала бы… Посадили бы мсье Вибре надолго, искали бы, куда он спрятал койку (куда ее вообще можно спрятать, она же здоровенная!). А мсье Перен тем временем продал бы наворованное и смылся из страны. Но тогда зачем он подкинул печать? Знал же, что, как только ее найдут, реставратора заметут в участок и не на кого будет свалить кражу.
Может, не сам Вибре, а родственники его порезали, мсье Перену в отместку?.. Да еще этот призрак на голову начинающего оперативника!
Тонкий вообще-то не верил в призраков. Конечно, до тех пор, пока не увидел своими глазами. Может, призрак и порезал, а? Они хулиганистые бывают. Хотя тоже вряд ли. Какой уважающий себя призрак станет проказить в своих владениях? «Тебе что, свалить больше не на кого?!» – одернул себя Тонкий и перевернулся на бок. Ободок наушников больно врезался в голову, но Сашка слушал: «Заливное из рыбы – пуасон ан желе».
От таких уроков захотелось есть, и еще Тонкий пожалел верного крыса, который несколько дней жил здесь инкогнито и питался неизвестно чем. Как его прятать оставшиеся дни? Толстый не может все время находиться в темном и тесном рюкзаке, ему разминка нужна. Тонкий свесил руку с кровати и нашарил в рюкзаке мохнатый клубочек. Крыс взъерошил шерсть и вывернулся: «Дай поспать!»
В номере было темно. Французская луна за окном – точь-в-точь такая же, как русская, если отодвинуть полоски жалюзи. Балкон… Весело было сегодня, когда Булщит охаживал Сашку газетой, да еще орал: «Бэд бой! Ю куд расшибить башка!»
Бар, черный квадрат телевизора… А кто не запер дверь в номер?
Сашка потянулся, зевнул и отвернулся к окну, спиной к незапертой двери. Непорядок, конечно, но вставать лень. И потом, ничего же не случится, если разок не запереть дверь. Она и приоткрыта на щелочку. Подумаешь! Кому из гостей придет в голову шарить по номерам ночью. Это приличный отель, четырехзвездочный, домушников сюда не пускают. Привидение далеко, в Амбуазе…
«Печень – фуа! » – грозно прозвучало из плеера. Сашка решил поправить наушники, повернул голову…
Только настоящий мужчина, такой, как Александр Уткин, мог не закричать в этой ситуации. Сашка ошибся сразу в двух пунктах:
а) не запирать двери на ночь опасно даже в четырехзвездочном отеле;
б) привидение недалеко.
Проще говоря, вот оно, стоит в дверях и пялится на Сашку.
Тонкий сглотнул и замер. Может, привидения, как лягушки, хватают только движущиеся предметы, а если не шевелиться, то оно тебя и не увидит… А может быть, и нет – вон как смотрит. На всякий случай Сашка не шевелился. Звать на помощь бесполезно: ну что смогут сделать Жозефа и Ленка, даже если успеют проснуться раньше, чем привидение его схватит?
«Если сейчас все обойдется, – думал Тонкий, – схожу в интернет-кафе, посмотрю хоть, чем привидения отпугивают. Наверняка есть какие-то рецепты. Если сейчас обойдется…»
Дышать он старался тише. Так тихо, что слышал сопение Толстого под кроватью. Глупый, глупый серый крыс! Одним ты отличаешься от некарманной ищейки – не защищаешь хозяина от привидений и врагов. Хотя зубки у тебя поострее собачьих. Все дрыхнешь, а хозяин тут…
Привидение засопело, поковыряло в бороде и сделало шаг в комнату.
«Мама!» – подумал Сашка. Мама в Париже. В этот раз – даже ближе, чем всегда. Обычно Сашка сидит в Москве, а мама с папой то в Париже, то в Риме, то в Лондоне. А сейчас он на Луаре, до Парижа не так уж далеко – несколько часов на автобусе или несколько минут бегом, если за тобой гонится привидение… «Оно пока не гонится, – мысленно сказал себе Тонкий строгим тоном человека, уже получившего под дых, но еще не нокаутированного. – Погонится – побежим», – решил он.
А привидение между тем наглело. Оно неслышно прошлось по комнате взад-вперед, изучило обложку разговорника на тумбочке, подошло к Сашкиной кровати… Тонкий зажмурился: «Сейчас ка-ак схватит! Надо было раньше бежать».
«Гусь – уа. Курица – пуль. Фазан – фэзан», – зловеще нашептывал плеер.
Глаза Сашка не открывал. Он слышал дыхание призрака, чувствовал, как щекочет лицо его длинная борода. Сейчас… Вот сейчас…
А призрачная борода перестала щекотаться. Тонкий услышал шаги и скрип двери. Неужели ушел?!
Минуты через полторы Сашка приоткрыл один глаз и осторожно огляделся: нет призрака. Уфф! Вытер вспотевший лоб – здорово он испугался. Даже вскочить и убежать не хватило смелости.
Тонкому стало стыдно: вот тебе и начинающий оперативник Александр Уткин – привидения испугался. А вдруг оно еще не испарилось, а ходит где-то поблизости, пугает мирных постояльцев? Если все начинающие оперативники станут его бояться, оно так и будет шататься по гостинице и Амбуазу. Проследить за ним, что ли?
«Капуста – шу», – одобрил плеер.
Сашка выключил его, сунул в карман пижамы, вскочил с постели и высунулся в коридор.
Он угадал: призрак не испарился, а шатался по гостиничному коридору. Понятно: жертву искал. Сашка тихо повернул ключ – теперь Ленка с Жозефой в безопасности.
В окна просачивался лунный свет, и надо было держать ухо востро, чтобы остаться незамеченным. Сашка огляделся. Узенький коридор, ни шкафов, ни скамеек, спрятаться негде. Разве что… Отель, где остановились Ленка, Сашка и Жозефа, как мы помним, был четырехзвездочный. Поэтому по всему отелю, где надо и где не надо, стояли кадки с пальмами. В коридоре их было аж пять штук. Если двигаться перебежками от пальмы к пальме…
Рассуждать было уже некогда: призрак успел уйти далеко по коридору, Сашка едва различал в темноте белое пятно. Пригнувшись, как под обстрелом, начинающий оперативник Александр Уткин бросился в погоню, не забывая, впрочем, притормаживать у каждой пальмы.
А призрак шел вперед и вперед. Не ломился в двери, не шумел, не громыхал цепями, потому что у него их не было. Раза два он обернулся, но Тонкий успевал спрятаться за очередной пальмой. Ничто не нарушало покоя ночного отеля, только изредка то там, то тут всхрапывали в своих номерах уставшие за день постояльцы. И вдруг…
– А мы с такими рожами возьмем да и припре-мся к Элис! – Дверь в один из номеров распахнулась, и оттуда вывалила толпа веселых Сашкиных соотечественников.
Водкой от них несло метра за три. Все были счастливы и мечтали осчастливить своим визитом некую Элис. Тонкий представил себе девушку, способную обрадоваться таким гостям в два часа ночи, и серьезно задумался о радостях жизни. Так серьезно, что минуты две провожал взглядом толпу, пока та не забралась в лифт и не укатила, дружно распевая. И, конечно, потерял из виду призрака. Неужели Леонардо успел перехватить лифт из-под носа толпы и уехать раньше? Или ушел по лестнице? Забыв осторожность, Тонкий выскочил на свет, чтобы как следует разглядеть коридор. Впереди призрака не было. А вот сзади…
