Жорж Байяр - Мишель и машина-призрак
– Да, Николь Марнье. – «Фамилия как фамилия, ничего интересного», – добавил он про себя.
Поднимаясь из кресла, журналист хлопнул ладонью по столу.
– У меня хорошая память, – сказал он. – Буквально перед вашим приходом я отыскал статью, посвященную некоему Марнье… Это случайно не ее отец?
Репортер протянул юноше газетную страницу.
Первым делом Мишель обратил внимание на фотографию, затем перешел к заметке. В ней рассказывалось о фальшивомонетчике, которого автор статьи именовал не иначе как «гениальный». Преступник подделывал банкноты, причем с таким мастерством, что несколько лет водил за нос правоохранительные органы. Когда его арестовали, он так и не выдал, где спрятал свою продукцию.
Мишель еще раз взглянул на снимок.
– Андре Марнье, – прочитал он. Вспомнив о карточке в доме господина Рамадона, мадьчик покачал головой. – Вы ошибаетесь. Этот мужчина не имеет ничего общего с отцом Николь. Я видел его фотографию. Скорее всего это другой Марнье.
Журналист кивнул.
– Однофамилец, наверное. В свое время этот процесс наделал много шума…
– Ваш Марнье жил в этих краях? – поинтересовался Мишель.
– Ему принадлежала ферма, сейчас ее называют фермой Нюма. Знаете, ветхий домишко рядом с каналом, неподалеку от озер.
Мишель чуть было не вскрикнул, но в последний миг удержался – у него возник новый вопрос:
– А эта ферма… наверное, с тех пор переменила хозяина?
– Действительно… Что-то смутно припоминаю: ее купил некий парижанин, хотел устроить там охотничий домик, чтобы охотиться на уток – в наших местах их настоящее изобилие. Но его здесь ни разу не видели. Он уже немолод – наверное, не выбирается из Парижа.
– И все-таки вряд ли этот фальшивомонетчик – отец Николь Марнье. Тот погиб в кораблекрушении. Так что речь идет о ком-то другом
– Что ж, я рад за мадемуазель. Груз прошлого– тяжкая ноша. Наш фальшивомонетчик умер в тюрьме, кстати говоря, так и не выдав никого из сообщников. Господи, упокой его душу! Впрочем, вы ведь пришли не за этим? Надеюсь, вы выяснили то, что обещали?
Мишель улыбнулся и достал из кармана листок
– Здесь время открытия.
– Чудненько, чудненько! Спасибо, молодой человек. Материал получится – просто конфетка! Вам еще отбиваться придется от покупателей!
– Будем надеяться, спасибо большое.
– Не за что, не за что! Пресса подает руку помощи кино – вполне естественная вещь…
Мишель распрощался, положив конец словоизлияниям репортера.
Дорогой его грызли сомнения. Хотя фальшивомонетчик ни капли не походил на отца Николь, подозрительными выглядели даты. Теоретически Марнье-фальшивомонетчик вполне мог приходиться Николь отцом.
«Да, но фотографии доказывают обратное. И для Николь так лучше, как говорил журналист».
Был еще альбом и тот таинственный интерес, который испытывал к нему любознательный грабитель.
«И все-таки он ничего не предпринял, чтобы помешать близнецам его унести, – уговаривал себя Мишель. – Разве что его спугнул папаша Дрокур? Выходит, это кто-то из местных, раз он боялся, что его узнают…»
Вот, оказывается, в чем кроется причина ночного визита в «Маргийери»! Оставалось прояснить еще одно темное место: каким образом преступнику стало известно, что вещи для распродажи – близнецы припомнили, что на ферме они о ней говорили, – хранятся в сарае-мастерской?
Мишель мысленно представил себе лицо Скаффера, затем Рамадона. Заподозрить первого можно было не иначе как с большой натяжкой. В «Морском кафе» он появился почти сразу после несчастного случая. Его изумление, потрясенное выражение лица – сначала он считал, что кто-то утонул, – казались искренними. Так же, как Рама-дон, он побывал в «Маргийери», видел мастерскую, свертки. Но Рамадон вызывал гораздо больше подозрений: действуя довольно топорно, он обнаружил неподдельный интерес к открыткам. И потом, почему он ни слова не сказал Николь про открытку, которую двойняшки бросили в почтовый ящик?
Мишель был слишком умен, чтобы делать выводы на основании одного-единственного факта. Вокруг мастерской крутилась такая прорва народа, что установить, кто сболтнул лишнее, сделавшись невольным осведомителем преступника, не представлялось возможным.
* * *Вернувшись в «Маргийери», Мишель рассказал Даниелю о своем посещении журналиста.
– Надо бы повнимательнее изучить альбом, – заключил он. – Вдруг найдется какая-нибудь зацепка.
Двойняшки притащили альбом и присутствовали при его осмотре. Тексты на открытках являли собой обычный набор банальностей. «С наилучшими пожеланиями» чередовалось с «целую, до скорого» и «дружескими приветами».
– Если он чем-то и приглянулся господину Рамадону, то, ясное дело, не перепиской, – заметил Даниель.
– Смотри, какой толстенный переплет… как будто набит чем-то, – сказал Мишель. – Вдруг это тайник?
Даниель взял альбом в руки.
– Следов клея не видно.
Мишель прощупал обложку тонкой иглой – безрезультатно.
– Ас чего мы вообще взяли, что этот тип охотится именно за альбомом? – размышлял вслух Даниель. – Может, он водит нас за нос?
– Послушай, Даниель, по меньшей мере одно мы знаем точно. Мы с тобой пересмотрели все свертки – ничего не пропало. Альбома тогда в мастерской не было. Странно, не так ли?
– Допустим. Но меня волнует вот что. Не скрывает ли Николь что-то от нас? Почему она попросила взять альбом на хранение?
– А мне бы хотелось уточнить еще пару деталей. Ив, Мари-Франс, расскажите-ка еще раз, как вы нашли альбом, только с самого начала. И постарайтесь ничего не пропустить. Любая мелочь может оказаться весьма полезной.
Двойняшки напустили на себя значительный вид, насупились и в очередной раз повели рассказ о своих приключениях.
Мишель с Даниелем задавали им вопросы, просили подробнее обрисовать некоторые моменты. Когда близнецы подошли к тому, как увидели полицейскую машину и жандармов, направлявшихся на ферму к Бури, Мишель воскликнул:
– Кстати, бригадир ошибся насчет лодки! Ни Эрнест, ни Марсель не могли находиться на ферме Нюма в то время, когда горели бумаги. Ведь именно в этот момент жандармы застали их дома.
– На самом деле это ничего не доказывает, – откликнулся Даниель. – Бури могли поджечь бумаги и вернуться к себе. Впрочем, у меня есть другое предположение. Мы кое о ком забыли…
Мишель с удивлением уставился на кузена.
11
– Кого ты имеешь в виду? – спросил Мишель.
– Господина Дрокура, рыболова. Он появился в тот миг, когда близнецы услышали хруст. Может, он такой же рыболов, как и я! Услышав голоса Мари-Франс и Ива, он вполне мог выскользнуть через заднюю дверь, а потом вернуться – как раз когда они рассматривали альбом.
– Ты правда так считаешь? – прошептала Мари-Франс. – Но папаша Дрокур такой славный…
– И он так мило с нами разговаривал, – добавил Ив, – а на обратном пути развлекал рыбацкими байками.
Двойняшки продолжили свой рассказ, из которого Мишель с Даниелем не вынесли ничего нового. Версия с рыбаком требовала более тщательной проработки; впрочем, она представлялась довольно зыбкой. Время близилось к ужину, когда в соседней комнате зазвонил телефон. Мишель пошел снять трубку.
– Алло! Мишель Терэ слушает. Абонент на другом конце провода явно колебался.
– Хочу дать вам совет, молодой человек, – наконец произнес приглушенный голос. – Если вы не желаете навлечь на себя неприятности, не продавайте альбом. Вам все ясно?
– Можете не ломиться в сарай, альбом спрятан в надежном месте, – ответил Мишель.
Щелчок, трубку повесили.
Пунцовый от негодования, которое пробудил в нем неведомый шантажист, Мишель вернулся в гостиную. Вспомнив о присутствии двойняшек, он выдавил из себя улыбку, словно звонок был пустяковым. На языке у Даниеля уже вертелся вопрос, но, поймав красноречивый взгляд кузена, он все понял.
– Кстати, как насчет ужина?! – весело воскликнул он.
Возможно, двойняшек не слишком обманул игривый тон старшего брата, но они лишь заговорщицки переглянулись.
* * *Близнецы удалились в свою комнату, а Мишель и Даниель остались в гостиной. Они любили посидеть после ужина за шахматной доской.
Но сейчас сосредоточиться на игре им удавалось с превеликим трудом: из головы у них не выходил таинственный альбом.
Через полчаса такой игры они по обоюдному согласию бросили партию.
– В поведении нашего любопытного незнакомца больше нет ничего загадочного. На ферме близнецы говорили о празднике и среди прочего упомянули, что альбом можно было бы выставить на распродажу. Преступник мог выследить их до самого дома – если, конечно, это не папаша Дрокур. А найти мастерскую и попытаться украсть открытки – это уже сущие пустяки.
– Итак, мсье запрещает продавать альбом?
– Именно! Хотя напрасно он звонил, только подсказал мне одну идейку.
