Владимир Аверин - В поисках бриллиантовой диадемы
Глава XIV ПОЖАР!
Пузырь ввинтил в кассету последний шуруп. Вадик взял ее в руки, внимательно разглядел и убедился, что она ничем не отличается от обычной видеокассеты, а зажигательное устройство расположено в пластмассовом корпусе так, что его не видно через маленькие прозрачные окошки.
— Огромное тебе спасибо, Пузырь. Даже не знаю, что бы мы с Динкой без тебя делали?! — Вадик вложил кассету в картонный футляр и вдруг виновато посмотрел на своего приятеля: Ситникову раньше никогда не приходило в голову, что Витька может обижаться, когда его называют по прозвищу, а не по имени. — Слушай,
Вить, это ничего, что я называю тебя Пузырем, а? Я не специально, а просто по привычке. Ведь если кличка прилипнет, то не отлипнет, так уж получается. Но если тебе это неприятно, то ты скажи, и я буду стараться звать тебя Витей.
Да ладно, — добродушно улыбнулся Пузырь. — Называй как хочешь. Я знаю, это у всех так: если кличка прилипнет, то ходишь с ней всю жизнь. Когда к моему отцу в гости приходят его школьные друзья, они тоже называют друг друга по прозвищам.
Серьезно? — удивился Вадик, представив себе отца Пузыря, упитанного, солидного мужчину, руководителя какого-то учреждения. Вадик даже не предполагал, что кто-то может называть Пузыренко-старшего кличкой. — Неужели у твоего отца есть кликуха?
Конечно.
Какая? — с неподдельным интересом спросил Вадик.
А ты как думаешь? — исподлобья посмотрел на него Пузырь-младший.
Неужели?.. — догадался Вадик и, чтобы не рассмеяться, покашлял, а потом деловито произнес: — Так. У меня к тебе еще одно дело. Ты можешь узнать номер телефона по адресу?
Раз плюнуть. — Пузырь повернулся к клавиатуре, вышел из Интернета, затем вставил в компьютер диск и нажал на несколько клавишей, отчего на экране монитора вспыхнули три колонки: в первой — номера телефонов, во второй — адреса, в третьей — фамилии. — Говори адрес, — сказал он Ситникову.
Вадик назвал улицу, номер дома и квартиры Бороды. Пузырь ввел эти данные в систему и через пару секунд компьютер выдал ответ: на экране появилась страница с выделенной строкой, в которой был указан телефон, адрес и фамилия Бороды; кроме телефона, Ситников узнал и фамилию Александра Венедиктовича — Никольский.
Пока все шло по плану, который за несколько секунд возник в голове Вадика. Теперь надо было позвонить Бороде и назначить ему встречу, но Вадик боялся, что Александр Венедиктович узнает его голос, и тогда весь план пойдет насмарку.
Слушай, Пузырь, а нельзя ли с помощью компьютера изменить мой голос так, чтобы меня не узнали, когда я буду говорить по телефону?
Тяжело вздохнув, Пузырь удрученно покачал головой, взял со стола пластмассовый стаканчик, высыпал его содержимое в коробку с радиодеталями и передал Вадику со словами:
Тебе скоро четырнадцать лет стукнет, а таких простых вещей не знаешь. Стаканчик надень на микрофон телефонной трубки, набирай номер и говори. На другом конце провода твой голос будет дребезжать, и его никто не узнает.
Вадик так и сделал. Затем он позвонил Бороде и, когда услышал его «алло», постарался понизить свой голос до баса:
Алло? Позовите Александра Венедиктовича Никольского, пожалуйста.
Я слушаю.
Добрый день. Сегодня я заходил к вам в магазин «АНТИК», но вас там не было...
С кем я говорю? — перебил его Борода.
Вы меня не знаете. Я коллекционер-антиквар, сегодня издалека прилетел в Москву и зашел в ваш магазин, чтобы предложить вам одну очень интересную вещицу.
Почему вы не продали ее в мой магазин?
Эту вещь нельзя выставлять на прилавок. — Вадик выдержал многозначительную паузу и фальшивым басом добавил: — Вы меня понимаете?
Откуда у вас мой телефон, и почему вы обратились именно ко мне? — с подозрением спросил Борода.
Ваш телефон мне дали в «АНТИКЕ», а к вам я обратился потому, что слышал про вас от коллекционеров нашего города.
Какого города? Какие коллекционеры? Что вы мне голову морочите? — раздраженно произнес Борода.
Это не телефонный разговор. Давайте встретимся. — Вадик понял, что если Борода задаст еще один вопрос, то он не сможет на него ответить и ему придется положить трубку. Ситников снова многозначительно помолчал, а потом лениво произнес: — Я не настаиваю. Если вас совсем не интересует мое предложение, если вы даже не хотите узнать, что я вам предлагаю, то закончим этот бессмысленный разговор. Извините за беспокойство, прощайте...
После этих слов Вадику показалось, что его сердце остановилось. Продолжать разговор он был не в состоянии, потому что в любой момент мог ляпнуть какую-нибудь глупость, которую никогда не сказал бы настоящий коллекционер. Заканчивать разговор он тоже не хотел, так как из-за этого мог рухнуть весь его план. Пришлось выбрать третий вариант: он попрощался с Бородой, но сам трубку не положил, а стал ждать реакции Александра Венедиктовича.
По лицу Ситникова ручьями лился пот, майка прилипла к мокрой спине, в горле першило из-за того, что он напрягал голосовые связки, стараясь говорить внушительным басом. Вадик думал, что прошло минут пять, хотя на самом деле он ждал не больше секунды.
Подождите, не кладите трубку, — поспешал сказать любопытный и жадный Борода, который не мог упустить шанс купить подешевле, а продать подороже. — Я согласен встретиться с вами.
Очень хорошо. Встретимся возле станции метро «Проспект Мира»-радиальная. В семнадцать сорок пять вас устроит?
Без пятнадцати шесть? — уточнил Борода. — Устроит. Как я вас узнаю?
Брюнет, рост метр девяносто восемь, белый костюм, черные очки, в руке стальной кейс.
Ого! Такого человека ни с кем не спутаешь. Договорились. До встречи.
Вадик снял пластмассовый стаканчик с трубки, положил ее на рычаги телефона и вспомнил фразу из знаменитого телесериала: «Штирлиц был на грани провала».
Классно ты басом говорил, — похвалил его Пузырь. — Скажи, что ты опять затеваешь?
Скажу, только ты не волнуйся.
Когда человеку говорят: «Скажу, только ты не волнуйся», человек сразу начинает волноваться. Больше так никогда не говори.
Ладно, не буду, — легко согласился Вадик. — Я просто попрошу тебя продать кассету Бороде.
Не сказав ни слова, Пузырь встал, пошел в кухню, уселся за стол и стал поглощать остывшие блины, сворачивая их в трубочку и макая в сметану. Пока он ел, Вадик торопливо объяснял:
Другого выхода нет. Только так я могу устроить маленький пожар в его квартире. Я бы сам продал кассету, но Борода меня знает. Я все рассчитал. В семнадцать сорок пять он подходит к «Проспекту Мира» и ждет коллекционера в белом костюме, то есть меня. Я, конечно же, не прихожу. Зато приходишь ты и предлагаешь ему купить кассету. Он покупает и продолжает ждать коллекционера. Я в это время иду на чердак и наблюдаю за его домом. Борода ждет еще минут двадцать, а потом возвращается домой, потому
что в девятнадцать часов ему должны позвонить. В восемнадцать сорок пять срабатывает устройство, я наблюдаю за Бородой с чердака и узнаю, где он хранит диадему. Если ее нет в квартире, то я продолжаю наблюдать и подслушивать — на это уйдет вагон времени! Но если окажется, что диадема в квартире, то я съедаю два килограмма рыбы, — в ней много фосфора, а от фосфора котелок лучше варит, — сажусь и придумываю план: как изъять диадему из квартиры Бороды. На это уйдет гораздо меньше времени, чем на слежку и подслушивание. Понимаешь?
Да на черта ему твоя задрипанная кассета?! Он ворочает миллионами, а ты хочешь, чтобы я всучил ему какую-то коробочку с мульти-ками?! Лабуда это! Лабуда, чума и бред! — Пузырь так громко возмущался, что у него изо рта летели крошки.
Все зависит от того, кто продает, где и когда, — настаивал Вадик. — Это я тоже предусмотрел. Ты будешь вертеться у него под ногами с жалобным видом, и он купит кассету только для того, чтобы ты отстал и не мешал его встрече с антикваром в белом костюме. Ты можешь говорить с акцентом? Слышал, как говорят иностранцы? Можешь изобразить?
Если Эстонию считать заграницей, а эстонцев — иностранцами, то могу. В Таллинне живет моя тетка, у нее муж эстонец, я слышал, как он смешно говорит по-русски с сильным эстонским акцентом, — рассудительно сказал Пузырь, но, вспомнив, о чем его просит Вадик, снова закричал: — А это еще зачем?! Акцент?! Эстония?! Тетку мою зачем-то прицепил! Что ты мне мозги пудришь?!
Тихо, тихо, не надо нервничать, — постарался успокоить разгневанного Пузыря Вадик. — Таллинн — это класс! Это как раз то, что нам нужно. Ты подходишь к Бороде и с эстонским акцентом говоришь, что приехал из Таллинна, отстал от своей туристической группы и заблудился, а деньги тебе нужны, чтобы доехать до гостиницы. Борода вор и сволочь, но не зверь же он, в концр концов! Он пожалеет тебя и купит кассету.
