Город злодеев. Испорченная магия - Эстель Лор

меня за плечи. Рассказывает о своём отце. Я рассказываю Джеймсу о том, что случилось с моей семьёй. Мы изо всех сил стараемся не касаться друг друга, но пространство между нами почти искрит. Я всегда чувствую, в каком месте класса он сидит, и он тоже чувствует, где я, словно каждый атом пространства между нами знает, что мы должны быть рядом.

А затем он. Наш первый поцелуй, который едва не начал конец света. Но это не оттолкнуло нас друг от друга. Вместо этого мы стали только ближе. «Это и есть доверие, – говорит мне голубой свет. – Откройся».

И я открываюсь. Когда мы с Джеймсом снова целуемся, губы, которые соприкасались тысячи раз, ощущаются иначе: словно у нас миллионы новых нервов, словно мы можем понимать друг друга без слов и предсказывать движения другого. Мы целуемся, пока не начинаем чувствовать, что у нас вообще нет тел и мы не что иное, как этот свет.

Цветы вокруг нас сияют каскадом радужных красок. Они покачиваются и танцуют для нас.

– Мэри, – с трудом произносит Джеймс, его голос звучит хрипло и прерывисто. – Это прекрасно. Ты прекрасна.

Вот на что похоже доверие.

Оно похоже на любовь.

Глава седьмая

Малли Сент у меня на кровати. Её рот проговаривает буквы моего имени. Её кожа зеленоватого оттенка, жёлтые, как у ящерицы, глаза подёрнуты белёсой дымкой. Она объята языками пламени. Она ползёт ко мне. Она подожжёт мою кровать. Она сожжёт всё. И если она подберётся ближе, мы обе умрём.

Но когда она подбирается ближе, мы не умираем. Только температура немного поднимается. Малли придвигается так близко, что её горячее дыхание касается моих щек. Языки пламени лижут мою кожу.

– Они заберут всё себе, и тебе ничего не останется, – говорит она. – Никому ничего не останется.

Рука Малли проникает сквозь мою кожу; слои мышц, а затем и рёбра раздвигаются под её горящей кистью. Что-то внутри меня обрывается. Когда Малли вытаскивает руку, по ней чёрными ручейками стекает кровь, а в ладони лежит пульсирующий комок.

Я хватаюсь за грудь, пытаясь прикрыть зияющую дыру и оглядываясь по сторонам в поисках того, что поможет мне залечить рану.

– Мэри Элизабет, – говорит Малли, держа в руке моё сердце. – Скоро тебе придётся выбирать между разумом и сердцем. Нам всем придётся.

Я задыхаюсь и хватаю её за запястья. Вот как ощущается смерть. Так много дел не закончено, так много никогда не будет сделано. Я хочу позвать Джеймса или Урсулу, но мне не хватает сил, чтобы издать хотя бы звук. Чем ближе оказывается Малли, тем труднее становится дышать. В её духах слышны сладковатые нотки разложения.

– Ты умерла? – спрашиваю я, понимая, что говорю не вслух.

Малли кладёт палец себе на подбородок и поднимает голову, словно ищет ответ где-то на потолке. Затем она приближает своё лицо вплотную к моему.

– Я скучаю по своей птице. – Малли склоняет голову набок. – Ты видела Гелиона, Мэри Элизабет?

– Мэри Элизабет, ты меня слышишь?

– Ты слышишь меня?

– Мэри Элизабет.

– Мэри Элизабет?

– Мэри Элизабет! Проснись!

Я открываю глаза, и в них ударяет яркий белый свет, а голова пульсирует от боли, и на секунду мне кажется, что меня похитили и сейчас будут допрашивать под лампой. Потом я понимаю, что лежу в своей комнате и существо, устроившее мне пытку светом, – это Белла. Она у меня в квартире.

Я тянусь к прикроватному столику, скольжу пальцами мимо полупустого стакана с водой и книги по криминалистике, которую я пыталась читать, и пытаюсь сфокусировать взгляд на экране телефона.

– Половина седьмого? Что за... – Я не помню, во сколько именно вернулась домой этой ночью... вернее, уже утром. Но не больше пары часов назад. Я вспоминаю тот свет. И Джеймса.

– Доброе утро, солнце, – говорит Белла. – Добро пожаловать обратно в Шрам. Сегодня снова замечательный день. На небе ни облачка.

– Белла, как ты вообще нашла мою квартиру?

– Элементарно, моя дорогая.

Я прищуриваюсь на неё, держа телефон в руке, и комната постепенно обретает чёткие очертания.

Белла вздыхает:

– Взяла адрес из базы данных.

– Это вторжение в частную жизнь.

– Меня впустила твоя тётя. Она ещё не спит.

Весь экран телефона занимают сообщения от Джеймса.

«Я люблю тебя».

Потом: «Сегодня мне нужно кое-что сделать. Увидимся позже».

Затем: «Волшебного тебе дня», три смеющихся эмодзи и парочка волшебных палочек.

Запах Малли Сент до сих пор стоит в носу, и меня накрывает волна тошноты. Я опускаюсь обратно на подушку, ощупываю грудь и не нахожу там открытой раны или голубого света; сердце тоже до сих пор при мне. Просто обычная я: измученная, недовольная и, возможно, одержимая призраком.

Белла, наоборот, сияет как луч солнца.

– Ого, – восклицает она, раздвигая глухие шторы. – Вот это вид. Ты вообще понимаешь, как тебе повезло? Твои окна выходят прямо на Чудо-озеро. Из моего окна видно только соседей напротив, и, поверь мне, это не то зрелище, которое хочется видеть.

– Задёрни шторы, чудовище!

Белла полностью меня игнорирует. Словно я ничего и не сказала. Она глазеет на Чудо-озеро. На ней футболка и брюки с высокой талией на подтяжках. Её макияж безупречно естественный, а волосы собраны в небрежный пучок. Бьюсь об заклад, ей потребовалось не меньше часа на сборы, и вот она тут, в моей спальне, бодрая и свежая, хотя на часах нет и семи утра.

– Ты была тут во время Падения? Оно случилось прямо у тебя за окном. – Белла лучится любопытством и энтузиазмом. Наверное, я сделала что-то ужасное, чтобы заслужить её присутствие в своей жизни. – Ты его видела? – спрашивает она.

– Видела, – отвечаю я, стараясь прогнать те воспоминания. – Белла, я спрошу ещё раз. Что ты забыла в моей квартире?

– Ну, – кажется, она задумывается, – мы напарницы. У нас есть задание. Ты не отвечала на мои сообщения. И раз такое дело, мне пришлось прийти сюда. А ещё, согласно твоему досье, большую часть дня ты свободна, и это замечательно, потому что у нас совсем нет времени. Нужно найти Малли, в идеале сегодня, так что поднимайся! Идём!

– Ладно, – говорю я. – Но я думала, что мы договорились встретиться после школы. В участке.

– Да, однако... – Белла