Р. Стайн - Няня
— Она совершенно ненормальная! — воскликнула Мэгги и заговорила тише: — Все время твердила, что Брэндон, этот милый, невинный мальчик, одержим каким-то злым духом и поэтому перестал разговаривать.
События прошлой ночи промелькнули у меня перед глазами. Фигура мальчика, окутанная жутким желтым туманом. А потом легкий звук дыхания на темной кухне рядом со мной.
Я попыталась прогнать ужасные мысли.
— Ну, теперь миссис Брикер ушла, — сказала я Мэгги.
Хизер и сестренки Льюис протягивали Мэгги пустые коробочки от сока.
— Это — Дейдр, а вот тот ангелочек — Кортни, — представила мне их Мэгги. — Милые девочки, такие хорошенькие с этими светлыми волосами, но слишком испорченные. У нас в Ирландии детей так не балуют!
Она шикнула на детей.
— Идите играть! Вот возьмите ведерки, совочки и бегите. Поиграйте с другими детьми.
— Пойдем с нами! — капризничала Дейдр и тянула няню за рукав. — Пойдем!
— Я буду через минуту! Вперед, бегите! — Мэгги обернулась ко мне. Она все еще держала в руках смятые коробочки от сока. Порыв ветра развевал полы ее белого халата. — Элли, ты местная?
— Нет, вообще-то я из Висконсина.
— Придется поискать на карте, — усмехнулась Мэгти. — Я в Штатах чуть больше года.
— Это на Среднем Западе, — объяснила я, — довольно далеко отсюда.
Я обернулась и увидела, что девочки познакомились с другими детьми на городском пляже. Держась за руки, дети встали в круг, двигаясь по часовой стрелке.
— Боже, что они делают? — спросила я.
Мэгги отшвырнула коробки от сока, и мы поспешили к детям.
— Это — чайка, — объявила Мэгги, — морская чайка. Посмотри! У бедняжки сломано крыло. Наверное, она не может летать и просто стоит, а они скачут вокруг нее.
С небольшого расстояния мы наблюдали за детьми. Они крепко держались за руки и медленно двигались по кругу.
Склонив голову, чайка настороженно их оглядывала.
Кто-то из детей засмеялся, они закружились быстрее и запели какую-то песню.
И тут я заметила Брэндона. Он стоял один, далеко позади круга.
Почему он не играет с детьми?
Я сложила ладони рупором и начала звать мальчика, но тут же замолчала, увидев, как он поднимает палку. Брэндон поднял ее на уровень груди и побежал… Побежал к детям!
Я закричала и рванулась наперерез.
— Брэндон, остановись! Брэндон, не надо!
Когда он ворвался в их круг, дети испуганно закричали. Две девочки столкнулись и упали на песок. Брэндон бежал очень быстро, низко опустив голову. Он опустил палку, прицелился и… сильно ударил чайку прямо по белому животу.
Бедная птица испустила жуткий пронзительный крик и неистово забила здоровым крылом. Однако она не могла сдвинуться с места и сидела, парализованная палкой Брэндона. Чайка снова вскрикнула, на этот раз хрипло и грубо, как ворона.
Брэндон замахнулся еще раз и с громким рычанием ударил опять — в грудь птицы.
Голова чайки свесилась набок, крылья безжизненно опустились. Она тихо застонала и свалилась на песок.
Дети плакали и кричали.
Девочки Льюисов в истерике бросились к Мэгги.
Со звериным рыком Брэндон снова ударил чайку по животу. Еще раз. И еще.
Я подскочила к нему, схватила за плечи и сбила с ног.
Тяжело дыша, Брэндон упал на песок. Его лицо горело, а в расширенных темных глазах застыло пустое, невидящее выражение.
— Почему, Брэндон? — задыхаясь, выдавила я. — Почему? Ты убил ее! Почему?
Песок покрывали белые перья, липкие от крови. Кровь быстро впитывалась в землю, лишь небольшая лужица темнела у изувеченного тела чайки.
— Брэндон, ответь мне! Ответь! — Мое горло саднило от крика. — Почему, Брэндон, почему!
19
Я сидела за кухонным столом напротив Эбби. Я так и не переоделась — осталась в бикини, которое было мне велико, и белой футболке.
Косые лучи полуденного солнца согревали и наполняли комнату розоватым светом. Мы сидели за квадратным столиком, на котором еще лежали оставшиеся от завтрака подставки под горячее. В центре стола поместился большой букет из белых и синих гортензий в стеклянной вазе.
Наклонившись над столом, Эбби налила мне чаю. Она надела белую толстовку, выгодно оттенявшую ее загар, и белую бандану. Опускаясь в кресло, Эбби грустно покачала головой.
— Не знаю, откуда в Брэндоне столько злобы, — сказала она.
Чип с детьми наверху смотрели по видео мультфильмы Диснея. Так что можно было не понижать голос.
Эбби высыпала в чай пакетик подсластителя.
— Даже не знаю, что обо всем этом думать. Я в полном замешательстве, Элли. Ума не приложу, что теперь делать! — Она вздохнула. — Чувствую себя совершенно беспомощной. Почему он так поступил? Что могло заставить четырехлетнего мальчика убить птицу… так жестоко… на глазах у других детей? Уму непостижимо…
Я подняла чашку с чаем и сделала глоток.
— А доктор… — начала я.
— Конечно, я расскажу об этом доктору Кляйнеру, — перебила Эбби. Она вертела чашку в руках, постукивая кроваво-красным ногтем по фарфору, хотя не сделала ни глотка. — Придется рассказать ему обо всем прямо сейчас.
Эбби снова вздохнула, не переставая стучать по фарфору.
— Честно говоря, я не особо доверяю психиатрам. Вообще не доверяю. Удалось ли доктору Кляйнеру достучаться до Брэндона? Есть ли какой-то результат? Я особого прогресса не вижу. За то недолгое время, что ты здесь живешь, Брэндон убил двух птиц.
Ее плечи задрожали, и я испугалась, что она заплачет. Однако Эбби молча смотрела на дымящийся чай. Вдруг, дотянувшись через стол, она взяла мою руку.
— Кажется, ты ему нравишься, Элли. Он на тебя реагирует совсем по-другому.
Ничего подобного я не заметила, но раз Эбби говорит…
— Спасибо, — только и сказала я.
Она судорожно сжала мою руку и отпустила.
— Надеюсь, Элли, ты останешься. Понимаю, это непросто. Совсем не похоже на обычный уход за детьми, и все же я надеюсь, ты вытерпишь. Думаю, ты сможешь помочь Брэндону. Я абсолютно уверена. — Ее глаза наполнились слезами, и Эбби быстро промокнула их влажной салфеткой.
— Я постараюсь, — сказала я.
Она глотнула чая, чашка сильно дрожала в ее руках. Внезапно Эбби сделала большие глаза и вскочила.
— Боже мой! Совсем вылетело из головы!
Стуча подошвами сандалий по деревянному полу, она поспешила в зал. Секундой позже Эбби вернулась с длинной белой коробкой, перевязанной красной атласной лентой.
— Это прислали тебе, Элли. Похоже на розы, — объявила Эбби и протянула мне коробку.
— Странно! — пробормотала я. — Кто это вдруг прислал мне розы?
Я взяла коробку и, положив ее на стол, заметила под лентой маленький белый конвертик. Распечатав его, достала записку, написанную от руки синими чернилами и каллиграфическим почерком, который я не узнала.
«Поздравления новой няне! С наилучшими пожеланиями!»
Эбби рядом разбирала почту.
— Наверное, это от Терезы, моей подруги, — сказала я.
— Как мило! — пробормотала она.
Я потянула за ленточку, сняла крышку и истерически закричала.
20
Я отшвырнула коробку на стол. Это были не розы, а лилии и гвоздики, если я ничего не путаю. Черные, густо забрызганные черным лаком.
Бутоны уже завяли, сморщились, в них копошились жуки…
— Ой, тараканы! — завизжала я.
— Что такое? — поспешила ко мне Эбби.
Тараканы, целые сотни, ползали по темным цветам.
— Святые небеса! — закричала она. — Кто? Кто?!
— Не знаю, — ответила я. Содержимое желудка устремилось к горлу, меня сильно затошнило, но я нашла в себе силы захлопнуть коробку.
Слишком поздно. Тараканы уже вылезли на стол, ползая по подставкам для горячего.
Эбби метнулась к раковине, схватила рулон бумажных полотенец, оторвала несколько и стала давить расползающихся тараканов. «Мерзкие, — бормотала она, — мерзкие, мерзкие!»
Я схватила коробку, и мне тут же показалось, что тараканы ползут по моей коже, что они все устремились прочь из коробки. У меня зачесался затылок. Они что, у меня в волосах?
— Помогите! — Я хлопнула себя по голове и почувствовала, что там растекается теплая лужица. — Эбби, где мусорные баки?
Эбби стащила со стола прихватку и прибила убегающего таракана.
— За террасой. Быстрее! Убирай их отсюда!
Тараканы расползались по полу, а Эбби танцевала какую-то невероятную джигу, давя их подошвами сандалий.
Сжимая обеими руками коробку, я понеслась прочь из кухни, вниз по лестнице и на террасу. Три контейнера стояли у самой подъездной дорожки, и я сунула в один из них коробку.
— Фу, мерзость! — Скрипя зубами, я отчаянно стряхивала тараканов с рук, футболки и волос. Неужели все?
Трудно сказать, тело покалывало и чесалось. Казалось, по коже до сих пор бегают тысячи крошечных лапок.
