Артем Кораблев - Охота на привидений

Байкал тоже прибежал и с дурашливой физиономией наблюдал за нашими дейст­виями. Потом он подскочил к одной из широких дыр, чернеющих в снегу, и стал сосредоточенно ее раскапывать, периоди­чески побрехивая в нору или на воздух.

— Чует, — многозначительно кивнул на пса Пал Палыч. Дядя Егор ничего ему не ответил, видимо, считая, что молча­ние — знак согласия.

Тем временем Пал Палыч достал из вещмешка две шашки, как он сказал, с полицейским газом. Этим газом он и соби­рался выкуривать енотов из норы. Свер­шив все необходимые приготовления, полковник попросил нас с Вовкой отойти не­много назад, подальше от разверстых в снегу входов в жилище енотов. Так он за­ботился о нашей безопасности и освобож­дал поле для стрельбы, которая могла на­чаться, если бы еноты появились наружу.

Дядя Егор оттащил неутомимого Бай­кала за ошейник и взял его на поводок. Все были готовы к главному действу.

Пал Палыч запалил шашку, решитель­но подошел к норе и сунул туда руку, чуть ли не по плечо. Затем быстро отбежал на несколько шагов.

Видимо, еноты не живут в плохо про­ветриваемых помещениях, по крайней мере в этой норе тяга была превосходная. Дымина клубами повалил наружу и все в нашу сторону. Первым смекнул суть дела полковник, ни слова не говоря, он развер­нулся и ломанул мимо нас, придерживая на ходу свою ушанку. Мы последовали его примеру. Бежать пришлось метров семьдесят, но все равно всем досталось. Пал Палыч отстал и доковылял к нам послед­ним, задыхаясь, кашляя и утирая слезы.

— Хорошо, что не иприт, — произнес он, откашлявшись.

— А что такое иприт? — спросил Вовка.

— Есть такое боевое отравляющее ве­щество кожно-нарывного действия, — по­яснил полковник.

Мы дождались, когда дым развеяло ветром, и поспешили посмотреть на результаты. Пал Палыч опять отстал. Обер­нувшись, я заметил, что он сильно хромает.

— Пал Палыч, что случилось? — оста­новился я.

— Ничего, ничего, когда бежал, ногу подвернул.

Ни енотов, ни даже их следов у нор на холме не было.

Охота закончилась, мы возвращались домой не в лучшем настроении все, кроме меня. Я был доволен, что еноты не постра­дали и сам прогулялся неплохо. Жаль только, что живых зверей я так и не уви­дал. Ну да впереди было у нас еще трое суток каникул, и я надеялся еще сходить на охоту. Вот только как Пал Палыч будет охотиться? По мере приближения к Ворожеева он хромал все больше, и мы не раз останавливались отдыхать.

— Да-а, — сказал на одном из таких привалов дядя Егор, — не везет нам, Па­ша. И тетка Дуня осталась с носом.

— А что такое? — поинтересовался полковник, потирая поврежденную конеч­ность.

— Да она меня просила капкан на ено­та поставить, зверь к ее уточке да курам подбирается. Следов много вокруг дома. А я капканов не держу, жестокое это дело зверя в капкан ловить. Обещал ей енотов другим макаром извести. Да вот не вы­шло.

— Фигня это, — заметил Пал Па­лыч. — Что, тут одна нора на весь лес, что ли? Вон следов сколько.

Следов на снегу действительно было много.

Охота на некоторое время отвлекла ме­ня от моих мыслей о церковном подземе­лье, но на подходе к Ворожееву, на том же месте, что и вчера, мы опять повстречали приезжих» Видимо, они опять возвраща­лись из церкви.

— Как охота? — после дежурных при­ветствий поинтересовался уже знакомый мне «оборотень» в синей куртке.

— Да лося завалили и двух кабанов, — отозвался Пал Палыч.

— Где же туши? — удивился приез­жий.

— Съели, — объяснил дядя Егор.

— Поня-атно, — приезжий заулыбался. Я стоял и внутренне сокрушался, что упускаю еще один благоприятный момент для обследования церкви, но о том, чтобы отстать и задержаться с этой целью, нечего было и думать. Пал Палыч спешил домой, насколько позволяла ему больная нога.

Дома мы со Светкой аккуратно стянули сапог с ноги Пал Палыча. Лодыжка у него уже распухла.

— Ерунда, — хорохорился он, — про­стое растяжение связок.

Пал Палыч когда-то в молодости, еще до того, как угодил в вооруженные силы, окончил медицинский институт и, конеч­но, разбирался в травмах.

— Дня через три буду ходить, — ут­верждал он, — но завтра придется поле­жать. Сашок, принеси с улицы снега, при­ложим к больному месту. А ты, Светик, завари нам чаю покрепче.

Сбегав на улицу, я принес полную мис­ку снега. По возвращении я застал полков­ника отчитывающим свою племянницу.

— Ну о чем ты думала, — выговаривал он раздраженным тоном. — Кто теперь в магазин попрется? Что нам теперь, без чая сидеть?

— В чем дело? — поинтересовался я.

— Чай вы вчера не купили? Не купи­ли, — спрашивал и сам же отвечал Пал Палыч. — Если уж ты у нас тут за хозяй­ку, — обращался он уже опять к Свет­ке, — так и следи за всем.

— Ну я забыла, — оправдывалась Светка.

— Заб-ы-ыла, — передразнил ее дядя. Настроение в связи с травмой у него было не очень-то.

— Давайте я сбегаю, — обрадовался я. В голове моей тут же созрел хитрый план. Ведь идти-то к магазину опять мимо цер­кви.

— Куда? Сиди. Устал на охоте. Да и во­обще хлопот с тобой потом не оберешься, опять в какую-нибудь могилу полезешь.

— Да не полезу я больше никуда, — соврал я. — Мне больше не хочется с приви­дениями и покойниками знаться.

— Пусть сходит, дядя Паша, — вмеша­лась и Светка. — Без чая действительно плохо.

— Ладно, иди, — видимо, взвесив все «за» и «против», после некоторого молча­ния согласился полковник. — Только я те­бя прошу: туда и обратно, никуда не сво­рачивай.

Я еще раз пообещал не лезть ни в какие могилы, получил от Пал Палыча деньги, снова оделся и отправился в магазин.

Чтобы выиграть время на поиск подзе­мелья, до церкви я бежал бегом, не оста­навливаясь. Мои ожидания оправдались: заглянув в окно, я убедился, что внутри никого нет. Но надо было спешить, приез­жие могли и вернуться. Я быстро вскараб­кался на подоконник и прыгнул внутрь.

Опять меня обволокла со всех сторон тишина заброшенного храма. Потрескав­шиеся от времени и подпорченные сырос­тью, но такие живые лица молча взирали на меня со стен. Некоторое время я опять рассматривал старинные росписи. Однако надо было искать вход в подземелье.

Я понимал, что могу заниматься этим очень долго и безрезультатно, недаром ведь местные ничего про этот вход не знают. Однако я надеялся найти какие-нибудь следы или приметы, оставленные приез­жими, и использовать их в своих поисках.

Чутье меня не подводило. На полу было немало снега, нанесенного на пол храма сапогами приезжих. Был здесь, конечно, снег и от наших сапог, ведь мы сюда лази­ли со Светкой и Вовкой. Но я искал такое место, где снегу будет особенно много. Вскоре я нашел площадочку, где его было побольше, чем в других местах церкви, — рядом с картиной Страшного суда, перед узенькой лестницей, ведущей на неболь­шое возвышение, где, видимо, когда-то стояли певчие. Больше того, снег был в этом месте какой-то грязный, перемешан­ный с кирпичной пылью, но никакой дверцы или люка нигде не было заметно. Я обошел возвышение — безрезультатно. Тогда я поднялся на него и тоже ничего сначала не заметил, но когда уже собирал­ся спускаться обратно по узенькой лестнице, то обратил внимание на довольно большой кусок фанеры, валявшийся на церковном цолу, в углу за возвышением. Мое внима­ние привлекло то, что рядом как раз нахо­дилось окно, на котором еще сохранилась металлическая решетка. Однако эта ре­шетка никак не мешала проникновению внутрь снега, и его нанесло сюда ветром изрядно — у окна снег лежал целой гор­кой. А вот на листе фанеры его не было вовсе, да и у края листа он был утоптан ребристой подошвой. Я поспешил спус­титься с клироса, так, кажется, называет­ся в церкви место для певчих.

Под фанеркой оказался все тот же обыкновенный пол, только гораздо чище, чем в остальных местах церкви. Он был покрыт плитками из какого-то камня, одна из плиток казалась особенно чистой и имела глубокие щели по краям. Я достал из кармана свой любимый перочинный но­жик с эмблемой швейцарской армии — маленьким серебряным арбалетиком. Его подарил мне отец как-то в день рождения. Ценен этот нож тем, что не был поддел­кой, которыми торгуют чуть ли не в каж­дом втором московском ларьке, а изготовлен из настоящей швейцарской нержавеющей стали. Я просунул его лезвие в щель с краю плитки и попробовал ее поддеть. Плитка поддалась, я ее вынул и увидел массивное железное кольцо. Сомнений почти не оставалось, здесь должен был быть люк, ведущий в подземелье.

Ухватившись за кольцо, я что было силы рванул его и едва не полетел вверх тормашками, так легко распахнулась крыш­ка люка. Но, что меня поразило, — без ма­лейшего скрипа, а ведь мы-то с Вовкой и Светкой слышали тогда скрип, исходящий из церкви и даже какое-то уханье. Да и во­обще было странно, что петли за столько лет не заржавели. Впрочем, я вспомнил, что приезжие исчезали в церкви тоже без­звучно. Загадка скрипов оставалась нерас­крытой.