Андрей Трушкин - Повелители кладов
Когда Паловеччини появился на стене, очередная атака уже началась. Галеры снова приблизились к берегу, и оттуда, как горох из дырявого мешка, посыпались пираты. Начальник гарнизона поднял руку, призывая солдат сохранять спокойствие и не тратить зря ни заряды, ни стрелы, подпустив противника поближе. Кроме того, он распорядился снять две пушки с северной стены и перекинуть их к бастиону Сан-Сальваторе. Вероятно, первая волна пиратов уже представляет себе огневую мощь крепости, и пусть две новые пушки станут для них сюрпризом.
Построившись на берегу в беспорядочную группу, пираты, подбадривая себя криками и рассекая горячий густой воздух ятаганами, бросились вперед. Дружный залп из арбалетов и мушкетов не посеял в их рядах панику. Перешагивая через трупы своих товарищей, они мчались вверх по склону холма.
— Визжат, как бесы в аду, — проворчал седоусый солдат, держа трут у самого запала пушки. — Ну, посмотрим, как они запоют, отведав нашей картечи.
Первые ряды наступающих уже приставили лестницы к стене, и самые проворные из пиратов быстро, будто обезьяны, стали карабкаться вверх. Паловеччини махнул рукой, и пушки, изрыгая пламя, уложили первые ряды нападающих. Двое-трое пиратов, которые успели вскочить на стену, тут же были сброшены вниз пикейщиками.
Однако вторая волна, вопя еще отчаяннее, накрыла волной холм и облепила стену.
— Позвать сюда переводчика, быстро! — не глядя на вестового, приказал Паловеччини.
Пираты, вероятно, рассчитывая на то, что пушки разряжены и очередной залп будет дан не раньше, чем они успеют вскарабкаться на стену, обращали внимание только на стрелы и пули, градом сыпавшиеся сверху. Но, поскольку орудия, срочно перекинутые с северной стороны, уже были готовы к стрельбе, Паловеччини еще раз махнул рукой, и толпа взвыла на этот раз от ужаса. Сбитые сверху пираты падали на живых и раненых головорезов. Кто-то пытался прижаться к стене, кто-то— притвориться мертвым, с десяток людей, окрашивая желтую, почти выбеленную солнцем, траву в красный цвет, отползали к морю. Однако к берегу подошли новые галеры, и третья орда, настроенная так же решительно, двинулась на приступ.
Переводчик осторожно тронул Паловеччини за локоть.
— Господин приказал мне прийти.
— Да, — кивнул начальник гарнизона, — попробуйте понять — о чем это они там кричат?
Опасливо поглядывая на орду, несущуюся по холму вверх и приставив ладонь к уху, переводчик стал прислушиваться к воплям разбойников.
— Трудно разобрать, — наконец пожал он плечами. — Мне кажется, что они кричат о какой-то святыне или талисмане, обереге, который нужно спасти.
Сфорца начинал понимать, что произошло. Вероятно, первую атаку возглавлял сам Улуч-Али, при котором был какой-то достаточно ценный с точки зрения пиратов предмет— возможно. Коран или святые четки. Вот поэтому они так и стараются, думая, что без этого талисмана их экспедиция обречена на провал.
Атакующие в очередной раз облепили крепость, и на стенах, соединяющих бастионы, завязалась ожесточенная схватка. Артиллеристы в панике выпалили без приказа, но задели лишь последние ряды атакующих, где находились не самые сильные духом и не отличающиеся мастерством бойцы. С самыми же отчаянными головорезами биться приходилось врукопашную на нешироких пролетах вдоль крепостной стены и во дворе.
Двое алжирцев ринулись на Паловеччини, и он едва успел отбить ударом палаша ятаган одного, и уклониться от выпада второго. Пикейщики, увидев, в какое отчаянное положение попал начальник гарнизона, бросились к нему на помощь. Но минуту-полторы Сфорце пришлось отбивать атаки этих загорелых дьяволов в одиночку. Пираты дрались налегке, на них не было ни кирас, ни нагрудников, и поэтому удары сыпались на Паловеччини с той частотой, с какой крестьяне молотят на току зерно. Дважды разбойники помяли ему нагрудник и один раз зацепили левую руку, но тут подоспевшие пикейщики мгновенно доказали им превосходство длинного оружия перед коротким.
Бой к тому времени затихал уже по всему гарнизону. Те пираты, которые прорвались в крепость, были мертвы. Струсившие уже укрылись на галерах, отчаливших от берега.
Монахи, зажимая в одной руке чистые тряпки, а в другой— бутылки с местной виноградной водкой, усаживали раненых в скупую тень и обрабатывали их раны.
Паловеччини, тяжело дыша, расстегнул ремешки, удерживающие нагрудник, и сбросил его прямо на землю. Отчаянно хотелось пить и спать. Первое начальник гарнизона себе позволить мог, второе— пока нет. Жестом Сфорца попросил подойти поближе двух пикейщиков, спасших ему жизнь, и тепло поблагодарил их от себя лично и от имени венецианской республики, которая несомненно оценит их заслуги, в том числе и в денежном плане.
Слова благодарности начальника гарнизона тронули солдат, а обещание вознаграждения и вовсе смыло с их лиц печать усталости, и они пошли прочь в казарму уже в достаточно веселом расположении духа…"
Вовка хотел было уже перевернуть страницу, но тут в комнату ворвалась мама и заявила, что время, отведенное для послеобеденного отдыха, закончилось и пора приниматься за уроки.
Остаток дня Вовка домучивал домашнее задание. Наскоро подогнав алгебру под ответы, он закинул тетрадки и учебники в портфель и глянул на часы. Сегодня вечером по телевизору показывают футбол, значит, отец придет пораньше. И устроится где? Конечно, на кухне. Потому что футбол — занятие нервное, а когда папаня нервничает, он много курит. Где он может курить? Только на кухне.
Довольный цепью логических рассуждений, которая сделала бы честь хоть Пуаро, хоть старушке Марпл, Вовка потопал на кухню и включил телевизор.
— А ты почему, Вова, не в большой комнате смотришь? — спросила мама.
— Да здесь как-то уютней, — прижался Вовка к ее руке.
Покоренная таким проявлением сыновней любви, мама не стала с ним спорить и удалилась в комнату сама, втайне довольная тем, что никто не помешает ей вникать во все перипетии очередного сериала.
Вскоре, как Вовка и ожидал, послышался звонок в дверь и, снимая плащ на ходу, на кухню прошел отец.
— Привет, спиногрыз, — потрепал он Вовку по голове.
— Ну вот, — возмутился Вовка, — я два часа перед зеркалом укладывался-укладывался, а ты…
Папаня, сообразив, что Вовка намекает на мать, заговорщически улыбнулся и тут же взялся за газету.
— Та-ак, во сколько у нас сегодня футбол? Угу. Отлично. Через десять минут. Как раз успеем перекусить.
Мама уже хлопотала около судочков, выставляя на стол ужин.
— Вова, а ты будешь есть?
— Конечно, — подтвердил Вовка, — а то я голоден, как Геракл.
Ему казалось очень удачным упоминание древнегреческого героя. Может, как-то с него удастся перекинуться и на Крит? Что там было в мифологии? Критский бык?..
— Поговорил я, кстати, с нашим коммерческим директором, — отрезая себе краюху хлеба, посмотрел в сторону Вовки отец, — ну чтоб жилье вам там заказать, билеты и прочее, прочее, прочее… — Вспомнив о футбольном матче, он потерял интерес к разговору и покосился на телевизор, в котором с выключенным звуком транслировалась реклама.
Поскольку мама запрещала без крайней необходимости ужинать с телевизором, тем более с включенным звуком, считая, что он нарушает процесс пищеварения, Вовка не раз уже убеждался, что телереклама без шумной озвучки представляет из себя просто уморительное зрелище. Вот и в этот раз он фыркнул, когда увидел девушку, которая, странно выпучивая глаза и шевеля губами, будто медуза, оказавшаяся вдруг в центре Сахары, рассказывала о бесподобном жвачном продукте, название которого трудно выговорить, поскольку оно состояло из целых пятнадцати слов.
— А какое питание у них будет? — не смогла обойти заинтересовавшую ее тему мама. — Завтрак континентальный? Или шведский стол?
— Двухразовое будет у них питание. Да не беспокойся ты, на Кипре с этим все в порядке. Там индустрия отлаженная.
— На Крите, — осторожно встрял Вовка.
— Да, — вдруг оторвался от тарелки отец, — чего это ты мне с Критом голову морочил? Я сегодня у нашего коммерческого спросил — собирались мы вас на Кипр отправить. Да и я сам помню.
— Ну, я не знаю, — пошел на попятный Вовка и, стиснув под столом кулаки, попытался пробудить в себе выдающиеся гипнотические способности, чтобы перевести разговор на интересующие его рельсы. Небось Сфорца Паловеччини быстро бы сообразил, что тут нужно делать.
— Да, а почем это все вам обойдется? — мама, подавая очередное блюдо, решила выяснить и второй интересовавший ее вопрос. — Семьи что-то будут платить?
