Елена Усачева - Ночь восставших мертвецов
Удивительно, откуда у Ильки взялась кукла? Младших сестер у него не было, девчонки из класса давно не приносили с собой в школу любимых Ляль и Кать.
Объяснять, откуда на столе взялся этот странный предмет, Шагунов не спешил. Поэтому Сашка решил все выяснить сам и уже потянулся было к игрушке, как вдруг Илька заверещал сумасшедшим голосом:
— Не трогай! Потеряешь!
Как можно на ровном месте потерять куклу, Сашка не понял. Но на всякий случай сделал пару шагов назад.
И как потом оказалось, правильно сделал.
Илька произнес странное сочетание звуков, что-то типа «крвыч», и кукла взмахнула длинными искусственными ресницами.
Сашка подавился готовыми сорваться с его языка словами — Сидоров давно заметил, что в критических ситуациях Сашка начинает сильно тормозить. Вот и сейчас. Вместо того чтобы отойти на безопасное расстояние, Квасников застыл и даже руку продолжал держать перед носом хлопающей ресницами куклы.
Дальше произошло невероятное: кукла чуть наклонилась вперед и цапнула Сашку за палец. Да так сильно, что потекла кровь.
А Квасников все стоял и стоял. С удивлением изучал укушенный палец и не двигался. Капелька крови упала на стол. Кукла быстро накрыла каплю ладонью и подняла на Сашку невидящие стеклянные глаза.
— Я не понял. — Квасников сунул палец в рот. — Это что?
Илька лучился улыбкой в тридцать два зуба.
— Это универсальная машина! — торжественно произнес он.
— Какая же это машина? Это кукла.
Видимо, Сашка все еще пребывал в слегка пристукнутом состоянии от увиденного. То, что сидело перед ребятами, просто куклой назвать было нельзя. Это был настоящий монстр.
— У меня сестры с такими играют, — не сдавался Квасников.
Он снова попытался потрогать странную игрушку, но кукла предостерегающе клацнула зубами и встала на ноги.
— Она на батарейках? — из дальнего угла спросил Левка Сидоров. — В магазине, что ли, купил?
В этой компании Левка был самым рассудительным и осторожным. И по-хорошему, его здесь вообще не должно было быть. Для него походы к церкви и встречи с инспектором по делам несовершеннолетних были слишком опасны. Но он держался рядом и даже пару раз ходил на кладбище. Правда, через ограду не перелезал, а стоял на стрёме, чем один раз здорово всех выручил, дав сигнал, когда сторож, почуяв неладное, пошел проверить, что за шорох раздается в его владениях.
Вот и сейчас он не бросился, как Сашка, изучать странную игрушку, а предусмотрительно стоял в сторонке.
— Какая батарейка! — возмутился Илька. — Смотрите: она может все!
Он подбежал к столу, оперся на него руками, пристально посмотрел в кукольные глаза и, снова произнеся загадочное «крвыч», приказал:
— Лезь на потолок.
Кукла спрыгнула со стола, спокойно подошла к стенке и вскарабкалась к самому потолку. При этом было ощущение, что она не просто карабкается, а летит.
— Машинка с моторчиком! — в восторге прошептал Сашка.
Услышав голос, кукла повернула к Квасникову голову и нехорошо улыбнулась.
— А чего это она на меня так смотрит? — Сашка поежился и снова засунул палец в рот.
— Я еще не совсем разобрался. — Илька смотрел на свое создание с обожанием. — Наверное, она считает тебя врагом.
— А больше она ничего не считает? — Квасников запустил в куклу тапкой. — Я ее сейчас по стенке размажу.
— Спускайся, — приказал Илька. — Отдыхай!
Кукла перепрыгнула на стол, села, опустила вдоль туловища руки и замерла.
— Универсальный Летательный Аппарат, — пробормотал Левка, с недоверием разглядывая игрушку. — Получается УЛА. Как юла. Зачем она тебе?
— Скорее Уля, — с радостью согласился Шагунов. — Это же классно! Неживой предмет, а двигается. Так ведь любого мертвеца поднять можно.
Сашка с Левкой переглянулись.
Им сейчас только оживших мертвецов не хватает.
Обоим сразу же захотелось плюнуть на очередную глупую Илькину затею и разойтись по домам. Ведь ясно, что ничего хорошего в подобных предприятиях, как и в оживших куклах, не бывает.
Но никто никуда не уходил. Приятели стояли и смотрели на Улю. Она же тупыми искусственными глазами смотрела в никуда и улыбалась. Кукла уже тогда все знала, а ребята все еще думали, что это шутки.
— За счет чего она двигается? — Левка наконец отважился выйти из своего угла.
— О! Это просто фантастика какая-то! — Илька сунул руку Уле в карман, чуть не оторвал его, но зато извлек оттуда кусочек желтой мятой бумаги. — Видели? Это ее и двигает!
На ощупь бумага оказалась мягкой слегка шероховатой тряпкой, очень похожей на замшу. На лоскутке карандашом было написано «крвыч».
Ребята уставились на Ильку, ожидая рассказа.
— Да все просто, — захохотал Шагунов. Для него в жизни вообще все было просто. — Вчера я пошел в наш «Букинист». Копаюсь в отделе оккультных наук, одну книжку себе приглядел… Дорогая, правда. Стою, думаю, где бы раздобыть деньги. А главное, — сам себя перебил Илька, — народу никого в магазине нет. Вообще ни души, я да продавец.
— Нормальные люди в такие магазины не ходят, — не преминул ввернуть слово Сашка. К печатному слову он питал вполне объяснимую для шестого класса неприязнь.
— Я не о том, — махнул в его сторону рукой Шагунов. — Не было никого. И тут я слышу: продавец с кем-то разговаривает. Я даже поначалу и внимания не обратил — говорят и говорят. Люди постоянно о чем-то говорят. А потом понял, что не с кем продавцу вроде бы разговаривать. Нет никого в магазине!
— Другой продавец из кладовки вышел, — предположил Левка.
— Я же говорю! — с азартом стал объяснять Илька. — Никто никуда не ходил! А тут мужик какой-то стоит, высокий, худой, седой весь, и так вкрадчиво что-то продавцу втолковывает. А сам руку в кармане держит, словно хочет что-то достать, но не решается. Я и не заметил, как подслушивать стал. Честное слово!
— Не заметил он, — фыркнул Квасников. — Небось сзади подкрался.
— Я даже выйти из магазина хотел! — Для убедительности Шагунов ударил себя кулаком в грудь. — И тут вдруг они про какой-то пергамент заговорили.
— Про что? — нахмурился Сашка.
— Это бумага такая, на ней моя бабушка пироги печет. — Проявил свою осведомленность Сидоров.
— Никакая это не бумага! — накинулся на него Илька. — Я потом специально в словаре Ожегова прочитал.
— Где? — Сашка начинал злиться. Он не любил, когда Шагунов при нем показывал свою повышенную осведомленность в тех вещах, в которых Квасников абсолютно не разбирался.
— Книжка есть такая. — Ильке сейчас было не до Сашкиных обид. — В ней все слова объяснены. Там написано, что «пергамент» — это специально обработанная кожа животных. И что на ней еще писать можно. И…
— Дальше, — мрачно произнес Сашка, демонстративно отворачиваясь.
— Я и говорю. — Шагунов повернулся к внимательно слушающему Сидорову. — Эти двое разговаривали о каком-то мужике. Что он, мол, был страшно богат, что умер недавно, что наследников набежала тьма, что теперь в магазинах станут интересные вещи появляться. Умерший, оказывается, был коллекционером, разные штуки интересные собирал. Тут мужик этот около прилавка всхлипывать начал, вроде как жалко покойника. Полез в карман за платком и обронил что-то, очень похожее на салфетку.
— А ты и поднял, — сокрушенно покачал головой Квасников. — Брать чужое нехорошо.
— Да погоди ты! — снова замахал на него руками Илька. — Не простая это была тряпка!
— И снесла курочка яичко, — противным голосом проблеял Сашка. — Да не простое, а золотое. Шагунчик, у тебя совсем с головой плохо?
— Это у тебя сейчас с головой будет плохо! — разозлился Илька.
Что может тощий Шагунов сделать высокому плечистому Квасникову, было непонятно.
— Досказывай давай! — прервал начинающийся спор Левка. — Долго нам еще здесь торчать?
— Я никого не держу! — отрезал Шагунов. — Это не простая тряпка! — Он потряс зажатым в кулак пергаментом. — Это живая вода!
Квасников прыснул.
— Она кого угодно оживить может! — не сдавался Илька. — Нужно слово написать и в карман положить. Тебя любая кукла слушаться будет. Как произнесешь то слово, что на пергаменте написал, — все, хоть на край света пойдет.
Илька сунул пергамент обратно в карман кукле и строго приказал:
— Крвыч! Встань на голову.
Кукла ожила, зашевелилась. В воздухе качнулись ноги в белых ботиночках. Раз, другой… На стол упала записка. Уля с грохотом свалилась на пол.
— Впечатляет, — хмыкнул Левка. — Зачем тебе летающие куклы?
— Кукла — это проба. — Илька подобрал упавшую игрушку. — Под руку просто попала. Ее мать зачем-то с работы принесла. Она же в театре работает, бутафором. Хотела, наверное, дома что-то починить. Я и взял. Не в самосвал же было пергамент засовывать.
