Валерий Гусев - Шпион на батарейках
А тут как раз и показались на краю парка две фигуры. Наши агенты.
Глава IX
УХО В ДВЕРИ
Сеня познакомил нас со своим бывшим «товарищем по работе». Его звали Жора. Он ничем особенным не отличался. Кроме роста. Небольшой такой рост. Чуть побольше Алешкиного. А в ширину он был чуть побольше своего роста. Мячик такой, на ножках. Вернее – два мячика, туловище и голова. Будто на верхушке футбольного мяча чудом держался мячик теннисный.
Он и ходил так ровно и быстро, будто мячиком катился.
– Я когда-то был знаменитый домушник, – гордо похвалился он нам.
– Домушник – это который дома строит? – наивно спросил Алешка.
В его наивность я верю так же, как в любезность гремучей змеи.
– Домушник… Тебя как звать?
– Алексей Сергеич.
– Домушник, Алексей Сергеич, – это который дома, квартиры обносит.
– Чем обносит? Забором? – наивно спросил Алешка.
В его наивность я верю так же, как в доброжелательность крокодила.
– Обносит – это по-нашему говорится. А по-вашему – обкрадывает. Я знаменитый домушник был. Я любую дверь за три секунды хоть гвоздиком открывал. – Жоре, видно, очень нравилось вспоминать свое «героическое» прошлое. – Но, однако, у меня инструмент. Редчайшей породы. Он сейчас в милицейском музее содержится. Во как! На первом месте. Под стеклом.
Мы сидели все на том же бревнышке, на берегу Самородинки. Уже вечерело. Из парка стали уходить люди, а в парк стали собираться на ночлег вороны и галки. Они так галдели над нами в ветвях, будто собирались не спать, а на митинг. От Самородинки потянуло вечерним холодком.
– Во как! – продолжал Жора. – Но кончилась моя карьера. Прокололся я. По-глупому.
– Паспорт в чужой квартире оставили? – наивно спросил Алешка.
Его наивность… впрочем, я уже об этом говорил.
– Не паспорт, – Жора вздохнул. – Ухо.
– Во как! – ахнул Алешка. – И кто вам его откусил? Коза или собака?
Жора весело рассмеялся.
– Ну ты даешь, Лексей Сергеич. Так Жора и даст себе ухо откусывать. У Жоры их не так уж много, чтобы ими разбрасываться.
– А сколько их у вас? – наивно и заинтересованно спросил Алешка. – У меня два.
Жора на мгновенье почему-то задумался. Забыл, что ли? Потрогал уши. Доложил:
– И у меня два. Не много, однако. А в нашем домушном деле ухи – главный инструмент.
– Так он же в музее, – Алешка уставился на его уши.
– Да, Сергеич, неправильно я сказал. Ухи у домушника – это не инструмент, это прибор.
Ага, подумал я, локатор. И не ошибся. А Жора продолжал с увлечением описывать свои прежние приключения. И при этом почему-то частенько начинал говорить о себе в третьем лице. Как о постороннем человеке. Потом я понял: он как бы подчеркивал, что с прежним жуликом Жорой покончено навсегда, и он, нынешний Жора, не имеет к нему никакого отношения.
– Жора – он какой? Он очень тонкий человек. Он никогда без разведки квартиру не брал. Сперва – как? Сперва – наблюдение. День наблюдаю, два. Вечер наблюдаю, три вечера. Чтоб без ошибки было, чтоб на хозяев не нарваться. Изучаю ихний распорядок дня. Замечаю: муж с женой на работу в восемь уходят, дитенок в школу – еще пораньше, бабка по магазинам начинает с одиннадцати шастать. Или по-другому смотрю: два вечера подряд света в квартире нет, соображаю – хозяева в отъезде. В общем, Сергеич, полный анализ ихнего образа жизни. – Жора, рассказывая, обращался преимущественно к Алешке, будто хотел передать ему свой богатый опыт. – А дальше что? Квартиру выбрал. Подбираюсь к ней. Все проверено и готово. Последний шаг: прислушиваюсь. Стану под дверью, ухом к ней приложусь и слушаю. В прежнее время двери-то тонкие были, все слыхать. Это щас броней отгородились. Но для Жоры и броня не преграда, золотые руки… Да, значит, ухом приложусь и слушаю. В квартире – тишина, голосов нет, радио молчит, вода не плещет. Хорошо, можно совершать незаконное в нее проникновение. Вот на этом-то я, Сергеич, и прокололся. Взяли однажды меня, стали раскручивать. Я в сознанку не иду, утверждаю: не было в этой квартире моей ноги. А следователь мне: «Значит, утверждаете, что к квартире не подходили?» – «Ни-ни!» – «Значит, утверждаете, что к ее двери своего уха не прикладывали?» – «Ни-ни! Очень мне надо, гражданин следователь, свое ухо к чужой двери прикладывать. У меня и своя дверь есть». – «Не прикладывали, значит? Не прислушивались?» – «Ни-ни, гражданин начальник».
Надо сказать, что не только мы с Алешкой с интересом слушали воспоминания Жоры, но даже Сеня заслушался, приоткрыв рот, в котором дымился потихонечку окурок сигареты, прилипший к губе.
– Вот тут-то и на тебе! – Жора шлепнул себя по коленям. – Кладет он на стол два листочка. На одном отпечаток уха и на другом отпечаток. И третий листочек кладет…
– Заключение экспертизы, – догадался Сеня.
– То-то и оно-то! Один отпечаток с моего живого уха, другой – с двери. Вот так я прокололся. – Жора жизнерадостно рассмеялся. Будто не уличили его в краже, а подарили большую конфетку. – С этого момента они меня и раскрутили по полной программе. Деваться Жоре некуда – в сознанку пошел. Семь своих краж признал. Вот так вот! И началась у меня после отсидки спокойная жизнь. Бросил я свое воровское ремесло. Освоил новое. Теперь в нашем ЖЭКе слесаря лучше Жоры нет. Да и то сказать – руки-то золотые. – И он показал нам свои золотые руки.
– Это ты интересно рассказал, – Сеня выбросил окурок. – Только у мальков наших интерес-то другой.
– Им полезно послушать. Воспоминания ветерана. – Жора самодовольно улыбнулся. Будто он вражеские самолеты сбивал, а не чужие квартиры «обносил». – А в чем интерес-то?
– А в том, – ответил Сеня. – Вот этот коттеш, – он показал большим пальцем за спину, где замер в ожидании нашего штурма пока еще неприступный особняк Хорькова. – Вот этот коттеш на твоем участке обслуживания?
– Мой коттеш. Но с ним возни мало. Там вся сантехника из Италии, надежная. Ни тебе протечек, ни срыва кранов, ни капели из вентилей. Другое дело – у него своя коммуникация. Вода и канализация вон от тех домов подключены. И по коллектору – в дом. Потому – перебои бывают. В основном с водоснабжением. Однова, правда, их канализацией залило. Но Жора справился.
Сеня помолчал, обдумывая его слова, а потом спросил:
– И в другой раз справишься?
– А что? – удивился Жора. – Чтой-то намечается?
– Намечается.
– Неуж авария системы водопровода?
– А это тебе видней, – как-то весомо произнес Сеня.
Жора долго молчал.
– Очень надо? – спросил он нас с Алешкой.
Мы согласно закивали головами.
– Дело-то доброе? – осторожно уточнил Жора.
– Злое, – честно сказал Алешка. – Злое против зла. В честь добра.
Вот это загнул! Даже сообразительный Жора вылупил глаза.
– Кой-чего я понял. Один мой коллега, из прошлой биографии, он так по квартирам работал. Одевался в спецовку, брал чемоданчик вроде как с инструментом и звонил в дверь: мол, заливаете нижних соседей, протечка у вас сильная, слесарь я из ЖЭКа. Хозяин, оторопевший весь, в панике: «Не может быть, у меня все в порядке». – «Проверим!» И давай ходить по квартире – в ванную, в туалет, на кухню. Строит из себя озабоченного: мол, ничего не пойму. А после вроде как догадался, в лоб себя хлоп! «Хозяин, ну-ка открывай оба крана в ванной. Открыл? Горячий теперь закрой, – из комнаты командует. – Теперя наоборот. Холодный открой, горячий закрой!» И так по многу раз. А пока хозяин в ванной этой гимнастикой занимается, мой коллега из прошлой биографии в свой чемоданчик чего-нибудь приличное покидал – и к дверям. «Хозяин, все в порядке! Запирай за мной!»
– Ты к чему это гнешь? – спросил Сеня. – Мы ничего там хватать приличное и в чемоданчик сваливать не собираемся.
– А я так и не думал про вас! – обиделся Жора. – Вы люди порядочные, по всему видать. Особенно Сергеич. Я думаю, вам внимание нужно отвлечь. Легкую панику создать. Сделаю! Жора сделает так, что никому хорошему вреда не будет, а плохому…
– Все! – сказал Сеня и хлопнул Жору по плечу. – Заметано!
– Заметано. Мое слово золотое! – Оказывается, не только руки. – Дату сообчи и час с минутами. И телефончик запомни, в ЖЭК.
На том мы и расстались.
Дома у нас все шло по-прежнему. Будто наша с Алешкой война проходила где-то далеко-далеко, в чужой неведомой стране. Мы с ним волновались, задумывались, тревожились, а дома – безмятежность.
Может быть, это и хорошо. Уверенно делаются те дела, в том числе и опасные, когда ты знаешь, что у тебя за спиной надежный тыл. Где тебя, усталого и взволнованного, успокоят, покормят, дадут в руки пылесос или сумку для продуктов, чтобы ты опять почувствовал себя членом семьи. Где ты не только нужен и полезен, но и находишься под надежной защитой и заботой своих родителей. Которые, конечно, могут и подзатыльник отвесить, если ты его заслужил, но пусть попробует кто-нибудь чужой замахнуться на твой затылок. Тут уж этот чужой долго будет почесывать свою битую репу.
