Йован Максимович - Кошки и шпионы
Глава вторая, в которой
Под шум дождя вы знакомитесь с нами поближе и происходит скандал в трамвае
Дождь начался рано утром и, судя по всему, переставать не собирался. Мы сидели у Радойко и играли в домино. Но домино, знаете ли такая игра, которая бывает интересной, если уделишь ей часок-другой в промежутке между другими, более важными делами. А когда день-деньской костяшки тук-тук, а дождь кап-кап — с ума можно сойти от этого монотонного постукивания и шума льющейся воды за окном, поэтому мы бросили домино и стали смотреть в окно. Вы никогда не обращали внимания на то, какими смешными кажутся люди, если вас с ними разделяет оконное стекло, по которому текут капли дождя? Они почти такие же нелепые как ты сам когда любуешься на свое отражение в блестящий елочный шар. Мы усердно посмеялись над ними, но скоро поняли, что ничего в этом зрелище особенно веселого нет. Надо было что-то придумать. Какое-то стоящее занятие, иначе мы просто лопнем от скуки.
Примерно полчаса ушло на совещание: выходить на улицу или не стоит. Не то чтобы мы боялись промокнуть — подумаешь, дождь! Но такая прогулка пахла нагоняем, поэтому необходимо было разработать план возвращения. Короче, успеть смыться, если увидишь отца. Надо вам сказать, что у наших родителей немного устаревшие педагогические взгляды. Поэтому запросто можно схлопотать прутом или линейкой пониже спины. Тут важно не терять бдительности и вовремя оказаться вне досягаемости. Нам это удавалось почти всегда: во-первых, мы постоянно были начеку, а во-вторых, если что — покрывали друг друга. Ведь наша неразлучная троица была самой дружной командой на улице.
Внешне мы совсем непохожи. Просто не то слово. Будто нарочно кто-то собрал таких разных мальчишек, чтобы посмеяться. Как вам нас описать? Радойко смахивал на ведро с оранжевой краской, — до того он был рыж. Мика, когда вырастет, конечно, будет известен барышням как «тот жгучий брюнет». А у меня волосы светлые-пресветлые. Когда я буду постарше, меня будут называть блондином, а пока пацаны из вражеской команды (те самые, у которых мы отняли лук и стрелы, помните?), едва завидев меня, вопят: «Белобрысый идет!» Радойко отличается повышенной упитанностью. Мика похож на майский шест, когда с него уже сняли все украшения. А меня с трудом видать от земли. Сначала я очень переживал, что оказался самым низкорослым в классе. Но потом выяснилось, что зато я лучше всех умею свистеть и даже скворцы отвечают мне, решив, что я тоже птица. Это меня немного утешало… Вот что у нас одинаковое — так это носы. Маленькие, круглые, к тому же слегка вздернутые — ни дать ни взять недозрелые редиски. Ну, такие маленькие, еще не успевшие покраснеть.
Мика в нашей троице самый сообразительный. Правда, в школе отметки у него хуже моих. Но ведь вы и сами знаете: одно к другому никакого отношения не имеет. А Радойко мы с Микой иногда помогали делать уроки. За это он должен был тащить нас на себе целых сто метров. Радойко делал это играючи: он сильный, как бульдозер. Он мог запросто подраться с восьмиклассником, не боясь, что ему надают как следует.
Пожалуй, чтобы вы получили о нас ясное представление, я рассказал достаточно. Даже больше, чем нужно. Получается, будто мы в этой истории главные герои. Хотя, что там скрывать, мы сыграли в ней не последнюю роль. Но все же поважнее будут те дяди, что спрятали Рыгора.
Какие бы счеты с этим Рыгором у нас ни были, все же он был котом с нашей улицы. Поэтому после его исчезновения мы чувствовали себя так, словно нас обокрали.
Забегая вперед, скажу: с Рыгора наши приключения начались, на нем и закончатся.
Итак, шел дождь.
— Давайте заткнем водосток на улице, сделаем озеро и будем пускать кораблики.
— Нет, лучше пойти на чердак и поиграть в пиратов.
— А почему именно в пиратов?
— Потому что дождь идет. Дождь, вода, как будто мы посреди бушующего моря.
С «морских» разговоров мы съехали на другие. Говорили, говорили — и ничего не делали. Дождь тем временем угомонился. Мы вышли на улицу и стали слушать какую-то птицу, которая щебетала во дворе бабушки Марицы. К нам тут же подбежала ее кошка, и мы с грустью вспомнили про Рыгора. Кого мы теперь посадим в кадушку на трое суток одиночного заключения?
И тут, как по волшебству, стоило нам заговорить о Рыгоре, появился дядя Рале. Он старательно закрыл за собой дверь на замок, подошел к калитке и начал щелкать запорами, которых на ней было превеликое множество. Вдруг корзина, которую он на время этих манипуляций поставил на землю, начала… мяукать! Дядя Рале двинул по ней пару раз ногой, но корзина стала орать еще громче. Разумеется, мы сразу узнали замурованного там владельца этого горестного голоса и страшно разволновались. Естественно, я, Мика и Радойко двинулись вслед за дядей Рале, вернее, за его ношей. Солнце опять спряталось за облаками, и начал накрапывать дождик. С каждой минутой он шел все сильнее, но мы внимания на него не обращали. Тут затевались дела поважнее!
А между тем возникли обстоятельства, затрудняющие погоню: дядя Рале встал на трамвайной остановке, беспокойно вглядываясь в ту сторону, откуда должен был появиться трамвай. Он как бы привораживал его взглядом, чтобы этот невидимый пока трамвай пришел побыстрее. А мы стали лихорадочно перетряхивать карманы в поисках наличных. Радойко был за казначея. После тщательных поисков и многократного выворачивания карманов мы кое-как наскребли семь динаров. Что ж, на эти деньги можно купить два трамвайных билета, и еще целый динар останется.
И все было бы прекрасно, если бы нас было двое. Но нас-то было трое, и получалось, что кому-то придется ехать зайцем. Это я просто так говорю «кому-то». С самого начала было понятно, что эта сомнительная честь достанется мне: я же меньше всех ростом. Так всегда получалось, и мне это порядком надоело. Должен вам сказать, что ездить зайцем не очень-то приятно, особенно если кондуктор не захочет сделать вид, что у двоих мальчиков может быть три пары ног. Тогда возникают различные недоразумения, которые каждый раз заканчиваются одним и тем же: на ближайшей остановке я пулей вылетаю из трамвая.
Пока я предавался размышлениям о несправедливости судьбы, трамвай подъехал, и мы все в него вошли — Рале с котом в корзине и мы втроем.
«Дзинь-дзинь!» Трамвай катит себе по рельсам, люди толкаются, а дядя Рале как-то нервно озирается и настороженно поглядывает на нас. А мы ничего, делаем вид, что едем законно, за свои деньги. И тут-то дядя Рале показал, какой он плохой человек.
— Скажите, кондуктор, а у вас все вошедшие купили билеты? — вдруг громко спрашивает он.
Кондуктор внимательно оглядывает пассажиров и натыкается взглядом на меня. А я уже заранее краснею. У меня всегда так: если я совру или провинюсь в чем-нибудь, сразу становлюсь похож на спелый помидор — и спрашивать ни о чем не надо. Не зря мама говорит, что у меня на лице все написано.
— А ты, парень, не брал билет. Чтоб я тебя на следующей же остановке в трамвае не видел. Ясно?! — грозно говорит кондуктор.
— Ясно, — соглашаюсь я. — Но, между прочим, этому дяде тоже не мешает купить еще один билетик. У него в корзине безбилетный кот.
— Перевозить животных в трамвае вообще запрещается, — отвечает мне кондуктор, а сам смотрит на корзину.
— Мальчик врет, — заявляет Рале.
Каков, а?
Тогда Мика, о котором я всегда говорил, что он самый сообразительный, и готов повторить это еще раз, как двинет по корзине локтем!
Рыгор замяукал, и все, кто прислушивался к нашему разговору, засмеялись.
Так что на следующей остановке мы сошли в том же составе, в каком садились в трамвай: Рале с корзиной, а за ним — я, Мика и Радойко. Рале куда-то поплелся, и мы следом. Он оглядывался, оглядывался и в конце концов остановился.
— Слушайте, чего вам надо? — спрашивает, а сам смотрит хмуро и подозрительно.
— Нам ничего не надо. Мы хотим освободить кота. Вот и все.
— Вы мучители животных!
— Ну, положим, мы его в корзине за собой не таскали. Так что кто из нас мучитель?
Так мы беседовали минут пять, и все это время он, стараясь двигаться незаметно, потихоньку подбирался к нам, а мы так же потихоньку отступали. А вокруг ни заборов, ни домов, и припереть нас к стенке он не мог. Так мы шаг за шагом двигались по направлению к нашей улице.
Тут Рале сделал рывок вперед, но мы к этому были готовы и тут же бросились врассыпную. Он долго вертел головой по сторонам, видно, все решал — кого же из нас ему больше хочется поймать. Но мы-то не ждали, пока он это сообразит. Никого он не поймал и очень рассердился. Во всяком случае так мы потом решили, потому что он вдруг бросился ловить такси. Езда на такси в наше время — дорогое удовольствие, а уж какой Рале скряга, вся улица знает. Вот поэтому мы и поняли, что он разозлился.
