Владимир Кузьмин - Комната страха
– И что?
– Как что?! Господин Корсаков выслушал меня внимательно и вроде как с сочувствием. А после вдруг сказал, что искать лютню не было нужды.
– Передумал?
– Если бы! Оказалось, что лютня им привезена из Москвы. А я узнал об этом, сбив все свои ноги и не знаю, сколько чужих копыт. Но на этом его измывательства надо мной не завершились! Он сегодня потребовал, чтобы я на этой треклятой лютне в завершающих сценах играл на сцене. Ужасно!
– И что в этом ужасного?
– Я боюсь. Я давно не был на сцене один, без оркестра. А тут еще костюм для меня подобрали. Шутовской, можно сказать.
– Так. С костюмом я разберусь.
– Окажите любезность! А то я тут взбрызнулся насчет отставки. Так узурпатор намекнул на неустойку при расторжении контракта. Раньше он и слов таких не знал, не иначе от вашего дедушки нахватался. Кстати, как там Афанасий Николаевич?
– Неплохо и даже хорошо.
– Эх, жаль он к нам не выбрался. То-то с дочерью у них дуэт получился бы! А то и трио, если о вас не забывать. Да! Ирина Афанасьевна бесподобна! И голос! Ей бы в опере петь! Нет, в оперу ей нельзя. Там давно уже разучились играть чувства, только и выделывают коленца голосом, словно театр в этом заключен. Так вы глянете на костюм?
– Обязательно. И если он неподходящий, то заставлю господина антрепренера изыскать нужное платье!
– А еще, – тут музыкант перешел почти что на шепот, – побеспокойтесь о своей матушке. Затевает господин антрепренер ее вымочить с ног до головы.
– Вы о сцене, где Петручио привозит Катарину в свой дом? Так они по дороге в грозу попали. Тут, пожалуй, одежду обрызгать уместно будет.
– Обрызгать? Дарья Владимировна, брызгать можно из стакана. Он же распорядился несколько ведер воды принести! Вы уж поставьте его на место, окажите всем нам милосердие!
Музыкант тряхнул седой гривой волос и ушел, а за моей спиной раздалось покашливание.
– Здравствуйте, Александр Александрович. И выходите уже из-за дверной створки, потому как подслушивать нехорошо.
– Я знаю, что нехорошо, – легко согласился артист. – Но порой так забавно! Я ведь просто не успел Арону сказать, что лютня у нас есть. Он не спросил, так я и решил, что он знает о ней. А тут приходит и сообщает, что двое суток занимался ее розысками! Еще и наябедничал!
– Точно все вышло случайно? – высказала я не исчезнувшие от такого объяснения подозрения.
– Вам бы я не решился солгать, Дарья Владимировна! Я вас боюсь!
– Правильно делаете. А на костюм я обязательно гляну.
– Даша, у меня к вам еще одна просьба. Надо бы помочь по вашей прежней должности при театре.
– Суфлировать?
– Нет. С шумами. Но вам, чтобы понять суть, нужно быть вечером.
– Буду. Если меня просит сам господин антрепренер, могу ли я отказаться?
На самом деле я даже чуть-чуть ревновала к новому мастеру шумов. Ведь мне самой почти полгода приходилось выполнять эту работу: изображать гром и ветер, стук копыт и скрип дверей, удары колокола и прочие звуки, которые должны прозвучать в постановке. Может, даже правильнее сказать – не выполнять работу, а исполнять эту немаловажную роль? Мне очень хотелось сделать это еще раз, но напрашиваться казалось неудобным. А раз позвали, то предложение я приняла с удовольствием.
Наблюдая за репетицией, я даже не заметила, как пролетело время и настал черед обеденного перерыва. Правда, мне пришлось от обеда отказаться и отправиться с Петей в технологический институт, но тут уж ничего не поделаешь, сама инициативу проявила.
Идти было недалеко, в чем и заключаются прелести небольших городов, в них все рядом расположено, близко. Вышли из театра, прошли несколько сот шагов мимо университетской рощи, поднялись по крутой лестнице, перешли через дорогу и вошли в корпус технологического института. Нас проводили в лабораторию, сплошь уставленную огромными высокими столами, в свою очередь уставленными множеством сооружений из стеклянных колб, пробирок, сосудов сложной конструкции, соединяющих их стеклянных, металлических и резиновых трубочек. А еще в воздухе носилось множество непривычных запахов.
– Господа, пробирайтесь сюда! – услышали мы голос из дальнего угла помещения и пошли на зов.
– Здравствуйте, сударыня. Здравствуйте, сударь. Меня предупредили о вашем приходе, и я готов в меру сил и познаний ответить на ваши вопросы. Меня зовут Яков Михайлович.
– Это Дарья Владимировна Бестужева, – представил меня Петя и назвал себя. – Простите нас за беспокойство, и заранее прошу не считать наши немногие вопросы обычным любопытством…
– Любопытство не является пороком, – улыбнулся ученый. – Напротив, оно – движущая сила научного прогресса.
– Э-э-э… я имел в виду простое любопытство, часто свойственное людям недалеким. Извините, что-то я не то говорю. Получилось, что мы люди недалекие, хотя хотел сказать обратное.
– Тогда присаживайтесь и говорите о том, что желали спросить. И если не затруднит, изложите и причину, которая возбудила в ваших, несомненно, светлых головах вопросы, требующие консультации специалиста-химика. Мне ведь тоже свойственно самое пустое любопытство.
Петя поборол свое смущение перед многочисленными химическими агрегатами и перед ученым, имевшим весьма солидный и слегка усталый вид, и изложил честно и внятно про всякие виденные и слышанные нами чудеса, в том числе и про светящиеся краски.
Яков Михайлович откинулся на спинку стула, постучал пальцами по столешнице.
– Давайте начнем с самого простого. Со свечей. Полагаю, вы прекрасно понимаете, что горит и дает свет не столько фитиль, сколько вещество, из коего свеча изготовлена? Стеарин, воск… Сало в сальных свечах. Собственно, и все масляные светильники, а также керосиновые лампы также нужно отнести к той же категории. Фитиль имеет свойство работать насосом, подавать расплавленную или изначально жидкую субстанцию наверх, в область наиболее жаркого пламени, где она и загорается, и сгорает, давая свет. Возможно, конечно, слепить свечку из разных по горючести материалов, но много проще обработать фитиль таким образом, чтобы он на отдельных своих участках увеличивал или уменьшал способность «сосать» стеарин или что другое. Пропитать неравномерно селитрой или сделать в пропитку добавки… Тут множество вариантов. Если есть необходимость, готов их обсудить.
– Нет, спасибо. Нам и этого достаточно.
– Тогда переходим ко второму вопросу. Я верно понял, что помещение, где происходили весьма забавные и несколько страшные события, не имеет естественного освещения? Значит, мы с вами имеем дело с эффектом фосфоресценции. Сам я не большой специалист в этой области, но вопрос был поставлен, возможно ли организовать описанное явление на научной основе? Возможно. Фосфоресценция известна в природе и изучена наукой. Всем известные гнилушки, пугавшие своим свечением людей многие века. Светлячки вырабатывают светящийся состав на своем теле. В тропических морях по ночам волны светятся от невероятного числа мельчайших животных, обитающих в поверхностных водах. Да-с, надеюсь каждому из нас представится возможность увидеть это своими глазами. Так вот, известно немало веществ, способных накапливать свет, а позже излучать его. Что имело место в вашем случае? Не скажу. Но ничего нереального в том, чтобы изготовить раствор, содержащий такие вещества, нет. Кстати сказать, вещество или уже его раствор в вашем случае оказались нестойкими, быстро разлагающимися под воздействием света или воздуха, или того и другого. Преследовалась ли эта цель специально или это следствие неких других причин, подумайте сами. Если нанести такой раствор в темноте кистью на стену в виде надписи, то ничего сразу вы не увидите. Но стоит включить на некоторое время свет, дать ему накопиться в химическом веществе, а затем свет погасить, как начнется свечение. А некоторое время спустя светящийся реактив распадется на нечто неспособное производить свечение. Если сам он практически бесцветен, то вы и следов не обнаружите. Вопросы есть?
– Нет, спасибо, мы и в этом случае удовлетворены.
– Тогда есть вопрос у меня. Вы ведь сказали, что на картине осталось белесое пятнышко. Что вы имели в виду?
– Ну там словно белый налет образовался, – пояснил Петя. – Вот руки после мыла ополоснешь плохо, останутся следы.
Яков Михайлович рассмеялся над таким сравнением.
– Смешно сказано, но пример наглядный. На пальцах следы оставались?
– Да.
– А когда стену трогали?
– Нет. Хотя там как раз мелом все выбелено.
– Следовательно, использовались…
– Два разных вещества!
– Справедливое утверждение. Ну-с, переходим к следующему вопросу или… Я, кстати, могу написать своему коллеге в столице и попросить его много более квалифицированного разъяснения.
– Вероятно, не стоит беспокоить его по пустякам.
– Да я все равно не удержусь изложить ему суть поведанного мне происшествия. Ему будет любопытно узнать, что бывают и такие вот способы использования его любимых фосфоресценции и флуоресценции. А что касается получения сильного потока воздуха в замкнутом помещении, то это вопрос скорее физического свойства, нежели химического. Но по мне и это возможно, пусть и несколько сложнее, тут необходимы некоторые механические приспособления.
