Валерий Роньшин - Операция "Спящая красавица"
Косой Энди закашлялся. Косые глаза его тревожно забегали.
— Это шантаж, Проныра. — Голос Энди дрожал от ярости.
— Точно, дружище, шантаж, — спокойно подтвердил детектив. — Ну так где ты видел Палача?
— Зачем тебе это знать? — хмуро спросил Косой Энди.
— Из любопытства.
— За такое любопытство можно и пулю схлопотать. Ты ведь знаешь Палача. За ним не заржавеет.
— За мной тоже не заржавеет. Короче, Энди, в последний раз спрашиваю: где ты видел Спиридона?
— В Русском квартале, где ж еще, — неохотно ответил хозяин бара. — У Жоры Бублика.
— А точнее?
— Жора держит чайную «Бублик», на этой… как ее… Малой Бронной. У него вчера была спиртная вечеринка.
— Пьянка, что ли?
— Ага. И Спиридон там ошивался. Только учти, Проныра, я тебе ничего не говорил.
— О'кей, Энди. — Детектив потрепал хозяина бара по щеке. — Ты мне еще пригодишься, дружище. Пока.
Проныра Лу и ребята вышли на улицу.
— Классно вы его раскрутили! — с восхищением произнес Лешка. — Прямо как Суперопер!
— Как кто? — не понял Проныра.
— Да есть в России такой Григорий Молодцов, — объяснил Толстяков. — Тоже классный сыщик!
— А сейчас мы куда? — спросила Джейн. — К Жоре Бублику?
— Нет, ребятки, к Бублику я один смотаюсь. — Детектив сел в машину. — А вы в кинишко сходите, — указал он сигаретой на маленький кинотеатрик. — Я через пару часов подъеду. О'кей?
— О'кей, — ответили ребята.
Проныра Лу выбросил окурок, завел двигатель и погнал в Русский квартал. А Лешка и Джейн пошли в кино.
Глава XVII РАЗБОРКА В «БЕЛОЙ АКУЛЕ»
зале было полтора человека. Не считая Джейн и Лешки. А фильм был — обхохочешься. Французская комедия на французском языке. Джейн знала французский, поэтому, склонясь к Лешкиному уху, переводила Толстикову реплики героев. Лешка чувствовал, как волосы девочки щекочут его щеку. Ему это нравилось. Вдобавок еще и комедия была про любовь. Герои фильма без конца повторяли: «Лямур, лямур, лямур…»
— Лешка, — перестав переводить, вдруг сказала Джейн.
— Что? — спросил Толстиков.
— А у вас в России как объясняются в любви?
«Вот оно!» — подумал Лешка, и сердце его забилось сильно-сильно. Неужели Джейн сейчас объяснится ему в любви?
— А зачем тебе? — на всякий случай поинтересовался он.
— Да просто так.
«Ах просто так», — разочарованно подумал Толстиков и ответил шуткой:
— Когда парень хочет сказать девчонке: «Я тебя люблю», он у нее спрашивает: «Который теперь час?» А если девчонка хочет признаться парню в любви, то она у него спрашивает: «Который теперь час?»
Джейн не въехала в Лешкину шутку.
— Вообще-то прикольно. Значит, фраза «Который теперь час?» означает «Я тебя люблю». Надо будет запомнить. Кому-нибудь по-русски в любви объяснюсь.
Толстиков сердито заерзал в кресле. Почему «кому-нибудь», а не ему, Лешке Толстикову?
Фильм кончился. Джейн и Лешка вышли на улицу.
Уже наступил вечер. Горели рекламные огни, окна домов, фары автомобилей… Проныра Лу, покуривая, стоял у свой колымаги.
— Ну как? — бросились к нему ребята. — Расколол Жору Бублика?
— Естественно.
— И что он сказал про Спиридона?
— Сегодня в притоне Одноногого Черри собирается шайка убийц. Они будут праздновать день рождения Перуанца. Спиридон тоже туда явится.
— А кто такой Перуанец? — спросила Джейн.
— Крестный отец перуанской мафии.
— Так, может, сообщим в полицию? — предложил Толстиков. — Она нагрянет и возьмет всю банду.
— Не возьмет, малыш. Городская полиция погрязла в коррупции. Она заодно с преступ$7
Они поехали на Саут Киттридж-стрит.
— И какой у нас теперь план? — по дороге осведомилась у сыщика Джейн.
— Я не строю планов, крошка, — ответил Проныра. — Я всегда действую по обстоятельствам.
Однако же план у детектива имелся. Ребята это поняли, когда, приехав в контору, Проныра Лу сел к зеркалу и начал гримироваться.
— Вы, ребятки, пойдете со мной к Черри? — спросил он, приклеивая себе бороду.
— А разве можно?! — Джейн и Лешка даже в мыслях не держали, что сыщик возьмет их с собой в притон.
— Не можно, а нужно, — сказал Проныра, наклеивая усы. — Я считаю, что у человека должен быть не только положительный опыт, но и отрицательный. Когда все хорошо — это плохо. О'кей?
— О'кей! — ответили ребята и тоже начали гримироваться. Джейн обрила наголо правую сторону Лешкиной головы. А Лешка обрил наголо левую сторону головы Джейн. Потом Лешка покрасил свои оставшиеся волосы в красный цвет, а Джейн покрасила свои оставшиеся волосы в зеленый цвет. Затем они нашли у Проныры Лу целую коробку маленьких и больших скрепок и нацепили эти скрепки на одежду. А Джейн вдобавок вдела две скрепки себе в уши.
— Мы теперь панки! — со смехом сказала девочка.
— Панки-поганки! — тоже со смехом добавил Толстиков.
Сыщик придирчиво оглядел новоявленных панков.
— Клевый видок, ребятки, — одобрил он и, переложив пистолет из наплечной кобуры в карман пиджака, добавил: — Едем в притон.
И они поехали в притон, который оказался обычным ночным рестораном под названием «Белая акула».
— Сегодня посторонним вход воспрещен, — сказал им вышибала, стоящий у входа.
— А разве мы посторонние? — усмехнулся Проныра Лу.
— Не нарывайся, парень. — Вышибала достал из кармана пистолет.
— Убери пушку, приятель, — спокойно произнес детектив. — Мы от Жоры Бублика.
Вышибала убрал пушку.
— Так бы сразу и говорил, — пробурчал он. — Проходите.
Ребята и сыщик прошли в холл ресторана, а затем в ресторанный зал. Все столики в зале были составлены в один большой стол. Вокруг него сидели бандиты.
Во главе стола находился Перуанец.
Рот у него был как у лягушки. Нос загибался, как у утки. А глаза были выпучены, как у рыбы. Короче, не красавец. Толстые пальцы Перуанца были унизаны перстнями. Из зубов торчала сигара.
— С днем рожде-е-нья те-бя, с днем рожде-е-нья те-бя… — хором пели убийцы, подняв бокалы.
Проныра Лу оглядел зал.
— Спиридона пока нет, — вполголоса сказал он. — Идемте в бар, пропустим по стаканчику.
Они пошли в бар. Проныра пропустил стаканчик виски, а Лешка и Джейн пропустили по стаканчику колы.
И тут в баре появился хозяин «Белой акулы». Одноногий Черри. Поскрипывая протезом, он направился к столику, за которым сидели ребята и детектив.
— Привет, Проныра, — с усмешкой сказал Одноногий Черри, усаживаясь на свободный стул.
— Черт бы тебя побрал, Черри, — ворчливо ответил сыщик. — Как ты меня вычислил в этом прикиде?
Усмешка на лице Черри стала еще шире.
— По глазам, старина. Больно у тебя взгляд уверенный.
— Учту на будущее.
— Учти, учти. — Хозяин ресторана перешел на шепот: — Слушай, Проныра, тебе надо срочно делать ноги.
— А что такое?
— Скоро нагрянет Гробовщик со своей бандой. Будет очень жарко.
— Это точно, Черри?
— Точнее не бывает, старина. Гробовщик хочет разобраться с Перуанцем. Так что сваливай, пока не поздно.
Но было уже поздно.
Бах! Бах! Бах! — раздалось несколько выстрелов в холле.
Послышались крики.
Тра-та-та-та-та… — застрочили автоматы.
Вж… вжж… вжжж… — зажужжали в воздухе пули.
— Я вас выведу через черный ход, — быстро сказал Черри. — Идемте!
И он, прихрамывая, побежал к стойке. Ребята и детектив кинулись следом. Черри открыл ключом какую-то дверь.
— Спуститесь по лестнице и направо. О'кей?
— О'кей, Черри, — с ухмылкой ответил Проныра. — На том свете тебе это зачтется.
Черри тоже ухмыльнулся. — Проваливай, кусок прикола. Счастливо.
Сыщик и ребята выскочили из «Белой акулы», заскочили в «Шевроле» и погнали по ночным улицам Сент-Питерсберга.
Опасность миновала. Джейн и Лешка перевели дух.
— Проныра, — сказала Джейн, — можно задать тебе один вопрос?
— Хоть десять, крошка.
— Почему Черри нам помог? Ведь он же бандит.
— Когда-то мы с ним были ловцами жемчуга в Эквадоре. И на Черри напала белая акула. Если бы не я, она б его на куски разорвала. А так он только ногу потерял… — Детектив поглядел в зеркальце заднего обзора. — Черт! У меня такое ощущение, будто нас преследуют.
Лешка, обернувшись, тоже посмотрел на дорогу.
— Никого, — сказал он.
— Нет, малыш, кто-то есть. Я всегда чувствую, когда мне садятся на хвост.
Машина выехала на набережную.
— А куда мы едем? — спросила Джейн.
— В «Три осьминога». Я хочу послушать, как поет Молли. — Сыщик тепло улыбнулся. — У нее такой чудесный голос.
Ребятам стало ясно, что бравый детектив неравнодушен к сестре Хэта.
В «Трех осьминогах» все было по-старому.
Сидели матросы. В воздухе витал дым сигарет… А Молли, стоя на сцене, пела песенку про моряка, который ушел в море и не вернулся.
