Валерий Гусев - Шпаргалка для грабителей
Он вовсю зевал и отрицательно размахивал руками: «Местов нет!»
– Милиция! – сказал ему Шишкин.
Дверь распахнулась, Шишкин пропустил нас вперед.
Геныч снова зевнул, отступил на шаг:
– Что ж вы, молодые люди, все туда-сюда. – Научился.
Алешка в дверях распорядился:
– Товарищ майор, вы не забудьте товарища Олю проводить до дома, время позднее.
– А то без тебя бы я не догадался, – немного обиделся Шишкин. – Папе – привет.
– Когда проснется, – пообещал Алешка.
– А ты уверен, что он спит? – И майор Шишкин растворился в угасающем лунном свете. Под сонный шорох лип.
Мы на цыпочках вошли в свой «угловой люкс» и прислушались. Папа спал. Мы быстренько разделись и нырнули под одеяла. С приятным чувством – день выдался неплохой и ночь была удачная. Я сразу же стал погружаться в пучину сна, но Лешка меня из этой пучины выдернул, как репку из грядки.
– Дим, знаешь, что я тебе хотел сказать? – Конечно, я не знал. – Когда я был маленьким, я часто смотрел на себя в зеркало и думал: каким бы я ни за что не хотел бы быть.
– Ну, – промычал я в подушку.
– Разные, Дим, детские мысли приходили в мою голову. Я ни за что не хотел бы быть девчонкой.
– Почему? – Мне стало интересно.
– Потому что, Дим, им труднее живется, чем нам. Когда они маленькие, еще терпимо. А потом? Потом пойдут мужья, дети, магазины, готовки всякие, стирки, уборки, да еще и на работу надо ходить.
– Что еще? – спросил я.
– Не хотел бы быть нечестным. Все время врать, Дим, это очень трудно. Разве все запомнишь, что наврал? Еще, Дим, очень плохо живется, когда кому-нибудь завидуешь. Не хотел бы быть беззубым и лысым...
– Ну, до этого тебе еще далеко, – успокоил его я.
– ...но самое главное, Дим, я бы не хотел быть жадиной. Я один раз немного побыл, мне не понравилось. Это, Дим, очень давно было, еще в детском саду. Костик у меня попросил машинку, которую тетя Наташа из Англии привезла, а мне жалко стало. А потом стало жалко Костика. И я машинку ему отдал. Знаешь, как жалко было! Но я как посмотрю, какой он счастливый с этой машинкой, мне, Дим, так радостно становилось! Папа у нас тоже умеет подарки делать. Один раз, Дим, мама его спросила: «Отец, а как ты угадываешь, кому какой подарок понравится?» Папа, знаешь, что сказал? «Очень просто. Если жалко дарить, значит, подарок хороший!» Здорово, да, Дим?
Я понял, к чему весь этот разговор. И еще я понял, что Алешке уже недалеко до лысины. Если уж не по годам, то по уму – точно.
Глава IX
Отдых на берегу реки
Уснули мы здорово. Прямо как провалились. И разбудил нас не солнечный луч на полу комнаты, не утренний птичий щебет в тенистых кронах лип и даже не голод в пустых животах. Нас разбудил какой-то сердитый стук. Это стучал в свою дверь папа – вчера мы забыли его отпереть.
Алешка вынырнул из-под одеяла, прошлепал босыми ногами к двери, повернул ключ (не открывая глаз), снова нырнул под одеяло и недовольно проворчал, отворачиваясь к стенке:
– Что ты запираешься, пап? Вампиров боишься?
Папа ничего не ответил, сердито прошел в санчик и зашумел там водой.
А когда мы по-настоящему проснулись, его уже не было в номере – уехал на работу.
– Раз так, – сказал Алешка, – то мы с тобой сегодня отдыхаем.
Какая тут логика, не знаю. Знаю только, что Алешка никогда ничего не делает просто так. Он как-то умеет не только решать неожиданные задачи, но и жить наперед. Как будто он всех, кто рядом, просчитывает. И когда он сказал, что мы идем на рыбалку, мне сразу стало ясно, что ловить на реке мы будем, конечно, не рыбу.
Мы собрали удочки, намяли для наживки черный хлеб, взяли с собой бутылку воды и зашагали под липами к реке.
– Дим, я тебя предупреждаю: если наловим много рыбы, отнесем ее Максимычу. Он нам сварит ухи и еще целую сковороду рыбы нажарит.
Главное здесь не уха и не жаренка, а главное здесь – «нам»!
Утро вообще-то уже близилось к полудню. Солнце пекло будь здоров, на небе – ни облачка, на земле – ни ветерка.
– Не будет клева, – сказал я. – Жарко.
– Вот и хорошо, – откликнулся Алешка. – Рыбе там в такую жару скучно, делать ничего не хочется, она и думает: поклевать, что ли? От нечего делать.
Я хотел что-нибудь возразить, но мне было лень. Как рыбе. Даже клевать ничего не хотелось.
Мы спустились к реке, выбрали местечко, где у самого берега собрались на тусовку реденькие кустики, и сначала стоя забросили удочки. Постояли. Полюбовались на замершие поплавки. Они только медленно сплавлялись вдоль берега по течению. Не шевелясь. Потом мы присели, воткнули удилища в песок.
– Попьем, что ли, водички? – спросил Алешка. – А то скучновато. – Он отвинтил пробку, сделал глоток. – Дим, тебе не кажется, что мы здесь не одни?
– Одни, Леш, – сонно кивнул я. – Даже рыба от нас отвернулась.
– А это что? – и Лешка показал на недалекий куст, из которого торчало над рекой длинное ореховое удилище. – Там тоже кто-то спит. Пойдем посмотрим.
Делать все равно нечего. Я перебросил наживку, снова укрепил удилище в песке, и мы пошли к соседнему кусту.
Под этим кустом спал Максимыч. Он очень интересно спал. Удобно прислонясь к стволу небольшой березки. Рядом с ним стояло ведро. Максимыч легонько похрапывал. А мы на него смотрели. Вдруг он резко подсек, выдернул из реки серебристую рыбку, бросил ее в ведро, осмотрел наживку, закинул удочку и снова уютно захрапел, уронив голову на свой круглый живот.
– Во дает! – сказал Алешка. – Рыбалка во сне. Надо попробовать.
– Не надо, – сказал Максимыч, не открывая глаз. – У вас не получится.
– Это еще почему? – возмутился Алешка.
– Потому что вы в Чайнике не сидели, – сонно пробормотал Максимыч, выдернул еще одну рыбку и бросил ее в ведро.
– А вы, что ль, сидели?
– Сколько раз.
– Чайник-то, наверное, большой был? Вроде троллейбуса? И на какой он плите стоял?
Максимыч открыл глаза и показал куда-то вдаль:
– Вон на той. Видите там гору?
– Сейчас начнется самое интересное, Дим, – шепнул мне Алешка.
– Ты угадал. – Максимыч словно его услышал. – Если вы почистите рыбу, то у меня есть картошка.
– Если есть картошка, – обрадовался Алешка, – то будет уха!
– Какой ты умный! – Максимыч выдернул еще одну рыбешку и приставил удилище к дереву.
Мы выплеснули рыбешек в траву, набрали в ведро свежей воды, почистили рыбу. Максимыч тем временем приготовил картошку, лавровый лист, перчик и вообще все, что нужно для ухи. Он как будто знал, что мы придем к нему, на бережок, и хорошо подготовился для встречи.
Только вот мне не понравились его глаза. В тот раз они были очень пронзительные, а сегодня грустные какие-то. Словно он знал что-то такое, что ему не хотелось бы знать.
Но вот запылал костерок. Над ведром парок завился. Вкусно запахло. Максимыч нарезал хлеб, выложил зеленый лучок и три красных помидора. Алешка сбегал к нашим удочкам и принес бутылку воды.
– Когда я был маленьким, – начал Максимыч, поправляя дрова под ведром, – я был очень любознательным...
– Я тоже, – похвалился Алешка.
– Но взрослых я не перебивал.
– Почему? – искренне удивился Алешка. – Вы были застенчивый?
– Одна ложка, – загадочно сказал Максимыч.
– Или две, – загадочно поддержал его Алешка.
– Вы марсиане, что ли? – не выдержал я. – При чем здесь ложки вообще?
– А ты еще перебей Максимыча – тогда узнаешь, – подсказал Алешка и легонько почесал лоб.
Максимыч попробовал уху, снял ведро с огня, поставил его на траву. Мы уселись кружочком. Принюхиваясь и облизываясь.
– Когда я был маленьким, – Максимыч отхлебнул с ложки, зажмурился от удовольствия, глянул на Алешку, но тот благоразумно промолчал, – мы частенько ходили на гору. И лазали по пещерам.
У Алешки загорелись глаза.
– Мы изучили их вдоль и поперек, сверху донизу. И вот в самом центре горы обнаружили большой сводчатый зал. Он был похож на перевернутую полукруглую чашу. И в нее вел узкий лаз. Вроде носика чайника. И в пещеру можно было попасть только через этот носик.
Алешка поднял руку, как в классе:
– Можно спросить?
Максимыч кивнул.
– Она была красивая?
– Очень. И самое главное – в ней было светло. На самом верху, где как бы крышка у чайника, что-то светилось. Такое не очень сильное сияние. Пол в пещере был песчаный, и он загадочно искрился. Волшебным светом... Мы забирались в пещеру через носик Чайника, садились на пол, гасили свечи и рассказывали сказки и страшные истории. И вот что странно – меня в этой пещере охватывало какое-то непонятное чувство. Мне казалось, что я напитываюсь какими-то неведомыми силами. Причем только я один из нашей дружной компании.
Максимыч призадумался – вероятно, мысленно вернулся в свое далекое детство и пытался (наверное, уже в который раз) справиться с этими ощущениями и понять, что же это такое.
– Чудо случилось в первый же раз, как мы забрались в Чайник. Но я его тогда, можно сказать, не заметил... Мы стали собираться наверх. Мне нужно было зажечь свечу, а спичечный коробок лежал на песке довольно далеко от меня. И вот я нагнулся, протянул к нему руку... И тут мне показалось, что он прыгнул мне в ладонь. Я даже не испугался. Похоже, что я этого даже не заметил. И едва мы выбрались из пещеры, тут же забыл об этом случае.
