Евгений Некрасов - Блин и главная улика
На втором танце они поссорились.
Блинков-младший сказал:
– Что-то я не улавливаю: мы просто так собрались или на пятидесятилетний юбилей Великого Стасика?
– Некоторые обижаются, если с ними говорят о ком-нибудь, кроме них, – с вызовом ответила Ирка. – Они такие герои, что шею повернуть не могут.
– Почему? – не понял Блинков-младший.
– А потому что они уже собственным памятником прикидываются! – заявила Ирка победным тоном.
Это была глупая и обидная неправда. И Блинков-младший стукнул Ирку по затылку. Наверное, в тысячный раз. Или в трехтысячный – попробуй сосчитать, если всю жизнь знаешь Ирку и всю жизнь помаленьку с ней дерешься.
Но подзатыльник получился совсем не таким, как две тысячи девятьсот девяносто девять предыдущих. Он был самым последним. Блинков-младший вдруг понял, что бить Ирку больше нельзя. Они выросли, вот в чем дело. Стукнуть боевую подругу Ирку, от которой тут же и получишь сдачи, и ударить девушку – это, согласитесь, разные вещи.
Ирка обмерла от обиды и отвесила ему совершенно взрослую пощечину. Выходит, они думали одинаково.
Остальные девчонки глаз не сводили с Блинкова-младшего. Они видели все. Тут же кто-то выключил музыку, и все стали обсуждать скандал из жизни поселковой знаменитости:
– Ты видела?
– Он первый начал!
– А она тоже хороша!
На Ирку с Блинковым-младшим смотрели, как будто они кенгуру в зоопарке: все слышат и ничего не понимают.
Ирка зарыдала и убежала из комнаты. А к Блинкову-младшему подошел прилизанный Стасик. Угадайте с одного раза, что он сказал.
Правильно.
И они вышли.
У Блинкова-младшего и без того кошки на душе скребли, а тут еще этот Стасик. Не дав Ир-киному заступнику сказать ни слова, он бросил его через бедро и ушел.
Глупая вечеринка. Отвратительные розовые конфетки, по которым его разыгрывали, как бесплатную футболку по пробкам от кока-колы. Жалкое Стасикино рыцарство… Измятый майор томится под арестом. Неизвестно, закончена ли Грязюкинская война или сейчас только затишье перед боем. А эти придурки носятся со своими конфетками!
Блинков-младший побежал к верному Капусто и застал у него в «Контроле за периметром» чью-то не то прислугу, не то няньку в кружевном переднике. Они смотрели по служебному видику «Унесенные ветром». Прислуга или нянька хлюпала в платочек от жалости к героине фильма. Капустина рука лежала у нее на плече.
И здесь Блинков-младший был третий лишний! Он пулей вылетел из особняка, добежал до темного бассейна, сорвал одежду, плюхнулся и стал плавать от борта к борту. Всем, всем он только мешает! Даже девчонкам, которые ссорятся из-за того, кому с ним танцевать, а на самом деле плевать хотели на Дмитрия Блинкова! Хоть одна спросила, с кем ему самому хочется танцевать? Не спросила.
Пришла Ирка и уселась на бортик бассейна.
– Снайпер-зазнайпер, – сказала она. – Ты обидел всех. Анька плакала.
– Анька-то здесь при чем?! – удивился Блинков-младший. – Перед тобой я виноват. Прости, я не со зла тебя стукнул. А на что Анька
обиделась?
– Тебе не понять, – загадочным голосом ответила Ирка.
– А ты попробуй объяснить недоразвитым, – полез в бутылку Блинков-младший. Он терпеть не мог таких Иркиных разговорчиков, типа «где уж вам, пещерным людям, понять тонкую женскую душу».
– Ты безнадежен в этом отношении, – вздохнула Ирка, но честно попыталась объяснить: – Энни было бы приятнее, если бы ты поссорился с ней, а не со мной.
– Почему?! – чувствуя себя полным тупицей, спросил Блинков-младший.
– Да потому что ты ей нравишься!
– Ну и что?
– Там было шесть девочек, а ты поссорился только со мной. Почему? – вопросом на вопрос ответила Ирка.
– Потому, что ты самая вредная, – убежденно сказал Блинков-младший.
– Нет! Потому что ты, балбес, меня любишь! – торжествующе заявила Ирка.
– К несчастью, – добавил Блинков-младший.
Сидеть в воде и не двигаться стало холодно. Он вылез из бассейна и уселся на бортик рядом с Иркой.
– Принести полотенце? – спросила она.
– Раздевалка заперта, – начал Блинков-младший и осекся. «Принести полотенце?» – это сказала новая, совсем незнакомая ему Ирка. Та, которая отвесила ему взрослую пощечину. А прежняя Ирка стала бы командовать: «Не стучи зубами, принеси полотенце!»
– Что случилось? – спросил Блинков-младший.
Ирка положила теплую ладонь на его покрытое «гусиной кожей» мокрое плечо и зашептала:
– Не обижайся, Митек! Ты был и останешься моим лучшим другом. Но ты привычный, как домашние тапочки. А со Стасиком интересно.
– Влюбилась! – понял Блинков-младший. – Ну и целуйся со своим Стасиком!
– А вот это уж не твоего ума дело, – холодно ответила Ирка. – Нет, Митек, ты на самом деле безнадежен!
И она ушла, гордо вскинув голову.
Трясясь от холода, Блинков-младший долго смотрел, как Иркин темный силуэт плывет по дорожке, как она подходит к освещенной прожекторами калитке и переговаривается по микрофону с Капусто, чтобы тот открыл ей замок.
Калитка открылась и закрылась. Ирку стало не видно. Блинкову-младшему хотелось выть. Нет, главное, в чем он-то виноват?!
На следующий день он привел воспитуемых обедать и столкнулся с Иркой. Ее малышня еще не вышла из-за стола. Ирка вслух читала сказку, а рядом сидел прилизанный ушастый Стасик и смотрел ей в рот.
А была, между прочим, пятница, и детей уже начали разбирать по домам. В Иркиной группе осталось четверо. Их можно было с ложечки накормить за десять минут. По торжествующим Иркиным взглядам Блинков-младший понял, что малышня не случайно задержалась с обедом. Ирка тянула время, чтобы дождаться его и показать влюбленного Стасика. Это была демонстрация. И Блинков-младший устроил ответный марш протеста. Даже не взглянув в Иркину сторону, он подошел к Энни и стал с ней любезничать.
Бедняжка Энни приняла его ухаживания за чистую монету. Ее щеки горели.
– Я ждала, что ты первый подойдешь ко мне, – сказала она томным голосом и выдула пузырь из жвачки. – Дима, я понимаю, что у нашего с тобой глубокого чувства нет будущего. Ты уедешь в Москву, а мы с мамой – к себе в Петербург. Но пускай хотя бы последние дни лета будут наши. В воскресенье под Псковом воздушный праздник: полеты шаров с пассажирами, прыжки с парашютом и все такое. Мама обещала нас отвезти. Представляешь, какое это будет счастье – целый день вдвоем?! Надеюсь, что десяток-другой тысяч зрителей нам не помешает.
– Не помешает, – уныло согласился Блинков-младший. Он чувствовал себя подлым обманщиком.
Словом, получился любовный четырехугольник. Стасик влюбленными глазами смотрит на Ирку. Энни влюбленными глазами смотрит на Блинкова-младшего. А Блинков -младший с Иркой стараются друг на друга не смотреть, но все замечают. Иногда они обмениваются быстрыми взглядами. Взгляд Блинкова-младшего говорит: «Ну что, съела?! Посмотри на Энни и посмотри в зеркало. Да ты со своей уродской скобкой на зубах в подметки ей не годишься! А как она выговаривает «социокультурный феномен постмодернизма»?! Заслушаешься!» – «Зато Стасик похож на Леонардо Ди Каприо, а ты привычный, как домашние тапочки», – огрызался Иркин взгляд.
После обеда, когда Блинков-младший уложил своих спать и вышел в сад, влюбленный Стасик дожидался его в тенечке. Он опять полез драться!
Блинков-младший сначала без зла, а потом с большим раздражением четыре раза подряд уложил его на землю. Стасику показалось мало. По-девчачьи замахиваясь прямой рукой, он так и норовил заехать Блинкову-младшему в глаз. В конце концов Митек уложил приставалу на живот, оседлал и стал кормить травой. Тогда Стасик признался, что драться его подучила Ирка. Она сказала, что поцелует его столько раз, сколько синяков будет у Блинкова-младшего на физиономии.
Такое коварство было невозможно простить. Блинков-младший решил не разговаривать с Иркой.
Глава XII
Прозевал
Утро началось ужасно глупо. Только Блинков-младший вышел из дому, и вдруг нате: влюбленный Стасик стоит, как лист перед травой. Оранжевое рассветное солнце пылало над Стасикиной головой. Оттопыренные уши горели, как кремлевские звезды.
Блинков-младший то ли растерялся от неожиданности, то ли засмотрелся на уши. А может, было виновато бившее в глаза солнце. Словом, он позорно пропустил девчачий удар влюбленного.
Стасик застыл, сам не веря в свою победу. Уши поползли вверх – он улыбался.
– Дима, пойми меня, как мужчина мужчину! Я должен был заработать ее поцелуй! – заявил он и горячо пожал руку Блинкову-млад-шему.
Митек поленился даже стукнуть это ничтожество. Нравится Ирке – пускай носится со своим Стасиком. Герой второй Грязюкинскои войны без девчонки не останется.
Стасик убежал за своим заработанным поцелуем. Честно говоря, Блинков-младший чувствовал себя как оплеванный.
Завтракали без Натальи Константиновны. Она уехала в магазин и вернулась только к полудню, усталая и расстроенная. Ее джип сломался на полдороге между Большими Грязюками и дачным поселком. Две здоровенные сумки с продуктами ей пришлось тащить на себе, под конец уже волоком. Эннина мама была маленькая женщина, ростом ниже дочери, и совсем выбилась из сил.
