Андрей Трушкин - Кошки-мышки с мафией
Впрочем, никакого сигнала воздушной тревоги теперь не последует, поскольку и радиорелейная линия гражданской обороны тоже уже давным-давно подверглась конверсии. Через все эти мощные громкоговорители, установленные по всему городу, передавали теперь утром рекламные ролики, чем доводили нашего папаню, пытавшегося заснуть после ночной смены, до форменного озверения.
Остальное место на плакате было посвящено тексту. Но кроме пункта первого — "Освободите от завалов вентиляционные шахты бомбоубежищ", я читать ничего не стал, так как это было не лучше трактата о стафилококках.
Третий плакат представлял из себя чертеж с указанием запасных выходов на случай пожара.
Пока я бродил по комнате, а профессор с химиком переговаривались, настала ночь.
— Утро вечера мудренее, — посмотрел на часы профессор. — Давайте, коллеги, спать!
Из рассказа Толи Затевахина
Значит, как только мы решили с Борманом действовать, он спрятал в свой тайничок чай и достал оттуда фонарик.
А пистолет? — заглянул я Борману через плечо.
Пистолет пришлось сдать перед командировкой. Табельное оружие — ничего не поделаешь…
Да-а, это было жалко. С пистолетом я бы под землей чувствовал себя уверенней.
Но делать было нечего, пришлось идти так — почти с голыми руками.
Правда, с фонарем мы передвигались значительно быстрее. Уже минуты через три мы были у входа в большой туннель.
Борман, который полз впереди, щелкнул, значит, кнопкой, и свет погас. Он осторожно выглянул наружу, прислушался, но, не заметив ничего подозрительного, вылез наружу.
— Туда! — показал я ему направление движения. — Там они Кольку сцапали.
Борман стукнул несколько разбитыми кроссовками по полу и остался доволен своим тестом.
— У тебя каблуки не стучат? — задал он мне вопрос шепотом.
Вместо ответа я несколько раз подпрыгнул на месте.
Дядя Боря убрал до минимума мощность фонаря, и мы, значит, пошли вдоль по туннелю, держась у левой стенки.
Время от времени Борман останавливался, к чему-то прислушивался и осторожно стучал по стене. Мы уже миновали то место, где напоролись на парней в камуфляже, но никого не было видно.
Вдруг, словно над самым ухом, кто-то закашлял, ругнулся. Потом зашаркали подошвы, и снова в подземелье стало до звона в ушах тихо.
Борман погасил фонарь и пополз вперед. Вскоре, почти перед нашими глазами возник тонкий лучик света. Если бы мы шли в полный рост, то, возможно, его и не заметили бы. Светилась лишь тоненькая полоска зазора между дверью и порогом.
— Оставайся здесь, — выдохнул мне на ухо Борман. — Только от двери отползи. Даст Бог, она открыта.
После этого он, значит, встал, нашарил ручку и с каким-то потрясающим звериным ревом распахнул дверь.
Хотя я вначале и намеревался в точности выполнять указание Бормана и слинять подальше, но никаких моральных сил не хватило упустить столь редкостное зрелище, как взятие бандюг в плен.
В комнатушке, освещенной настольной лампой, сидели двое парней в камуфляже и резались в карты. От неожиданности у одного из них аж подпрыгнули руки и он упустил всю свою колоду. У второго реакция оказалась побыстрее, и он потянулся за резиновой дубинкой. За что именно ему, значит, и достался первый удар.
Сделано это было так быстро, что кулака дяди Бори я не увидел — лишь мелькнули в воздухе подошвы ботинок охранника и грохнула оземь спинка стула.
Номер второй уже, значит, пришел в себя и не придумал ничего лучше, как схватить Бормана за правую руку. Видно парень все-таки плохо подумал, что делает, поскольку Борман обхватил его запястье, легко крутанул, и охранник, исполнив в воздухе сальто-мортале, гробанулся о бетонный пол своим копчиком.
Я аж от удивления рот раскрыл. Конечно, сцена расправы была, значит, не такой эффектной, как в боевиках с Ван Даммом, зато куда более эффективная!
Борман склонился над номером вторым, одним рывком натянул ему куртку на руки, вырвал из штанов ремень, заломил бандиту руки и связал хитрым узлом, пропустив кожаную полоску через пряжку, а потом между запястьями.
В мгновение ока здоровый кабан был спеленут, как мелкое дитя, которое норовит выпрыгнуть из коляски.
Тем временем номер первый очухался и встал на ноги. Это не заметили ни Борман, ни я. Но охранник, вместо того чтобы нападать, принялся улепетывать, словно ворона, отнявшая у собаки кость.
Борман попытался с разворота достать его пяткой, но промахнулся — номер первый оказался резвей. Борман выругался и ринулся за ним. Но мой дядька забыл, что у него есть племянник, который, значит, в это время, как бревно, лежал у порога. Об это бревно, то есть об меня, и споткнулся номер первый. Он так шибанулся о каменный пол, что его ноги, зацепившиеся за мою спину, тут же обмякли.
Не прошло и минуты, как оба охранника, привязанные к стульям, мрачно разглядывали нас исподлобья.
Кто вы такие? На кого работаете? Сколько вас здесь? — начал допрос Борман.
И где Колька, Сергей Антонович и профессор? — встрял я.
Охранники молчали.
Та-ак, — протянул дядя Боря, — считать до пяти у меня времени нет. Толя, выйди в коридор, а я тут с ними по-мужски потолкую.
Не надо! — встрепенулся номер первый, кося взглядом на штык-нож, висевший на поясе Бормана.
Молчи, дурак, — встрял номер второй, но дядя Боря тут же его вырубил.
Нанял нас какой-то мужик, с серьгой в ухе, — зачастил номер первый. — Дал бабки, сказал: "Будете работать на меня". — Мы спросили: "А что делать-то?" — А он сказал: "Сторожить".
Погоди, — перебил его дядя Боря. — Вроде я тебя видел где-то?
— Да в ресторане "Электрочугунск", — обрадовался охранник, словно этот факт служил ему смягчающим обстоятельством. — Гардеробщик я. А это, он кивнул на бесчувственное тело, — наш грузчик.
Ясно, — процедил дядя Боря. — Так что вы сторожите?
Да двух типов каких-то.
Трех, — поправил я его. — Их трое должно быть.
Ну да, трех, — поправился номер первый. — Они тут рядом, в соседней камере… То есть в бомбоубежище, я хотел сказать…
Где сейчас Моченый? Ну этот тип с серьгой в ухе?
Охранник пожал плечами:
— Утром зайдет…
Больше он сказать ничего не успел, потому что Борман заткнул ему рот кляпом, аккуратно сработанным из старой тряпки. Та же участь постигла номера второго, который еще был в бессознательном состоянии.
Уже не таясь, мы вышли в туннель.
Борман повернул фонариком налево, и вскоре мы увидели неглубокую нишу, а в ней — стальную дверь с колесом запора, выкрашенным красной краской.
Дядя Боря повернул колесо, дернул на себя дверь.
В большой комнате, скупо освещенной маломощной лампочкой, спали, как два младенца, Мензурка и профессор.
Когда мы вошли, они наконец проснулись и недоуменно смотрели на нас заспанными глазами.
— Погодите, — остановился я и еще раз осмотрел комнату. — А где же Колька?!
Из рассказа Коли Затевахина
Мы развернули, как могли, лампочку в сторону и улеглись прямо на полу.
Вначале я все ворочался и никак не мог выкинуть из головы события сегодняшнего дня. То ко мне, поблескивая лысиной, подкрадывался майор Сивуха, то гнусно ухмылялся Моченый, то Вермишель, постукивая указкой по журналу, ехидненько спрашивала:
— Ну-с, Затевахин, так в каком году родился великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин?
Вермишель-то и заставила меня очнуться. Я невольно заморгал ресницами и уже собирался перевернуться на другой бок, как услышал быстрый шепот Сергея Антоновича:
— Порфирий Петрович, да отдайте вы им эту формулу. Все равно у нас в России ничего путного из этого не выйдет. Тут западная технология нужна. Сами не за грош пропадем, мальчонку погубим. Да в конце концов поезжайте сами на Запад — озолотитесь, свой личный институт откроете…
Вы, батенька мой, Сергей Антонович, паникер. Неужели вы думаете, что горстка этих бандитов сможет удержаться против государственной машины? Дайте только срок — как только меня хватятся, тут такое начнется… Вертолеты в катакомбах будут летать…
А если случайно, ну, представьте себе, Порфирий Петрович, совершенно случайно, вы погибнете. Формула-то останется неизвестной. Ни вашим, ни нашим. Неужели вы ее так нигде и не записали?
Нет. Зачем же, — зевнул профессор. — Я ведь пока в здравом рассудке и памяти.
Подумайте, Порфирий Петрович, как следует подумайте! — настойчиво шептал Мензурка. — Для контроля формулу можете сообщить мне, не записывая. Я постараюсь запомнить. Соломку подстелить никогда не мешает.
Экий вы, голубчик, осторожный. Впрочем, как показывают события, лучше лишний раз подстраховаться, — горестно подвел итог профессор. — Если настанет такой крайний случай, Сергей Антонович, постарайтесь дотянуться до моих губ ухом. Формула не такая уж и сложная. Мне хватит пяти-семи секунд. А пока давайте спать, а то мальчонку разбудим.
