Секрет старинного дневника - Келли Оливер
– Вы бы, ребята, шли лучше поиграть, – предложила Ватная Кенди.
– Идём, вы двое. – Я направилась к двери.
– Трое, – тут же поправил меня Хрустик. – Ты про Фредди забыла.
Не дойдя до двери, я вспомнила одну важную вещь и обернулась:
– Во сколько примерно Яра пропала? – Малютка ши-тцу была яркого чёрно-белого окраса и без разбора грызла всё, до чего могла дотянуться, в том числе и мои ноги. Представить не могу, чтобы кому-то захотелось её похитить.
– Раз Сара была на обеде, значит, где-то между двенадцатью и часом. – Грумер сунула пуделю собачий бисквит.
Между двенадцатью и часом. То есть во время церемонии награждения, когда я получила премию имени Томпсона за второе место в конкурсе на лучшего журналиста, объявленном нашей школьной газетой. Моя новая история непременно будет сенсацией на первых полосах. Так что в следующем году я обязательно займу первое место.
– У нас такого ещё ни разу не было. – Грумер закрепила пучок у пуделя на макушке тонкой розовой заколкой. – Простите. И извинитесь ещё раз от нас перед мисс Мари.
– Кейси её найдёт! – выпалила Ронни, закрутив мяч на указательном пальце. Ронни у нас круче всех обращается с футбольным мячом. – Она детектив, занимающийся поиском домашних животных.
– И ещё репортёр, – встрял Хрустик.
Ну и Фредди, как обычно, добавил от себя.
Я лишь покачала головой и помахала рукой перед носом.
Снаружи нас ждала мама Ронни в своём минивэне.
Я села на пассажирское сиденье впереди, а Ронни, Хрустик и Фредди залезли назад. Я заняла место впереди по праву самой старшей. Может быть, когда мне исполнится тринадцать, мама разрешит мне завести мобильник. У Ронни уже есть телефон, а ей всего десять.
– И где же Яра? – спросила Мари. Она выглядела расстроенной. Мари – это мама Ронни. Она не похожа на мою маму: у неё всегда безупречный маникюр и помада в тон платью. Когда она узнала, что Яру украли из салона красоты, она так разозлилась, что пошла туда сама и закатила большой скандал. Вот почему сегодня она отправила меня задавать вопросы. Она боялась, что опять не удержится и набросится на грумера.
– Что там было? – спросила Мари.
– Мы нашли вот это, – я вынула из кармана пакет.
– Дай-ка посмотрю, – Мари протянула наманикюренную руку. Она хотела, чтобы я называла её мамой, но я наотрез отказалась.
Ронни с Хрустиком на заднем сиденье стали перекидывать друг другу футбольный мяч.
– Похоже на искусственный хрусталь, – заметила Мари, рассматривая содержимое пакета. – Это могло упасть с ошейника Яры. – Она обернулась ко мне. – Пристегнись. Следующий пункт – копировальный центр, где мы распечатаем листовки с объявлением о пропаже Яры.
На листовке были информация о вознаграждении и фотография Яры: приветливая мордочка ши-тцу с высунутым язычком. Пучок на макушке был завязан розовой лентой, а чёрно-белая шёрстка пышными волнами спадала вниз. Хвост был такой лохматый, что скорее походил на помпон. Честно говоря, выглядела она очень мило.
Час спустя мы уже обходили один дом за другим и расклеивали объявления на всём пути от салона красоты до папиного дома – всего около шести кварталов.
– Зачем кому-то понадобилось красть Яру? – спросила я, расправив очередное объявление на телефонной будке. Ронни перестала поддавать ногой свой мяч.
– Может, она просто убежала, а теперь прячется.
– Ну да, и дверь в салон красоты она открыла сама. – Я сильно нажала на степлер.
– Ты должна найти Яру, – прошептала Ронни, и её янтарные глаза снова заблестели от слёз. – Я так её люблю. Она моя лучшая подруга. – Ох, только не это! Она опять рыдала.
Я сердито сморщилась. Понимаете, когда кто-то плачет, я готова разрыдаться в ответ. Но детективам плакать не положено.
– Не переживай. Мы её найдём, – по крайней мере, я очень надеялась, что мы её найдём. И тут я заметила ещё одно объявление, на другой стороне улицы.
– Не плачь, детка, – Мари тут же обняла Ронни. – Она наверняка где-то поблизости.
Вовсе не обязательно. Особенно если кто-то её украл и уже успел продать. Но эти ужасные мысли я держала при себе.
Я оглянулась и бросилась на ту сторону улицы.
– Кассандра! – воскликнула Мари. – Ты куда?
– Я быстро, – поморщилась я.
Минуточку! К столбу было прикреплено целых три объявления! Я растерянно уставилась на них. Гуси у бабуси! Пропало три собаки. Одна с морщинистой мордой и закрученным хвостом, у второй чёлка свисала на глаза, а третья рыжая, как лисичка. Это что же, у нас орудует вор-собачник? Чтобы сразу четыре собаки пропали по соседству – это не совпадение! И конечно, на всех листовках за собаку предлагалась вознаграждение. Я достала свой блокнот, быстренько переписала всю информацию и срисовала портреты.
Если я и научилась чему-то, работая журналистом, – это тому, что приходится задавать великое множество вопросов. И что в итоге ты получаешь не столько ответы, сколько новые вопросы.
Послышался гудок, и я кинулась обратно через дорогу к машине.
– Кассандра, ты должна вести себя внимательно, малышка, – Мари сурово нахмурилась. – Это город.
Да, она права. Центр Нэшвилла совсем не похож на Лимонные холмы, где мы живём с мамой. Здесь на оживлённых улицах повсюду машины и многоэтажные дома, а по велосипедным дорожкам разъезжают парочки на скутерах. Прошёл уже почти год с тех пор, как папа переехал в город, но я так и не привыкла к этому шуму и отсутствию деревьев. Просто в голове не укладывается, отчего папа до сих пор просто не вернулся на нашу ферму, где слышно, как трещат цикады, а воздух пахнет травой.
В Нэшвилле запах жареного лука из греческого ресторана смешивался с машинным выхлопом и стойкими духами прохожих. Дома меня успокаивали даже густые звериные запахи нашего зоопарка. И я готова поспорить на что угодно: никому из жителей Лимонных холмов не придёт в голову красть и продавать собак.
Мы уже битый час клеили листовки, и я успела вспотеть и утомиться. А лицо просто горело. Я всегда обгораю и становлюсь красной, когда долго торчу на солнце.
– Ужасно хочется пить, – я прислонилась к телефонному столбу, обмахиваясь пачкой листовок. Надо же, июнь только начался, а я уже умираю от жары.
– Дома есть лимонад и печеньки. – Да-да, эта Мари постоянно пытается подкупить меня домашними печеньками и кокосовым фланом[1]. Если она собирается меня задобрить, пусть придумает что-то посерьёзнее дурацких вкусняшек. На её уловки поддаётся только Хрустик, маленький предатель. Но не я. Хотя, должна
