Р. Стайн - Ночь гигантских вещей
— Здравствуй, Стивен. Заходи, — поприветствовал меня вышедший вслед за ней мистер Пинкер. — Это была Лиза. Она разогрела для тебя клавиши.
По-моему, он славный дядька. Лет ему где-то сорок или около того. Он высокий и сухопарый. Практически лысый, если не считать венчика рыжевато-каштановых волос вокруг макушки. На кончике носа сидят очки.
Одет он всегда в серый костюм с красным галстуком. Это был лишь третий мой урок у него, но всякий раз он встречал меня в одном и том же костюме.
Я последовал за ним в гостиную. На вид она довольно старомодная. Множество старых стульев и большой, коричневый кожаный диван, с которого местами слезает обивка. У высоких напольных часов, стоящих возле дальней стены, отсутствует секундная стрелка. И вообще они не ходят.
На одной из стен висят четыре черно-белые фотографии парусников. А на каминной полке стоит портрет дирижера, занесшего дирижерскую палочку.
На низком столике в углу свалены в стопки бесчисленные ноты. У другой стены, напротив окна, стоит пианино. На скамье у окна также свалены груды нот.
За окном порывистый ветер стучал веткой дерева в стекло. Звук был такой, словно кто-то бьет в барабан.
— Что это за белая гадость у тебя в волосах? — спросил мистер Пинкер. — Неужели в столь юном возрасте ты уже обзавелся перхотью?
Я потрогал волосы. Они были липкие.
— Это «Нить балбеса», — сказал я. — Была тут у нас небольшая войнушка…
Он кивнул.
— Главное, смотри, чтобы пальцы не были липкими. — С этими словами он вышел из комнаты.
Через несколько секунд он вернулся с большой тарелкой домашнего шоколадного печенья и стаканом молока.
— Я знаю, что после уроков шестиклассники всегда голодные, — проговорил он. — Поэтому каждый день пеку для них мое особое печенье.
Он протянул мне тарелку, а стакан с молоком поставил на крышку пианино. Я не был голоден, но мне не хотелось показаться невежливым. Я откусил большой кусок печенья.
Оно оказалось очень жестким и застревало в горле. Я постарался тут же запить его молоком.
Мистер Пинкер сунул мне тарелку под нос.
— Давай. Доешь, Стивен. Все ребята любят мое печенье.
Я заставил себя доесть печенье, запивая молоком каждый кусок.
Когда мистер Пинкер смотрел, как я ем, на лице его играла широкая улыбка. Глаза радостно светились, и он все время улыбался. Он наблюдал за мной, пока я не съел все до последней крошки.
Но ничего странного в этом нет… верно же?
3
— Это одно из ранних произведений Шопена, — проговорил мистер Пинкер. Он разложил передо мной ноты. — Думаю, ты найдешь его очень легким для исполнения, стоит только подобрать ритм.
— Я практиковался с другим отрывком, что вы мне дали на той неделе, — сказал я. — Но у меня дома только маленький синтезатор, так что правильно сыграть трудновато.
Мистер Пинкер похлопал меня по плечу:
— Как только твои родители услышат, как ты хорош, то сразу захотят купить тебе настоящее пианино.
По-моему, я и впрямь играю весьма недурно. Я не хвастаюсь. Музыка дается мне очень легко. Равно как и фокусы, и комедийные номера, и прочие выступления. Мне просто нравится выступать.
Папа говорит, что мой дядюшка Дэвид пел и играл на пианино в каком-то очень популярном в свое время танцевальном ансамбле. Он скончался еще до моего рождения. Но я, наверное, унаследовал от него свой талант.
Я подтащил табуретку поближе к пианино и склонился над нотами. Я пытался сообразить, как нужно расставить пальцы для первых нескольких аккордов.
Мистер Пинкер оказался не прав. Отрывок был не из легких. Очень быстрый и очень сложный. Я сразу понял, что мне придется практиковаться часами, прежде чем я научусь с должной скоростью двигать пальцами.
Мистер Пинкер пристроился на табурете рядом со мной.
— Давай попробуем несколько интервалов, — сказал он. — Я покажу тебе.
У меня во рту до сих пор стоял вкус шоколада. Печенье мистера Пинкера оказалось настолько тяжелым, что у меня крутило живот.
Я наблюдал за его руками, когда он начал играть. Время от времени я переводил глаза с его рук на ноты и обратно. Затем я сам попытался сыграть несколько аккордов… очень медленно.
Вместе мы трудились над этим отрывком минут двадцать. Он был страшно трудный. Но я уже потихоньку начинал разбираться.
Нас прервал телефонный звонок. Мистер Пинкер вскочил и направился в кухню.
— Мне нужно ответить, — сказал он. — Продолжай практиковаться по первым страницам.
Я склонился вперед и пробежался пальцами по клавишам. Руки вспотели. Я вытер их полотенцем, которое мистер Пинкер всегда держал на пианино.
У меня заныла спина. Вот уже как минимум полчаса я сидел неподвижно. Так что я решил встать и хорошенько размяться.
Кстати, где тут уборная? Самое время туда наведаться… Да вот беда — я до сих пор не был знаком с остальной частью дома.
Кухня располагалась слева. По правую же сторону находился длинный коридор. Я решил, что туалет должен быть в самом конце.
Я вышел в коридор. Там был выключен свет. Но я все равно разглядел, что по обе стороны его тянутся двери. Деревянные половицы поскрипывали у меня под ногами. Пахло хвоей, как от освежителя воздуха для туалетов.
Мои глаза постепенно привыкли к полумраку. Я увидел, что все двери в коридоре стоят закрытыми.
Я приоткрыл первую дверь, заглянул. Это оказалась кладовка с простынями и полотенцами, стопками разложенными на полках.
Я закрыл дверь и перешел к следующей. Эта была чуть-чуть приоткрыта. Заглянув, я увидел пару кроватей и комод. Должно быть, комната для гостей.
Наверное, мне следовало подождать и спросить мистера Пинкера, где здесь туалет. Но я был совершенно уверен, что он должен находиться где-то неподалеку.
Половицы под ногами попискивали да поскрипывали. Я подошел к следующей двери, открыл. Заглянул в комнату, несколько раз моргнул… и в изумлении ахнул.
Серый вечерний свет лился в помещение из двух окон на противоположной стене. Вцепившись в дверную ручку, я воззрился на пол.
Что я вижу? Неужели крошечный город? Город, весь состоящий из деревянных кукольных домиков?
Прежде чем я успел к нему приглядеться, коридор огласил гневный окрик мистера Пинкера:
— БРЫСЬ отсюда! ЗАКРОЙ дверь! БРЫСЬ, я сказал! КЫШ ОТСЮДА!
4
Я подскочил, наверное, на целую милю. И поспешно захлопнул дверь.
— Стивен! — рявкнул мистер Пинкер. — Ты что там делал?
— Ну… я… э… — прозаикался я. — Извините. Я туалет искал, мистер Пинкер.
— Туалет в конце коридора. — Он показал пальцем. Лицо его все еще было сердитым.
Меня маленько трясло. В самом деле, чего он так взбеленился?
Что такого хранится в той комнате? Что там за страшная тайна?
Закончив свои дела, я вернулся в гостиную. Мистер Пинкер сидел на табуретке возле пианино. Лицо его было задумчивым.
Я решил вернуть его в доброе расположение духа. Мне не хотелось, чтобы он на меня злился.
— Э… мистер Пинкер? — произнес я. — Можно мне еще печенья?
Он тут же просиял.
* * *После урока музыки я отправился прямиком к Аве. Она живет в маленьком белом домике через дорогу от меня. Их гараж по размерам почти не уступает самому дому.
После пары огромных печений меня мучила тяжесть в животе. И я беспрестанно рыгал шоколадом. Мне было малость не по себе. Но я все равно рвался отрепетировать свой номер с Авой и Кортни.
Я нашел их на кухне: они резали овощи для салата.
Кортни возвела свои карие глазищи к потолку и простонала:
— Гляди, какую бяку кот в дом приволок!
— Ха-ха, — сказал я. — Очень умно, Кортни. Сама придумала, или кто надоумил?
— Как прошел урок музыки? — спросила Ава. Она бросила большую пригоршню салата-латук в деревянную миску, стоявшую на кухонной стойке. — Небось зачихал своей гадостью все пианино?
— Ничего подобного, — сказал я. — Я учил Шопена.
— И как, научился Шопен чему-нибудь? — спросила Кортни. — Или сам тебя проучил?
Кортни за словом в карман не лезет. Как говорит моя мама, она «остра на язычок».
На самом деле, я действительно нахожу ее очень остроумной. А что она меня поддевает — так это стопудово признак большой и чистой любви.
— Завтрашнее выступление будет просто чума, — сказал я. — Вам двоим нужно будет одинаково нарядиться. Уже нашли, что надеть?
— Да-да, уже подобрали, — ответила Ава. — Наденем балаклавы, чтобы нас никто не узнал.
Я ущипнул ее за щечку:
— Мне нравится твой энтузиазм!
В животе заурчало. Да уж, парочка таких печений доконает кого угодно.
Я повернулся к Кортни:
— Помнишь, что делать с волшебной палочкой? Сначала вертишь ею над головой, как дубинкой. Потом вручаешь ее Аве, та описывает ею круг и отдает ее мне.
