Кэролайн Кин - Тайна подвенечной вуали
— А где фамильные портреты семьи? — спросила Нэнси, оглядывая стены.
Роберт ответил с досадой, показывая тем самым, что ему тоже не нравится, что их нет:
— К сожалению, пять лет назад, когда мистер Торндайк выехал из этого дома, он велел убрать все свои личные вещи, в том числе и портреты. Так что просим извинения.
У Нэнси упало сердце, но все же она продолжала искать в каждой комнате какую-нибудь крошечную улику, маленький ключ, туманную информацию о Сесилии Банкрофт, о вуали и Моссе. Больше о Сесилии Банкрофт. Однако чаще всего ее глаза наталкивались на изображение тюльпанов — семейного герба Торндайков.
Похоже было, что хозяин дома метил им все, что ему принадлежало: мебель, стенные украшения и портреты, корешки книг.
Герб этот представлял собой искусное сочетание цветущих тюльпанов, помещенных внутрь изящно сплетенного венка, а все вместе казалось Нэнси похожим то ли на сеть, то ли на толстую паутину.
— Неплохое местечко, — сказала Джорджи, — но жить бы я здесь не хотела. Уж очень все угрюмо.
— Если исчезнувшим наследником окажусь я, — сказала Бесс, — то, пожалуй, не откажусь от такого домика. Да и вас приглашу погостить.
Роберт подвел экскурсантов к комнате, которую назвал самой печальной, самой сиротливой комнатой в доме. Это был личный кабинет Торндайка.
— Здесь, — объяснил Роберт, — хозяин держал все документы, связанные с его безуспешными многолетними попытками разыскать свою жену и детей. Были тут и фотографии, конечно, но решительно все он велел убрать из дома. Жена, сын, дочь — никаких следов от них не осталось.
— Как печально, — сказала Бесс. — А почему жена покинула его и забрала детей? Что-нибудь известно?
— Мистер Торндайк никогда не говорил об этом ни слова, — ответил экскурсовод. — Все, что я знаю и могу сказать: после пяти лет семейной жизни она уехала от него. Это разбило ему сердце.
— Наверное, не сразу, — предположила Нэнси, — а когда он был уже в преклонном возрасте.
Роберт воззрился на нее с видимым неодобрением: ему не нравилось ни обсуждение, ни тем более осуждение покойного владельца. Нэнси выдержала его взгляд.
— Почему вы так говорите, мисс? — холодно спросил он.
— Так мне подсказывают его глаза на более ранних фотографиях, — ответила Нэнси. — Посмотрите сами. Холодные, стальные. А ведь только недавно жена уехала и забрала детей! А в позднем возрасте, вот здесь, — взгляд намного мягче. Словно он понял, что не только в работе и в богатстве счастье.
— Как вы наблюдательны, девушка! — воскликнула одна из женщин в их группе. — И правда, похоже, что так оно и есть, как вы говорите.
— Друзья, — прервал разговор Роберт, — нам еще многое надо посмотреть. Не будем задерживаться. Сейчас вы увидите спальню хозяина.
Спальня была колоссальной, шкафы ломились от одежды, на комодах из красного дерева — те же цветистые гербы, но Позолоченные.
Затем наступила очередь столовой.
— На обеденном столе, — сказал Роберт, — вы видите посуду из старинного фарфора. Это самый старый фарфор в доме. Он принадлежал одному из британских предков мистера Торндайка и был преподнесен его юной жене в качестве свадебного подарка.
— Что-то в этой посуде мне кажется необычным, — тихо сказала Нэнси, обращаясь к Джорджи.
— Что именно? — спросила та. — Я ничего такого не замечаю.
— Взгляни как следует. По-моему, герб выглядит немного по-другому. Что-то в нем не то. Попробую проверить. Она направилась к дверям.
— Прошу прощения, мисс, — сказал экскурсовод. — Куда вы желаете пройти?
— Могу я еще раз взглянуть на спальню?
— Если вы что-то там потеряли, служитель найдет и доставит вам, — сказал Роберт не очень довольным тоном.
— Я ничего не потеряла, — сказала Нэнси как можно вежливей, — просто хочется взглянуть еще раз на мебель, она такая великолепная.
Роберт покачал головой.
— Извините, — сказал он, — но это последняя группа сегодня, и никому не разрешается входить в комнаты без сопровождения. А я не могу оставить остальных, как вы понимаете.
— Я же только на минуту!
— Если хотите, чтоб я потерял работу… — сказал Роберт. Нэнси не дала ему договорить.
— Я не хочу этого! Простите меня.
Она покорно заняла свое место в общей группе, но, когда экскурсия была закончена и всех пригласили прогуляться по саду, заполненному тюльпанами, она улучила момент и на собственный страх и риск проскользнула обратно в дом.
Чувствуя себя чуть ли не преступницей, она прокралась на второй этаж в спальню и снова вгляделась в гербы из позолоченных листьев, которые красовались на ящиках комода. Затем прошла в столовую — поглядеть на старинный фарфор.
— Определенно разные, — прошептала она самой себе. Да, рисунок на посуде выглядел менее сложным: венок из тюльпанов, был, пожалуй, таким же, но в центре герба, где стебли переплетались, они были не такими густыми, как на рисунке в спальне.
Вытащив из сумки карандаш и первый подвернувшийся под руку листок бумаги, Нэнси быстро набросала посудный герб, стараясь быть точной во всех деталях. Неожиданно ей послышались шаги в холле. Потом она решила, что показалось. Затаив дыхание, девушка опять бросилась в спальню и срисовала, как умела, тюльпанный герб с мебели красного дерева.
В саду, где еще гуляли экскурсанты, даже Бесс и Джорджи не успели ее хватиться. Позднее, когда подошли к машине, Нэнси показала подругам сделанные наспех рисунки.
— Есть разница? Как по-вашему?
Бесс, усевшись на капот автомобиля, внимательно вгляделась в листок бумаги.
— Какая-то есть, наверное, — не слишком уверенно произнесла она. — Но что тут особенного, не понимаю. Конечно, рисунок мог измениться с годами: ведь посуда очень старая.
Она передала рисунок Джорджи, и та долго смотрела на него.
— Да, не совсем одинаковые. Но я тоже не возьму в толк, какое все это имеет значение? Там ведь нет никаких тайных букв или слов.
Джорджи машинально перевернула листок, который держала в руках, и вдруг резко выпрямилась.
— Девочки, — сказала она, — тут на обратной стороне адрес этого противного кабаре с его буйным смехом. Не знаю насчет гербов, а почерк этот мне жутко знаком!
— Конечно, — сказала Нэнси. — Это же наша милая Сесилия писала адрес. Разве вы не помните? Джорджи нетерпеливо кивнула головой.
— Разумеется, помню. Неужели такое забудешь? Но я не о том. Хочу сказать, что уже видела где-то похожий почерк.
Нэнси выхватила у подруги листок, впилась в него глазами, потом яростно начала рыться у себя в сумке.
— Джорджи! — восклицала она тем временем. — Ты молодец! Умница! Гений!
— Я и сама знаю. — скромно сказала Джорджи, — но что ты хочешь этим сказать?
Нэнси нашла наконец то, что искала: часть авиабилета, выправленного на имя Маркеллы Смит. Она сунула его почти под нос подругам.
— Смотрите! Ну что скажете?
— Одинаковый почерк! — крикнули они одновременно.
Да, это было именно так: авиационный билет Маркеллы Смит заполнялся рукой Сесилии Банкрофт; из чего, в свою очередь, следовало, что самой Маркеллы Смит в природе вообще не существовало.
Бесс, видимо, не сразу осознала этот факт.
— Погодите, — сказала она медленно, — это ведь значит, что Маркелла Смит и Сесилия Банкрофт одно и то же лицо? Так? Нэнси кивнула и быстро села в машину.
— Поехали, уже много времени.
ВЕЧЕРИНКА У СЕСИЛИИ
— Я сразу поняла, что уже видела этот почерк, — взволнованно говорила Джорджи, когда они уже двинулись в обратный двухчасовой путь до Бостона. — Ведь я смотрела на авиабилет, наверное, раз сто, пока звонила в Денвер, разыскивая Маркеллу Смит.
— Вполне возможно, — сказала Нэнси, — Сесилия специально подбросила этот фальшивый билет в церкви на лестнице в расчете, что его кто-то найдет и тогда поиски человека, укравшего вуаль, — если они вообще начнутся — могут направиться по ложному следу. Женщина она, видимо, предусмотрительная и весьма хитрая.
— Да уж, — сказала Бесс. — Придумать такое!
— Чуть не отправили нас всех в Денвер! — воскликнула Джорджи.
— Я теперь на все сто процентов уверена, что именно Сесилия замешана в краже вуали, — сказала Нэнси. — Вполне вероятно, она и есть та самая рыжая женщина, которая выдавала себя за жену священника и обманула Мередит.
— Ох, если бы Мередит была сейчас здесь, а не за тысячу миль от нас! — вздохнула Бесс. — Она бы в одну минуту определила эту Сесилию! Но мы-то с вами в глаза не видели ту рыжую женщину и даже катались с Сесилией по Бостону, как будто она наша лучшая подруга!
— Она очень хитроумная, — сказала Нэнси, — этого у нее не отнимешь. Но будем надеяться, что она совершит ошибку, которой мы сумеем воспользоваться.
— Не пойму, зачем ждать? — нетерпеливо сказала Джорджи. — Может, пора обратиться в полицию? Лейтенант, я слышала, предлагал свои услуги.
