Валерий Роньшин - ОТДАЙ СВОЕ СЕРДЦЕ
А у Самокатова вообще девчонок не было. И не потому, что он был такой уж лопух. Просто ни к одной девчонке его по-настоящему не тянуло. Ни в школе, ни на улице… И так продолжалось до тех пор, пока в 7-м «Б» не появилась Рита. И Генка понял: пришла его первая любовь. С тех пор Самокатов только и думал что о Курочкиной. А в один прекрасный день набрался смелости и пригласил ее в кино. В самый обалденный кинотеатр Питера — «Кристалл-Палас». Цены там, кстати говоря, тоже были обалденные. Но Генку это не смущало. Родители, улетев отдыхать на Кипр, оставили ему кучу денег.
После кино Самокатов намеревался повести Курочкину к себе домой — послушать классные компакты. Впрочем, музыка — это так, для отвода глаз. На самом деле Генке хотелось поцеловать Риту. А чего откладывать? Крупный специалист в этих делах — Макс Горохов — говорил, что девчонки любят целоваться. И могут обидеться, если ты тянешь с поцелуями.
«Когда ты целуешь девчонку — это круто, — рассуждал Горохов. — А когда она тебя целует — это еще круче».
Самокатову приходилось верить другу на слово. Сам Генка еще ни разу в жизни не целовался. Нет, с родственниками-то он, конечно, целовался, и не раз. А вот поцеловать чужого человека, да к тому же девчонку — такого в Генкиной жизни пока что не бывало. И вот сегодня это должно было случиться.
Поразмышляв, Самокатов отправился на кухню. Завтракать. Готовить ему было в лом, поэтому каждое утро он делал яичницу и ел ее прямо со сковородки, чтоб тарелку не мыть. А на обед покупал большущий пакет чипсов и бутылку кока-колы. Придя из школы, Генка врубал телик и смотрел клипы, попивая колу и хрустя чипсами. Оказалось, что жить без родителей очень даже кайфово. Никто тебя не напрягает, типа: вынеси мусор, вымой руки, сделай уроки… Впрочем, уроки Самокатов делал. Отец обещал купить ему видеокамеру, если Генка закончит седьмой класс без троек.
Слопав яичницу, Самокатов потопал в школу. И в вестибюле столкнулся с директором.
— Здрасьте, Агафон Евлампиевич, — поздоровался с ним Генка.
— Здравствуй, здравствуй, — ответил Купоросов, пристально поглядев на Самокатова.
Генка тут же вспомнил свой сон, в котором директор-мертвец душил его когтистыми пальцами. Вообще странный, конечно, сон. Словно и не сон вовсе. У Генки утром даже шея побаливала, будто его и впрямь душили. А умываясь перед зеркалом, он обнаружил на шее несколько свежих царапин, хотя с вечера никаких царапин не было.
«Да, странный сон», — вновь подумал Самокатов, подходя к кабинету физики, где по расписанию должен был быть первый урок.
Здесь уже стоял его лучший друг Макс Горохов.
— Привет, Горох, — сказал ему Генка.
— Здорово, Самокат.
— Как делишки?
— В порядке. Вчера ко мне сразу четыре девчонки клеились. Зацени.
— Супер, — «заценил» Самокатов. — А мне сегодня такой отпадный сон приснился. Не сон, а сплошная чернуха. Вначале я превратился в девчонку… Круто, да?
— Круто, — согласился Горохов.
— Да не просто в девчонку, — продолжал Генка, — а в Курочкину. А затем…
— В какую Курочкину? — перебил Макс.
— Ну, в Ритку Курочкину.
— Что еще за Ритка?
Генка усмехнулся.
— Хорош, Горох, лопуха из себя строить. Как будто ты Курочкину не знаешь.
— Не знаю.
Горохов явно прикалывался.
— Кончай прикалываться, Горох.
— Да кто прикалывается? Я вообще не врубаюсь, о ком ты говоришь.
— О Рите Курочкиной, — раздельно произнес Самокатов. — Из нашего класса.
— Нет у нас в классе никакой Курочкиной.
— Нет? А кто за первым столом сидит?
— Баринова.
— Правильно. А рядом с Бариновой кто?
— Никто.
Генка начал заводиться.
— Горох, я тебя сейчас в луже утоплю!
— Да отвали ты, Самокат. Сказано тебе — с Бариновой никто не сидит.
— Курочкина с ней сидит! — выкрикнул Самокатов.
— Нет у нас в классе Курочкиной! — выкрикнул в ответ Горохов. — Цыпцын вон есть, а Курочкиной нет.
Мимо них как раз проходил Толик Цыпцын.
— Толян, — схватил его за руку Макс.
— Чего? — малость опешил Цыпцын.
— Курочкину знаешь?!
— Какую Курочкину?
— Ладно, свободен. — Макс повернулся к Генке. — Ну что, слыхал?
Прозвучал звонок, и ребята пошли на физику. Но Самокатову было не до учебы. Он озадаченно смотрел на пустой стул за первым столом. Где же Рита?.. Почему она не пришла?.. Может, просто опаздывает?.. Но Курочкина не появилась и на втором уроке. И на третьем. Генка приуныл. Скорее всего она заболела. Значит, кино и поцелуи отменяются. А он настроился именно сегодня поцеловать Риту.
На каждой перемене Самокатова «доставал» Горохов.
— Ну и где твоя Курочкина? — язвительно спрашивал он.
— Иди ты на фиг, — отмахивался от друга Генка.
— Нет, ты и правда думаешь, что у нас в классе есть Курочкина?
— Есть, — твердо отвечал Самокатов.
— Поклянись, что не пудришь мне мозги.
— Клянусь!
— Самокат, по-моему, у тебя крыша поехала.
— Это у тебя крыша поехала.
— У тебя точно сдвиг по фазе, — качал головой Макс. — Нету у нас Курочкиной. Врубаешься? Не-ту…
Генка был несколько озадачен. Он знал Гороха с первого класса и видел, что тот сейчас говорит на полном серьезе.
— У кого хочешь спроси! — уже горячился Макс. — Или вон журнал посмотри!..
И Самокатов заглянул в классный журнал. На букву «К» шли Калашникова и Куприянова. Курочкиной не было. Но Генка вспомнил, что Рита — новенькая и, значит, должна быть в конце списка. Но и в конце списка Риты не оказалось. Самокатов перелистал журнал от корки до корки. Ритиной фамилии не было и в списках по другим предметам. На душе у Генки стало как-то тревожно. И на следующей перемене он подошел к Бариновой.
— Слышь, Лен, — сказал Самокатов. — А чего Рита сегодня не пришла?
Спросил — и замер в ожидании. Хоть бы Ленка сейчас ответила: «А я откуда знаю?» или «Да она заболела».
Но Баринова округлила глаза.
— Какая Рита?
Сердце у Генки упало.
— Никакая, — через силу засмеялся он. — Это я пошутил.
И пошел к своему месту под недоуменным взглядом Бариновой.
Оставшиеся уроки Самокатов просидел как во сне. И даже двойку по русскому схватил. А дома попытался привести в порядок свои мысли. Итак, Горохов, Цыпцын и Баринова в один голос утверждали, что Курочкиной в их классе нет. Но это же полнейший бред. Наверное, они просто договорились приколоть Генку. Ну хорошо, а почему тогда Ритина фамилия не занесена в журнал? Да ясно, почему: забыли вписать. Короче, все это туфта. Завтра или на днях Курочкина появится, и они пойдут в кино, а затем будут целоваться. Эх, жаль, что он не знает Ритиного телефона, а то бы прямо сейчас звякнул ей и спросил, почему она в школу не пришла.
Но как Самокатов ни старался себя ободрить, в душе у него нарастала тревога. Все-таки не похоже было, что ребята его прикалывали. Да и в журнал Ритину фамилию должны были обязательно внести. Нет, что-то здесь не то…
Генкины размышления прервал телефонный звонок. Самокатов снял трубку.
— Алло, — сказал он.
— Приветик… — раздался знакомый голос.
Глава III
РИТА + ГЕНА = LOVE
— Рита! — радостно закричал Генка. — Это ты?
— Нет, не я, — рассмеялась Курочкина. — С вами говорит автоприветчик.
Самокатову сразу стало легко и хорошо. Все его недавние тревоги — фьють! — и улетели.
— Слушай, Рит, а чего ты в школу не пришла? Заболела, да?
— Не-а.
— А чего?
— Неохота по телефону рассказывать. Приезжай на Фарфоровскую.
— Куда?
— Ну есть такая железнодорожная станция.
— А почему именно туда?
— Приедешь — узнаешь.
— А как до этой Фарфоровской добраться?
— Ты от Московского вокзала далеко живешь?
— Нет, рядом. На Лиговке.
— Вот и приезжай прямо сейчас. До Фарфоровской минут семь ехать. Давай, Генчик, в темпе. Я тебя буду на платформе ждать.
— О'кей! Еду!
Самокатов, бросив трубку, помчался на вокзал. Вскочил в электричку и поехал на Фарфоровскую. Настроение у Генки было просто отличное. Он больше не думал ни о своем кошмарном сне, ни о странностях в школе… В окна вагона светило майское солнце. Скоро лето. Каникулы. Короче — кайф! Правда, он сегодня пару схватил. И если ее срочно не исправить, по русскому за год у него будет трояк. А значит — гуд бай видеокамера. Так что придется договариваться с Нестеровой насчет исправления двойки. Напряг, конечно, но камера того стоит.
Не успел Самокатов обо всем этом подумать, как уже приехал на Фарфоровскую. Курочкина стояла у кассы и что-то писала фломастером на стене.
— Привет, — сказал Генка.
Рита обернулась.
— Ой, как ты меня напугал!
— А что ты тут пишешь?
Девочка проворно закрыла надпись ладошкой.
