Лилиан Браун - Кот, который улыбался
Затрещал телефон, и он схватил трубку после первого же звонка. Звонил Джуниор Гудвинтер, молодой выпускающий редактор «Всякой всячины».
– Привет, Квилл, ты успеешь сегодня занести свою статью для завтрашнего номера?
– Только в том случае, если мне наконец дадут возможность закончить хотя бы одно простое предложение, – отрезал он. – А что случилось?
– Мы бы хотели, чтобы ты пришёл на совещание. Квиллер всегда пытался улизнуть с редакционных совещаний.
– А что там?
– Дуайт Сомерс вкратце доложит о Вкуснотеке. Он провёл несколько дней в Чикаго в обществе заправил Фонда К. Сюда он прилетает в три пятнадцать.
Раздражение Квиллера как рукой сняло. Фонд К. – так в городке прозвали Фонд Клингеншоенов, который Квиллер учредил, оказавшись наследником миллиарда. С Дуайтом Сомерсом, который занимался связями с общественностью и имел полномочия от Фонда в Центре, они были хорошими друзьями.
– Хорошо. Приду.
– Кстати, как себя чувствует Полли?
– Ей лучше с каждым днём. Ей уже разрешили подниматься и спускаться с лестницы – звание Нобелевского лауреата, пожалуй, обрадовало бы её меньше.
Полли Дункан, очаровательная женщина, ровесница Квилла, из-за болезни временно не работала в Публичной библиотеке Пикакса, где занимала должность главного библиотекаря.
– Передай ей, что мы с Джуди её любим и помним. Скажи, что мама Джуди перенесла такую же операцию в прошлом году и сейчас прекрасно себя чувствует!
– Спасибо. Её это обрадует.
Квиллер снова остался один на один с пишущей машинкой и отбарабанил ещё несколько предложений:
Коллекционирование «никто» – занятие очень увлекательное. В отличие от бриллиантов денег за них не берут, и подделок можно не опасаться. В отличие от первых изданий Диккенса редкостью они не являются. По сравнению с мебелью Чиппендейла они не занимают много места.
Снова раздался телефонный звонок.
– Юридическая фирма «Хасселрич, Беннетт и Бартер». – услышал Квиллер и тяжело вздохнул.
Звонки от адвокатов не расценивались Квиллером как радостное событие.
В трубке раздался дрожащий голос старшего из партнеров:
– Мистер Квиллер, умоляю извинить меня за то, что отвлекаю вас от работы. Я ни секунды не сомневаюсь, что именно сейчас волшебное перо Квилла строчит очередной шедевр.
– Что вы, не стоит беспокоиться, – любезно сказал Квиллер.
– Вы, конечно, наслаждаетесь прекрасными осенними деньками…
– Лучшей погоды для Мускаунти и представить себе невозможно. А как вы поживаете, мистер Хасселрич?
– Я ловлю каждый лучик уходящего солнца и с ужасом думаю о скором наступлении холодов. А как, скажите на милость, чувствует себя миссис Дункан?
– Потихоньку поправляется. Надеюсь, что и миссис Хасселрич полегчало.
– Она постепенно приходит в себя. Очень медленно. Худшей инфекции, чем горе, придумать для организма невозможно.
Адвокат прокашлялся и наконец перешёл к делу:
– Я звоню вам, чтобы напомнить о предстоящем ежегодном собрании Фонда Клингеншоенов, которое состоится в конце месяца в Чикаго. Мистер Бартер, как обычно, будет на этом собрании выступать от вашего лица. Но мне подумалось, что вы, возможно, и сами захотите присутствовать на этой церемонии, ведь вы ни разу не участвовали в ней. Все будут несказанно рады видеть вас.
Квиллеру акционерные собрания внушали ещё больший ужас, чем редакционные совещания.
– Спасибо за приглашение, мистер Хасселрич, но, к сожалению, дела в Пикаксе не позволят мне на это время отлучиться из города.
– Да-да, – согласился адвокат, – но с моей стороны было бы недопустимо не воспользоваться моментом и не пригласить вас.
За этим последовало ещё несколько уверений во взаимном уважении, после чего Квиллер, весьма довольный собой, повесил трубку, – ещё бы, ведь ему удалось избежать очередной скучной встречи с финансовыми воротилами. В те дни, когда на него обрушилось состояние Клингеншоенов, его познания в области финансов были настолько ничтожны, что пришлось открыть справочник и выяснить, сколько нулей в цифре миллиард. Богатство его никогда не интересовало – ему нравилось самому зарабатывать себе на жизнь, раз в неделю получать жалованье и экономно вести своё хозяйство. К неожиданному наследству он отнёсся как к обузе, которая только мешала ему спокойно жить. Вложить всё состояние в Фонд было поистине гениальным решением, которое одним махом избавило его от ненужных проблем. Он снова уселся за пишущую машинку:
Как распознать в толпе этого «никто»? Это может быть незнакомец, который, совершив доброе дело, незаметно исчезает, не дожидаясь, когда его поблагодарят. Это могут быть мудрые слова, услышанные от того, кто раньше мудрым вам вовсе не казался. Я вспоминаю старика, который, опираясь на трость, с трудом передвигался по центральной улице Пикакса. В тот день порывы ветра от сорока миль в час приближались к шестидесяти. Мы с ним спрятались в одном из подъездов, и тогда он сказал: «Ветер сбил меня с ног прямо напротив здания суда, но я не в обиде, ведь ветер – это дыхание самой природы».
Когда телефон зазвонил в третий раз, Квиллер рявкнул в трубку, но, услышав голос Полли Дункан, тут же сменил тон.
– Как ты? – заботливо поинтересовался он. – Я звонил тебе с утра, но никто не подошёл к телефону.
– Линетт возила меня в кардиологическую клинику в Локмастере, – раздался оживлённый голос из трубки, – доктор потрясён скоростью моего выздоровления. Он сказал, это оттого, что я всегда вела правильный образ жизни, разве только зарядку не делала. Я должна немного гулять каждый день.
– Отлично! Будем гулять вместе, – сказал он, а про себя подумал: «Разве я не втолковывал тебе это столько лет, но ты ведь меня не слушала!..» – Я заеду к тебе вечером, Полли. Тебе нужно что-нибудь?
– Только хороший собеседник. Мы наконец сможем поболтать вдвоем. Линетт вечером уйдет. A bientot[2] , дорогой.
– A bientot.
Перед тем как вернуться к своему эссе, Квиллер несколько минут просто сидел и радовался хорошим новостям от Полли. Он всё ещё не мог забыть её звонка поздней ночью, крика о помощи, её испуганных глаз, носилок, на которых санитары отнесли её к машине «скорой помощи», мучительных минут, проведённых им у дверей реанимации, и долгих часов ожидания у операционной палаты в больнице Миннеаполиса. Теперь она выздоравливала в доме своей золовки и с нетерпением ждала, когда же наконец окажется в собственном доме. Приготовив себе чашечку кофе, он отстукал:
Мою коллекцию пол названием «Никто» открывает тринадцатилетний мальчик с Юга, который ежедневно готовил еду для семьи из восьми человек. За ним следует водительница автобуса, которая, резко затормозив, посигналила водителю встречного автобуса и отвела заплутавшего пассажира в автобус, шедший в нужном ему направлении.
На сей раз его отвлек звонок Джона Бушленда, редакционного фотографа.
– Квилл, скажи, ты помнишь, как я пытался снять твоих котов в своей мастерской? Нам даже не удалось выманить их из того переносного курятника, в котором ты их привёз!
– Ну как такое забудешь? – улыбнулся Квиллер. – Это была схватка века – двое взрослых мужчин против двух упрямых кошек. Мы, помнится, тогда проиграли.
– Вот именно. Я бы хотел взять реванш, но уже у тебя дома, если ты, конечно, не возражаешь. Объявили очередной конкурс кошачьих фотографий для календаря. У себя им будет посвободнее, а я попробую незаметно их щёлкнуть.
– Конечно приходи. Когда тебе лучше – при утреннем свете или в сумерки?
– При естественном свете кошачьи глаза будут выглядеть выразительнее. Что, если я нагряну завтра утром?
– Приходи около девяти, – предложил Квиллер. – К этому времени они сытые и вполне довольны миром и собой.
После чего ему удалось дописать свой трактат, закончив его словами:
Напоследок мне бы хотелось дать советы начинающему коллекционеру «никто»: не сообщайте средствам массовой информации о предмете своего коллекционирования. Если вы не прислушаетесь к этому предостережению, то на следующее же утро лучшие экземпляры вашей коллекции проснутся знаменитыми, и ваша коллекция опустеет.
Несмотря ни на что, автор «Пера Квилла» всё же уложился в срок и засобирался на редакционное собрание. Он, как всегда, попрощался с сиамцами, сообщил им, куда направляется и когда вёрнется домой. Чем больше разговариваешь с кошками, тем милее они становятся. Два хвостатых умника прервали свой полуденный отдых, вместо ответа приподняли заспанные мордочки, осмотрели уходящего с ног до головы, а затем снова погрузились в сон.
Квиллер отправился в центр города пешком. В Пикаксе никто не ходил пешком, разве что до машины. Привычку Квиллера использовать ноги вместо колёс многие расценивали как причуду, которая прощалась бывшему переселенцу из Центра. Сперва он зашёл в закусочную «У Луизы», чтобы отведать яблочного пирога.