Поль-Жак Бонзон - Тайна старинного рояля
— Да, — решил Корже, — медлить нельзя. Нужно заявить в полицию.
— Прямо сейчас, — добавил Сапожник, к которому, после того как он выплакался, вернулись энергия и решительность.
Гиля и Бифштекса еще не было, но мы не могли больше ждать. Я нацарапал записку, чтобы они сразу шли в комиссариат.
И вот мы, протискиваясь сквозь праздничную толпу, зашагали в полицейский участок. Нас направили в главный комиссариат, расположенный около городской гостиницы. Перед дверью комиссариата стоял постовой.
— Мсье полицейский, мы бы хотели пройти к комиссару.
Постовой изумленно уставился на нас. — К комиссару?..
Нам нужно срочно с ним поговорить.
Вы что-нибудь потеряли?
Нет, мсье полицейский, дело посерьезнее… Человек в опасности!
Постовой еще раз с интересом оглядел нас, затем отошел в сторону и пропустил в большую комнату, в которой, сидя за большим столом, курили и болтали полицейские. Наше вторжение им не понравилось, они недовольно посмотрели на нас.
Что вам нужно?
Нам нужно поговорить с комиссаром, — сказал Корже.
Полицейские захохотали.
— С комиссаром?.. Хотите, чтобы он поискал ваши двадцать су?
Корже не сдавался.
— Завтра утром около моста Сен-Венсан человек будет сбит машиной.
Он произнес эти слова так серьезно, что полицейские на мгновение перестали смеяться. Но тут один из них сказал с издевкой:
— Ребята, вы, по-моему, ошиблись! Завтра — первое января, а не первое апреля. Знаете, в полиции таких шуток не любят.
Мы не ожидали такого приема. Мади подошла к столу, кипя от возмущения.
Поверьте нам, бандиты собираются задавить слепого, нашего друга!
И они вам об этом сказали, чтобы вы успели заявить в полицию?
Мы не шутим! — в отчаянии воскликнула Мади. — Это сделает на своей машине один человек, который живет в Сент-Фуа. Мои друзья только что подслушали разговор…
Да, — подтвердил Сапожник, — мы все прекрасно слышали. Это должно произойти завтра утром.
Он без запинки рассказал всю историю, отчаянно жестикулируя и не замечая, что полицейские смеются над ним. Когда он закончил, один из них поднялся, взял его за руку и сказал ласковым голосом:
— Это все ужасно интересно, малыш. Я бы на твоем месте купил толстую тетрадь и в ней чернымпо белому написал бы отличный детективный роман.
Мы протестовали, возмущались, клялись, что Сапожник говорит правду, но полицейские не желали нас слушать. В конце концов мы им надоели, и они потребовали, чтобы мы покинули помещение. Но тут случилось непредвиденное: у Мади сдали нервы. Вскрикнув, она зашаталась и упала на пол. Полицейские бросились к ней, подняли, уложили на стулья… В лице девочки не было ни кровинки.
Полицейские утратили свою веселость, они казались скорее раздосадованными… Вдруг в глубине комнаты открылась дверь и из нее вышел человек в штатском.
— Что тут за шум?
— Ничего особенного, господин комиссар, девочка упала в обморок.
На улице?
Нет, здесь, в участке.
А что она тут делала? И кто эти мальчишки?
Это Мади, наша подруга, — с жаром заговорил Корже. — Мы пришли поговорить с вами, господин комиссар, но полицейские нас не пускают. Мы пришли вам сказать, что завтра утром слепого старика, нашего знакомого, собираются сбить машиной около моста Сен-Венсан!
Что? Преступление?
Один из полицейских услужливо вмешался:
— Господин комиссар, не слушайте их. Они нам тоже рассказали эту историю… Ну чистый бред, господин комиссар!
Комиссар не ответил. Он знаком приказал полицейскому замолчать и склонился над Мади.
Как ты себя чувствуешь, малышка?
Извините… не знаю, что со мной… Наверное, я сильно переволновалась, потому что наш старый друг в опасности, а нам не хотят верить.
Комиссар помог ей подняться. Девочка уже немного порозовела.
— Хорошо! — сказал он. — Проходи сюда. И вы, ребята, тоже.
Он провел нас в свой кабинет — большую комнату, заставленную шкафами и заваленную бумагами. Он усадил Мади на стул, мы стояли рядом. Комиссар сел за стол. Потом медленно и спокойно произнес:
— Я вас слушаю!
Я снова повторил все, о чем мы узнали, стоя под окном дома с башенками. А затем рассказал все по порядку — о слепом, о старьевщике, о пропавших и найденных собаках.
Сначала нам показалось, что комиссар слушает невнимательно: он рассеянно постукивал кончиком карандаша по столу. Неожиданно карандаш задрожал в его пальцах, он прищурился. Когда мы закончили, комиссар задал нам множество вопросов, будто допрашивал преступников, хотя ведь мы, наоборот, хотели спасти мсье Воклена. Наконец комиссар попросил меня повторить содержание беседы, подслушанной в Сент-Фуа. Он сделал какие-то пометки в блокноте, потом развернул карту города и попросил показать, где все должно произойти.
— Здесь, мсье комиссар. Это должно случиться здесь, напротив моста, на том берегу Соны.
Он задумался, взглянул на нас, задал еще несколько уточняющих вопросов и наконец заявил:
— Ну что ж, я убедился, что вы говорите правду. Завтра в девять к мосту прибудет полиция. Я отдам приказ. Но вас там не должно быть видно. Однако, возможно, вы мне понадобитесь. Спрячьтесь где-нибудь неподалеку. Разумеется, вмешиваться вы не должны. Пусть поработает полиция. Что же касается слепого, то я запрещаю вам предупреждать его. Понимаете почему? Нужно, чтобы до последней минуты все шло так, как задумали преступники. Итак, завтра утром, в девять часов, у моста Сен-Венсан.
Комиссар встал, подошел к Мади и ласково потрепал ее по щеке.
— Спасибо вам, ребята. Вашему слепому повезло, что у него такие друзья.
Он открыл дверь и простился с нами. Полицейские с изумлением смотрели на нас, когда мы выходили. Малыш Сапожник презрительно смерил их взглядом, если можно так выразиться, с высоты своего роста. На улице мы столкнулись с Гилем и Бифштексом. Найдя в Пещере нашу записку, они побежали в комиссариат. Мы рассказали им обо всем и, немного успокоенные, разошлись по домам.
Домой я пришел около восьми. Отец уже вернулся с работы. Он строго посмотрел на меня, будто хотел сказать: «Ты пришел слишком поздно, Тиду, что бы это значило?» К счастью, он промолчал, и мне не пришлось оправдываться. Теперь, когда мы побывали у комиссара, я мог бы рассказать родителям все, но мне хотелось подождать до завтра, когда эта история закончится и наш старый друг будет спасен… К тому же, если мама узнает, в какую переделку я попал, она очень расстроится!
После ужина мы с Кафи тут же отправились в мою комнату. Завернувшись в одеяло, я пытался заснуть, но в голове у меня все звучал омерзительный голос человека в сером пальто. Я мучительно пытался найти причину, толкнувшую его на преступление. Конечно, дело было в рояле, стоившем целое состояние, но как он смог бы получить это состояние, избавившись от слепого?
Не знаю почему, но понемногу мной вновь овладел страх. Меня неотвязно преследовала мысль, что вечером этот человек выдумает еще что-то. А вдруг он приедет завтра раньше, когда на набережной не будет никого, кто сможет спасти нашего старика?
Я тихонько подозвал Кафи. Верный пес подошел к кровати и подал лапу. Мы вместе прислушивались к гулу, доносившемуся с улицы: в сегодняшнюю новогоднюю ночь там было особенно шумно. Иногда мне казалось, что меня зовут друзья, чтобы сообщить плохую новость; но это были всего лишь веселые крики полуночников, которые встречали праздник на улице. Им было чему радоваться!
Вдруг мне захотелось встать, тайком выйти из дому, побежать на Фурвьер и предупредить слепого… Нет, комиссар не велел этого делать. Полицейские хотели схватить злоумышленников на месте преступления.
Колокол церкви Круа-Русс прозвонил полночь. Новый год! Вдалеке раздались взрывы петард. Сердце у меня щемило, но я сказал себе: «До утра остается всего несколько часов. Нужно заснуть, и как можно скорее, не то я просплю».
У МОСТА СЕН-ВЕНСАН
Когда я проснулся, было еще темно. Семь часов! Спал я недолго, но мне показалось, что прошла целая вечность: всю ночь меня мучили кошмары. Родители уже встали и были на кухне. Я быстро оделся и побежал их поцеловать.
— С Новым годом, мамочка!.. С Новым годом, папочка!
Но как я мог скрыть свои чувства? Голос у меня дрожал.
Мама обняла меня.
С новым годом, Тиду!.. Ты почему так рано? Раньше ты всегда ждал, пока мы придем к тебе в спальню.
Потому что… потому что я обещал слепому зайти к нему.
В такую рань?
Мы еще не говорили, что нашли его собаку. Ждали первого января, чтобы сделать ему сюрприз.
Тьфу, как нехорошо начинать новый год с вранья! Но потом, когда я все объясню, мама меня обязательно простит. К тому же солгал ли я? Ведь если все закончится благополучно, мы действительно сможем сказать мсье Воклену, что Брике нашелся.
