Валерий Роньшин - КЛАДБИЩЕ КУКОЛ
— У Чижиковой.
— Задавайте, Петр Трофимыч.
— Я вот что хочу спросить. — Майор смущенно кашлянул. — Ты с этим парнем-то целовалась?
— С Тохой? Целовалась.
— Какими поцелуями?
— Всякими.
— А японским целовалась?
— Да.
— Ты только не падай в обморок, Юля. Но, по-моему, твой Тоха — это Алиса Моллард.
У Пыжикова так челюсть и отвисла.
— Я фигею!
— Пока что особо не фигей. Это лишь мое предположение. Но смотрите, девчата, что получается. Наваждения у вас начались после того, как вы зашли в магический салон. Верно?
— Верно, — подтвердили девчонки.
— А кто вам надоумил зайти в этот салон?
— Никто. Мы случайно на него наткнулись.
— Не-е-ет, девчата, — покачал головой Гвоздь, — это была не случайность. Я думаю, Алиса давно вас вычислила, как наиболее подходящих кандидаток на трансформацию сознания. И, приняв облик шестнадцатилетнего паренька, искала с вами знакомства.
— А зачем?
— Ей надо было заманить вас в салон, чтобы провести с вашими сознаниями подготовительную работу. Вот поэтому, Юля, Тоха и поцеловал тебя японским поцелуем.
— При чем тут японский поцелуй?
— Вместе с этим поцелуем Алиса заложила тебе в подсознание приказ явиться в магический салон.
— Но она с нами там ничего не делала. Мы только поговорили, и все.
— Нет, не все. Вы же сами рассказывали, что вошли в салон около двенадцати, находились там от силы полчаса, а когда вышли, было полпятого. Это говорит о том, что Алиса с вами не разговаривала, а погрузила вас в транс и подготовила ваши сознания для трансформации.
Чижиковой все еще не верилось.
— Зачем тогда Тоха мне часы подарил, если он Алиса Моллард?
— А ты не догадываешься?
— Не-а.
— Эти часики — с определителем местоположения.
— А-а, — поняла Рыжикова. — По этим часам Алиса Моллард на Чижика наведенку наводила.
— Так точно! — подтвердил Гвоздь.
— А почему она мне такие часы не дала?
— С тобой она и без часов справилась. На одного человека наводить наведенку для Алисы пара пустяков. А одновременно на двоих — уже напряг. Вот она часиками и воспользовалась.
— Тоха — Алиса Моллард, — пробормотала Чижикова. — У меня в голове это не укладывается.
— Ничего, уложится со временем, — заверил ее майор.
— Но вы же говорите — это только ваше предположение. Может, Тоха к этой истории вообще не имеет никакого отношения.
— Может, и не имеет, — согласился Гвоздь. — Тем более что в Комарове я его могилы не обнаружил.
— Наверное, вы не там искали. Его могила между памятниками Чехову и Гоголю.
— Да ведь Чехов с Гоголем в Москве похоронены.
— В Москве? — удивились девчонки.
— Так точно! — козырнул Кипятков. — На Новодевичьем кладбище.
— Ну и ну, — почесали Чижикова-с-Рыжиковой затылок Пыжикова.
А Гвоздь приказал:
— Летим в Москву, орлы!
Глава XIX
ОЖИВШИЙ ПОКОЙНИК
И вот они уже в Москве. На Новодевичьем кладбище. Между могилами Чехова и Гоголя и впрямь был похоронен Антон Налимов. Но какой!.. На гранитном постаменте возвышался мраморный бюст пожилого мужчины в морском кителе, тоже, разумеется, мраморном. Надпись, сделанная золотыми буквами, гласила:
АДМИРАЛ АНТОН ЗАХАРОВИЧ НАЛИМОВ
— Вот так номер, чтоб я помер! — подкрутил усы майор Гвоздь. — Это что ж, твой Тоха?
Чижикова слова не могла вымолвить от изумления.
А Рыжикова сказала:
— Крутая фишка!
— Так точно! — козырнул капитан Кипятков.
— Я фигею, — уже вслух изумлялась Чижикова. — Тохе же было шестнадцать с хвостиком.
— А этому Тохе шестьдесят с хвостиком, — указал Гвоздь на даты жизни. — Поздравляю вас, орлы. Вот вам еще одна загадочка, которую нам подкинула Алиса Моллард.
— Вы думаете — она?
— Ну а кто ж еще?.. Жора, дай-ка лупу.
— Слушаюсь!
Капитан достал из дорожной сумки увеличительное стекло и передал майору. Гвоздь, поднеся увеличилку к памятнику, принялся внимательно его осматривать.
— Вот так номер, чтоб я помер! — воскликнул он минуту спустя. — Девчата, посмотрите-ка сюда, — передал он лупу Пыжикову.
Девчонки посмотрели.
В самом низу постамента виднелась едва заметная надпись: «Скульптор Савелий Ворончук». И проставлена дата.
— Ну и что? — не поняли подруги.
— А то. Выходит, памятник сделан в прошлом году. А адмирал умер в этом. Вам это странным не кажется?
— Нет, не кажется. Египетские фараоны себе вообще пирамиды за сорок лет до смерти начинали строить.
— Так то фараоны… — сказал майор. — Жора!
— Я!
— Дай-ка щуп.
— Есть!
Из той же дорожной сумки Кипятков вынул длинный металлический стержень, который еще и раздвигался, как антенна.
— Прошу, товарищ майор.
Гвоздь воткнул заостренный конец стержня в могилу и надавил. Штырь без труда вошел в мягкую землю. Лицо майора приняло сосредоточенное выражение.
— Так, так, так, — бормотал он в усы, погружая щуп все глубже и глубже. — Ага-а, вот он гробик… — нащупал Гвоздь и присвистнул: — А покойничка-то в гробу и нет.
— Как нет? — поразились все.
— Сами послушайте… — Гвоздь потыкал стержнем. — Слышите?! Когда в гробу кто-то лежит — звук совсем другой… Вот так номер, чтоб я помер! Куда ж адмирал-то подевался? А, Жора?
— Не могу знать, товарищ майор!
— Может, домой вернулся? Надо бы проверить.
Девчонки захихикали, думая, что Гвоздь шутит. Но майор и не думал шутить.
— Едем на «Третьяковскую»! — распорядился он.
— А почему на «Третьяковскую»? — спросили подруги.
— Вы к кому? — как и прошлый раз, осведомился охранник.
— К адмиралу Налимову! — отчеканил Гвоздь.
— Он умер.
— А кто теперь живет в его квартире?
— Адмиральша Налимова. Но она никого не принимает.
— Думаю, нас она примет. — Гвоздь показал охраннику удостоверение.
— Проходите, товарищ майор, — козырнул тот. — Я ей сейчас позвоню.
Шикарный лифт с зеркалами поднял фээсбэшников и Юлек на восьмой этаж. Дверь им открыла та самая женщина, которую Чижикова и Рыжикова видели в свой прошлый приход.
— Здравия желаю! — отдали ей честь майор с капитаном. Обе Юльки тоже поздоровались.
Адмиральша кивнула в ответ.
— Чем могу служить, господа? — довольно сухо спросила она.
— Хотелось бы с вами побеседовать, мадам, — галантно промолвил Гвоздь.
— О чем же?
— О вашем муже.
Адмиральша меланхолично вздохнула.
— Что о нем говорить. Он умер.
— И тем не менее, — настаивал майор.
— Хорошо, — согласилась адмиральша и впустила непрошеных гостей в квартиру.
В прихожей всем в ноздри ударил крепчайший запах табака. Чижикова-с-Рыжиковой, то есть Пыжиков закашлялся.
Майор же Гвоздь, наоборот, с удовольствием втянул ноздрями воздух.
— «Джек-Потрошитель», — определил он нюхом заядлого курильщика. — Самый крепкий трубочный табак. — Вы что, мадам, трубку курите?
— Представьте себе. Антон Захарыч всю жизнь курил. Ну и я пристрастилась.
Адмиральша повела их в комнату. На журнальном столике стояла полупустая бутылка ямайского рома и стакан. «Видимо, адмирал всю жизнь еще и ром пил», — одновременно подумали Гвоздь, Кипятков и обе Юльки.
— Прошу садиться, — указала адмиральша на массивные кресла и села сама. — Итак, я вас слушаю.
— От чего умер ваш муж? — напрямик спросил майор.
— От старости.
— Но ведь он был не такой уж и старый.
— Но не такой уж и молодой, — отпарировала адмиральша. И предложила: — Хотите рома, господа?
— Мы на службе не пьем, — отказался за всех Гвоздь.
— А я выпью. — Адмиральша залпом маханула целый стакан, даже не поморщившись. И потянулась к бутылке — налить еще.
И тут майор Гвоздь сказал:
— Послушайте, адмирал, может, прекратите этот маскарад?
Адмиральша так и замерла над бутылкой. Чижикова-с-Рыжиковой тоже замерли. И Кипятков замер. В общем, все замерли. Кроме майора Гвоздя. Повисла пауза. Все ждали, что скажет адмиральша.
— Чтоб меня пьяный кальмар проглотил, — басом сказала «адмиральша». — Как вы догадались, майор?!
Гвоздь с усмешкой подкрутил усы.
— Элементарно, адмирал. У вас в вырезе женской кофточки тельняшка виднеется.
— А может, это для красы, — тоже усмехнулся «оживший» Налимов.
— Сразу видно, что вы моряк, а не женщина. Женщина, к вашему сведению, никогда не наденет шелковую розовую блузку с сине-белым тельником.
— Ух ты, — восхитился Кипятков. — Вы, товарищ майор, и в женской моде разбираетесь.
— А как же, Жора, — подмигнул ему Гвоздь. — Я ведь в прошлой жизни женщиной был. И довольно симпатичной…
— В чем, собственно, дело, братишки? — спросил адмирал, наливая себе полный стакан рома.
