Олег Верещагин - Если в лесу сидеть тихо-тихо, или Секрет двойного дуба
— Ой, завтра — не знаю, — искренне ответил Олег. — Но я приеду обязательно, ты жди. Ну — я полетел!
— Не заблудись! И приезжай! — раздалось ему уже в спину. И потом ещё — совсем тихо: — Извини…
ГЛАВА 13.
Пока Олег мчался через поля — его мучило только одно: стыд перед Князем. Старый лесник либо уже поиски организовал — узнал, что в Марфинке им и не пахло, обыскивает с собаками лесные закоулки, овраги и речку. Стыдно было так, что Олег про себя решил — если Князь решит его отлупить, то пусть лупит. Заслужил. Только бы не вздумал отослать домой или посадить под арест! Но когда Олег въехал в лес, то на смену стыду пришёл страх.
Олег был действительно смелым парнем. Он не боялся ни драк с ровесниками, ни всяких там маньяков и прочих, будучи уверен, что всегда сможет если не отмахаться, то убежать. Но сейчас было не с кем драться и не от кого убегать. Страх был и вокруг и в самом Олеге. Он бесшумно скользил у мальчишки за спиной, и волоски на коже вставали дыбом, тянуло оглянуться и в то же время приходило понимание — нельзя. Можно только жать на педали, втиснув голову в плечи и надеяться, что ДРЕВНЕМУ УЖАСУ нет дела до человеческого существа, едущего через ЕГО, УЖАСА, ночной лес.
Эпизод с привидением уже не казался смешным. В голову полезли кадры ужастиков и прочитанных книг, и страх разросся и приобрёл вещественность. Он похрустывал в кустах и мелькал неподалёку парами красных точек. Олег даже не думал, что может не найти дуб. Какой дуб, доедет ли он до него вообще?! Повернуть? Но тогда — Олег был уверен — его не выпустят из леса. Тут же и набросятся. Кто? Он не хотел думать про это, но откуда-то из глубин даже не сознания, а наследственной памяти лезли образы, которыми, должно быть, пугали друг друга первобытные люди. Но у них, у первобытных, были копья, топоры. Огонь. Их было много. А он один — и даже фонарик боится включить. Ну — ещё есть нож под штаниной.
Наконец и ехать стало нельзя. Олег вроде бы держал правильный курс и, соскочив с велосипеда, повёл его рядом.
Совсем близко с тяжёлым топотом пронеслись несколько теней — так неожиданно,что от ужаса Олег не смог даже вскрикнуть и почувствовал, что ещё немного — и пришлось бы идти дальше в мокрых штанах. Без шуток, на самом деле. Но даже появившийся на секунду стыд был задавлен страхом.
— Пожалуйста, — вдруг сказал Олег, останавливаясь. — Ну пожалуйста, отпусти меня. Я не хочу ничего плохого. Я не делал тут ничего плохого! Мне нравится здесь, но… но только днём. Ночь — это не то как-то… ты только не обижайся…
Он не знал, с кем говорит и почему говорит — просто бормотал, съёжившись и вцепившись в велосипедный руль. А лес — лес… слушал. Да, слушал — иного слова Олег не мог найти. Слушал, присматривался — и мальчишка вдруг понял, что в этом внимании нет враждебности.
Никакой.
— Я… пойду? — спросил он. Лес промолчал, но Олегу показалось, что, если в нём и было что-то недоброе — то сейчас оно юркнуло в овражные норы. Лес был БОЛЬШЕ Страха. Он только позволял этому Страху тут жить, потому что так повелось издревле.
И Лес отпускал мальчишку.
Всё ещё вздрагивая, Олег с опаской двинулся дальше. И неожиданно понял, что ночной лес красив. Светлячки перепархивали, роились среди деревьев. Колоннами огромного древнего храма высились чёрные древесные стволы. Таинственно — но уже НЕ СТРАШНО — шуршали кусты, ухнула сова, а потом — потом где-то очень далеко, но отчётливо, наверное, у опушки хвойного бора, звонко запел лесной жаворонок-юла, который всегда первым подаёт голос в ночном лесу, говоря, что не так уж долго осталось до утра…
Двойной дуб словно сам вынырнул из темноты. Уже совсем спокойно Олег проделал ту же операцию, что и утром — влез наверх, поднял велик из 1964 года, опустил в 2001 и спрыгнул следом.
Тут тоже была ночь. И снова не очень-то добрая. Накрапывал дождь, тревожно гудели деревья. Олег спросил, поднимая велосипед — спросил так, как никогда не спросил бы днём, постыдился бы сам себя:
— Ты здесь? Ты живой… сейчас?
И снова понял — бояться нечего. Лес всё ещё был жив. Он ослабел и устал за прошедшие годы, люди измучили его беспощадностью и жадной, бессмысленной злобой. Но Лес не умер. И узнал мальчишку, не удивился. Слишком много он видел за свою очень долгую жизнь — Русский Лес, один из остатков когда-то великого Дома русского человека,
Его Кормильца, Спасителя, Крепости, Колыбели…
Олег перевёл дух и кинулся навстречу заслуженному наказанию…
…Наказание — спору нет! — было правда заслуженным. Вот только Олег его не получил, потому что, когда он явился на кордон, старым лесником там и не пахло. Короткого осмотра хватило, чтобы Олег понял — Князь вообще ещё не появлялся.
Олег покормил Серого, застоявшегося в конюшне. Переоделся, поел сам. И начал беспокоиться. Шёл третий час ночи, а Князь не возвращался! Первоначальная радость сменилась волнением.
К счастью, разволноваться окончательно Олег не успел. Серый вдруг заржал, ему ответил Туман, послышалась возня Клыка и Бойца — и старик вошёл в дом. Видно было,что он торопился и даже чувствует себя виноватым.
— Беспокоился, что ли? — слегка смущённо спросил он, закрывая дверь. — Уж прости, вышло так… Сейчас, Тумана поставлю и расскажу, а ты, если уж не спишь — псам чего кинь, ладно?
…— Князь, — задумчиво сказал Олег, когда лесник вошёл с улицы окончательно и присел на скамеечку у входа, чтобы разуться, сменить сапоги на толстые носки, в которых обычно ходил по дому, — я сегодня ночью вот выходил… Князь, а лес — он живой?
Лесник не ответил. Только переобувшись, он выпрямился и посмотрел на мальчишку своими яркими глазами из снежно-белых зарослей волос и тихо спросил:
— Понял теперь? Конечно живой. И добрый. Даже слишком добрый…
— Почему слишком? — не понял Олег. Князь вздохнул:
— Я иной раз думаю, Олега — что ему, лесу, стоит-то? Того же убивца лесиной сухой прихлопнуть. Или болото ему под ноги подстелить, гостю дорогому, незваному… А то на наш, человечий, суд — надёжа плохая…
— Их отпустили, — догадался Олег. Князь кивнул:
— А как же… Я и не надеялся, что арестуют. Думал, хоть штраф хороший заплатят! Какое там! Кинули, как корку собаке, посмеялись да и усвистали. Барахло ихнее им вернули чуть ли не с поклонами, на вышитом рушнике! — и Князь грохнул по стене кулаком так, что загудел весь дом. — Убивцам этим! Разорителям! Другой раз увижу — картечью начиню, да и спущу в омут, коли у нас в стране закон за деньги покупают!
— Князь, — сказал Олег серьёзно, — если задумаешь в партизаны уходить — меня с собой бери.
— А пойдёшь? — так же серьёзно спросил Князь.
— Побегу, — сообщил Олег. Лесник улыбнулся, оттаивая:
— Спать ложись, партизан. Завтра так и быть — не буду поднимать тебя, спи, пока спится…
«Сколько проблем, — сонно подумал Олег, укладываясь на раскладушку. — Тут браконьеры… там — председатель-террорист… да ещё этот личный враг с обрезом…» Закачалась перед ним солнечная заводь с искристыми белыми звёздочками лилий, и Олег, успев радостно понять, что придумал отличную вещь, провалился-ухнул в сон.
«Хороший парень, правильный, — думал Князь, ворочаясь в постели. — Нашей породы… День-то прошёл, часок посплю — и пора. Сколько их ещё осталось мне — дней, Лес-батюшка? Помирать вроде и неохота…»
Отродясь незнакомый со старческой бессонницей, лесник заснул почти так же быстро, как и Олег. Только на самой кромке яви и сна он увидел вдруг картинку — давнюю, очень давнюю: Валюшка, дочь Верки Кривощаповой, связной «спецов», катит ему, Князю, навстречу по лесной тропе плечо в плечо, педаль в педаль с Олегом.
Он не забыл этого. Но, проснувшись, рассудил, что это, конечно, было не воспоминание, а просто предсонный морок…
…Подаренный Князем выходной оказался кстати. Олег проснулся в первом часу дня! Тут с ним такого ещё не случалось — казалось преступлением тратить на сон великолепные утренние часы. Но вчерашние чрезвычайные обстоятельства извиняли — и Олег ещё долго валялся в постели, жмурясь, зевая и потягиваясь изо всех сил. Стоп! А что-то он вчера перед сном придумал такое… какую-то суперкрутую феньку! Ага… ага… стоп! Вспомнил!
Олег отбросил одеяло и засмеялся в потолок
Нет, сегодня он уже никуда не пойдёт. Поздно. Дела нужно начинать с утра, если хочешь, чтобы они были удачными и интересными. А сегодня и правда пусть будет выходной!
Поплескавшись и попрыгав возле умывальника, укреплённого во дворе, Олег сделал разминку. Князя не было на кордоне, да он бы и не удивился — привык, что его дальний родственник, поднявшись, прыгает в трусах по двору, лупцует воздух кулаками и выделывает разные штуки на перерубе сарая, по мере сил используя его вместо перекладины. От ночного дождика не осталось и следа — вовсю лупцевало с неба солнце, и Олег, снова сунувшись под умывальник — чтобы освежиться после разминки — весело прокричал в сторону леса:
